Читать книгу "Надувной доброволец - Стив Айлетт"

— Еда на этой планете не говорит, пока не заговоришь с ней первым — а в этот момент уже поздно. Тебе это кажется честным? Лично мне — нет. Вино замораживает ошибку, идеальное сохранение на пятьдесят лет, или даже дольше. Сам посмотри. — И она открыла пузырь холодильника, демонстрируя обивку из мотыльков и закрытые клапаны. Она ещё некоторое время произносила монолог о том, что жизнь — это процесс еже секундного энергичного сопротивления аннигиляции, и в то же время остаётся податливой.

— Весь мир — это высокая стена спасения, насмешливая капитуляция перед отвагой, разлитой по бутылкам. Я любила атомы настолько, что дала им пристанище — возможно, слишком сильно. Они были перспективами, с которыми, я чувствовала, мне придётся иметь дело. Но ты узнаешь, что большая часть горожан ругает свои способности и усиливает тревогу. Семьи улыбаются в долг, бедствия выдаются авансом, чтобы всё оставалось поверхностным, доверие сифону постижения иссыхает по их приговору. В книгах нет ничего, кроме рыбы, сокрытой в холоде моря, или ощущения звезды, трогающей космос. Плохо для бизнеса.

— Как есть.

— Зато не питает болезнь.

— Однако может. Воздух выходит из страниц, когда их закрывают, полки удушья гибнут, страдая.

— Это не одно и то же, парень. Надень пелерину и скажи им, что ты здесь — посмотришь на реакцию.

— У меня реакция будет.

— Я знаю, что будет.

“Если ждать ублюдков, они появятся”, — сказала она. Умная цыпочка — не объяснила, что случится, если не ждать, и скоро я это узнал.

И там я нашёл свой путь. Распахнул занавеси утра, чтобы увидеть, как мир покрывается слоем общества.

Проблема — единственное, что получается, если встать в дверях со штанами только на одной ноге. И именно голая нога, а не та, что в штанах, станет причиной проблемы. Вооружись ножом, друг мой, и опасайся полиции.

Проблемы с дьяволом

Дьявол уставился в осадок на дне пинты и задумчиво поджал губы.

— И это всё, что ты имеешь сказать в свою защиту.

— И ещё тот факт, что моя зрелость проходит в громадном музее.

— Да, хотелось бы упомянуть, что ты никого не ввёл в заблуждение, и они на холостом ходу. Но все плывут по течению и полностью довольны.

— Ты про мелкие ожидания.

— И дерьмовые суждения.

— Так ты полон осуждения?

- О нет — меч правды ржавеет в ножнах, и я этим доволен. Но сегодняшнее злоупотребление — первое из многих.

— Не уверен, что уследил за галопом дерьма, которое ты называешь дискуссией.

— В будущем ты снова должен будешь бранить расплавленное стекло, и за это я должен наказать тебя сейчас.

— И как ты собираешься подвергнуть меня так называемому наказанию? Надо думать, выпорешь копытом.

— Нет, для таких дел у нас есть ядерные твари. — И он указал на нечто, напоминающее омара, лакающее, как кошка, из почкообразной плошки. Размером с таракана и блестящее, как патентованный кожаный башмак.

— О, я как-то его не заметил. Значит, мне действительно придётся заплатить за то, что я ещё не сделал?

— Прошлое, настоящее, будущее — всё едино.

— В каком смысле?

— В том смысле, что в любом времени ты ублюдок.

— А вот тут позвольте возразить — я помню случай, когда был героем мирового уровня и милым мальчуганом. Это началось при металлическом господстве лицемерия, сплошная безвкусица и украшения из карликов-акробатов. Преимущества в действии, Эдди отважился войти в поток машин… — В этом месте я рассказал историю, столь наполненную чудесами и магией, что едва не ослепил сам себя. Целые империи были прорисованы на уровне детализации блошиной ножки, купола из мангрового дерева потели дождём, волшебство ловили среди закрытого храпения невинных, принцы в надувных

брюках пихались, как девочка, осуждённые на плавание к температурам неизвестным, психи наносили дорогие раны, собаки красили губы, изобилие храмов и жертв.

Часы шли, а я как раз вошёл во вкус.

— И вот я стою около ринга в плавательной маске, я придумал этот трюк, чтобы отвлечь победителя от избиения Эдди. “Не вставай, Эдди, не вставай! Над тобой все смеются. Эдди посмотрел на меня невидящим взглядом. Его прижжённая невинность ещё дымилась, можешь себе представить. И…

— Хватит, хватит, хватит, ты, ублюдок! — внезапно заорал дьявол и обжёг меня негодованием во взгляде. — Что за кровавый ад ты мне тут разыгрываешь? Ты с ума сошёл? Думаешь, мне настолько нечем занять время, что я готов выслушивать, как позирующее бедствие без конца перерабатывает свои сопли?

— На твоей рыбьей роже написано, что да.

- Чего?

— Ну, вот взгляни, ты сидишь здесь, как полый шоколадный Будда, и едва ли чем занят.

— Как ты думаешь, для чего вот это нужно, идиот? — спросил он, натягивая сеть тросов, как наук пробует паутину. — Втулка и спицы зла, вот так. Я управляю ей от сюда. А ты что делаешь? Ты и твоя напыщенная заносчивость. Да, ты. Бьёшь поклоны своей судьбе своими психозами о многих лепестках, которые совсем не дрожат.

— О, вот теперь всё становится ясно.

— Да, действительно так.

— Ты же просто сбрендивший старикашка! Ты ни за что не ударишь меня этим своим плавником — скажи мне, что ты прикалываешься.

Сила в атмосфере завертелась вокруг него, искря, как тьма. Головные мускулы задышали в красных стиснутых челюстях трансформации, плечи набухли, и его тело пошло комьями, как барсук, осыпанный желудями, выпихивая стальные пики, толстые, как дорожные конусы. Водевильная морская звезда.

Звучит жестоко, но меня эти извержения порядком утомили. Единственный раз, когда подобное случилось со мной, всё вышло так, что никто так мне и не поверил, когда я рассказывал об этом. Естественно, ядерная тварь бросилась ко мне, но я наступил на неё, прямо как на финансового консультанта, оставив зазубренное месиво с пучками шейных зубов, сломанных и размазанных, так что мне пока ничего не грозило.

Тем временем из Джона Сатаны лезли всякие острые штуки, как семена из сосновой шишки, и он сказал, что мои самые жуткие кошмары сейчас претворятся в жизнь. Я знал себя достаточно хорошо, чтобы понять, чем это обернётся — паста, гольф, лощёные мужики, опера и тупые пташки, несущие бред, — всё это хитрым образом слеплено воедино. Опавшие рога были спорами, драконьими зубами, прорастающими со страшной силой. Мутанты, возлюбленные. Голосят и воют из земли — и я увидел, что описанная мною комбинация ужасов опустошила их, они стали как бумажные фонарики. Но даже так они повыдирали пылающие факелы из стен пещеры и понеслись на меня. Погоня по тоннелям, крики, маньяческие тени — полный комплект.

Как тебе скажет любой спортсмен с бескостным языком, если бежать быстро и сосредоточенно, то оставишь своё эго позади, колыхаться в воздухе, как мыльный пузырь размером с человека. Заметил отблеск моего за миг до того, как факела вошли с ним контакт, он был как фуксиновый топливный элемент в форме “форда эскорт”. Тут он воспламенился, убивая моих мучителей, и я прорвался сквозь зеркало во взрыве кукурузных хлопьев и опавших листьев. Эдди ещё ползал в углу, прошло меньше минуты. Но получилось ли искусство?