Читать книгу "Цветок на камне - Лора Бекитт"

— Я решил на ней жениться.

Женщина всплеснула руками.

— Жениться! На Гаянэ!

— Да, — упрямо подтвердил Вардан. — Чем она плоха?

— У нее нет ни приданого, ни родных. Никто, в том числе и сама Гаянэ, не знает, кто ее отец! Она простая батрачка.

— Я тоже не князь. Меня не интересуют ни ее приданое, ни ее родственники. Если уж мне не суждено жениться по любви, будет лучше, если я выберу ту, которая любит меня! — резковато произнес юноша.

— Уверена, что ты нравишься многим девушкам, просто ты сам ни на кого не смотришь!

В комнате повисло тяжелое молчание. В глазах Вардана пылал огонь. Наконец он твердо произнес:

— Я уже сделал свой выбор.

Неожиданно Каринэ вспомнила слова гадалки: «Вардана ничто не сломит. Он останется таким же работящим и разумным. Он женится на девушке, которую хорошо знает, и у него появятся дети. Твой сын будет здоров, и ему не придется бедствовать. Он проживет долгую жизнь».

— Хорошо, — смиренно произнесла женщина. — Пусть приходит. В ближайшее время объявим о помолвке.

— Я не намерен тянуть со свадьбой. Не хочу, чтобы Гаянэ жила в этой ужасной хижине, — сказал Вардан.

Каринэ кивнула. Женщина знала, что сын не находит себе места, что он разочарован и несчастлив. Единственное, что было в ее силах, — это помочь ему идти той дорогой, какую он избрал в своем отчаянии, помочь в надежде на то, что он снова научится улыбаться и радоваться жизни.

Глава 7

Об обручении Вардана и Гаянэ было объявлено в ближайшее воскресенье во время утренней службы. Согласно обычаю мать юноши дала девушке зажженную свечу, к которой было привязано серебряное кольцо, и набросила на ее голову красный платок. По церкви пронесся удивленный шепот, а Гаянэ зарделась и опустила глаза. С этого времени юноша и девушка считались женихом и невестой; нарушение уговора стало бы большим позором и несчастьем для той и другой стороны.

По селу поползли слухи. Люди недоумевали, почему такой человек, как Вардан, выбрал в жены сироту и бесприданницу. Жители Луйса считали, что девушке несказанно повезло; многие девицы на выданье и их родители искренне жалели о том, что упустили такого жениха.

Иной раз Гаянэ заходила в дом Вардана, но, соблюдая приличия, не задерживалась там надолго. Они виделись только в присутствии Каринэ, чему юноша был рад, потому что плохо представлял, о чем говорить с невестой. Каринэ, казалось, смирилась с тем, что Гаянэ станет ее невесткой, и помогала сироте готовить приданое.

Глядя на склоненную голову Гаянэ, на ее скромно опущенные ресницы, Вардан думал о том, что он ничего не знает ни о характере, ни о достоинствах будущей жены. Он утешался мыслью, что она будет ему благодарна и никогда не нарушит покой его души, но он мало думал о ней самой, о ее желаниях и чувствах.

В тот день, когда было объявлено о помолвке Гаянэ и Вардана, Асмик не пришла в церковь, и юноша не знал, радоваться ему или огорчаться, оттого что она не видела, как его обручают с другой. Впрочем, едва ли ее волновала его судьба!

Вардан думал об этом с горечью и непривычным озлоблением, однако когда Асмик не появилась в храме и в следующее воскресенье, он не на шутку встревожился. Что, если арабы нанесли ей смертельную обиду?!

К счастью, еще через неделю она пришла в церковь, как всегда, в сопровождении матери. Вардану показалось, что Асмик осунулась, что ее что-то гложет, но он не осмелился подойти и заговорить с девушкой.

Словно надеясь на чудо, Вардан решил отложить свадьбу с Гаянэ до весны. Услышав об этом, его невеста только кивнула в ответ. Она верила, что сердечный жар и сознание, что рано или поздно свершится то, во что было трудно поверить, помогут ей пережить суровую зиму.

На празднике возродившегося Солнца, который отмечался в середине февраля, Гаянэ вместе с другими обрученными девушками весело прыгала через костер и просила у огня благополучия и здоровых детей. Вардан смотрел на свою невесту, и ему чудилось, будто он видит сценку из чужой жизни, жизни, которая не имеет к нему никакого отношения.

Большую часть времени Асмик проводила в доме. Она неподвижно сидела и слушала тишину, тишину, которая не успокаивала и казалась страшной. Асмик замкнулась в молчании, буквально утонула в нем, не находя спасения.

Когда девушку терзала тоска по мгновениям любви, Асмик убеждала себя, что у них с матерью есть своя крепость, свой маленький мир, в котором они смогут прожить многие годы.

Она была уверена, что никогда не выйдет замуж, ибо ей было суждено полюбить только раз в жизни. Асмик приготовилась испить свое поражение до последней капли; при этом она надеялась, что время залечит сердечную рану и боль превратится в воспоминание.

Девушке чудилось, будто мысли о том, что жизнь могла бы сложиться счастливо, послужат тайной отрадой и утешением до конца ее дней. Асмик думала так до тех пор, пока не поняла, что произошло нечто такое, чего она не могла предвидеть, то, что должно было привести к куда более скорой и неумолимой развязке: она забеременела.

Девушка надеялась, что ошиблась, надеялась до тех пор, пока ребенок в ее утробе не начал шевелиться. Впервые почувствовав это, Асмик так испугалась, что едва не потеряла сознание.

Сусанна ни о чем не догадывалась; стояла зима, и женщины кутались в несколько слоев одежды. Хуриг тоже ничего не замечала: она никогда не была замужем и мало что знала о тайнах пола. С одной стороны, девушка была рада, что живущие рядом люди не подозревают о происшедших с ней переменах; с другой — испытывала обиду, оттого что мать невнимательна к ней, что она до сих пор думает больше о мертвых, чем о живых.

Асмик терзалась, не зная, что делать. Запоздало признаться в том, что она подверглась насилию? Окончательно предать и опорочить Камрана? О нет! Рассказать правду? Это и вовсе было немыслимо. Однако придет время, и Сусанна заметит состояние дочери, так же как когда-то настанет срок родить. Асмик была настолько измучена сомнениями и страхами, что думала о будущем ребенке без радости; не как о плоде любви, а как о тяжком бремени и неразрешимой проблеме.

Девушка решилась поговорить с матерью в один из вечеров, когда они сидели возле очага и, протянув к нему озябшие руки, молча глядели на прозрачное алое пламя. Хуриг подала лепешки; Сусанна и Асмик отломили по кусочку, но больше есть не стали: ни у той, ни у другой не было аппетита.

— Ты помнишь то время, когда у тебя появился первенец?

Окаменевшие черты Сусанны на миг оживила призрачная улыбка.

— Конечно. Авет родился через два года после нашей свадьбы с Тиграном. Мы были очень счастливы. Бог был милостив к нам: все наши дети выжили. Правда, потом он забрал их всех сразу…

— Кроме меня, — напомнила Асмик, пристально глядя на мать.

— Да. Ты была последним ребенком и любимицей отца. Тигран никогда ни о чем меня не просил и ни в чем не упрекал, но когда я родила шестерых сыновей, сказал: «Пожалуйста, постарайся подарить мне дочь!» Когда ты появилась на свет, твой отец промолвил: «Она прекрасна! Ей нужно дать красивое имя!» Мы перебрали много имен, и, когда я произнесла «Асмик», Тигран воскликнул: «Да! Она нежна и прекрасна, как белый цветок!»