Читать книгу "Нодельма - Дмитрий Бавильский"

Потом, конечно, она осознает, что кататься по кругу — совершенно глупое занятие, но, пока собирается с силами, пока мысль эта крепнет в голове, она делает еще один круг почета, выскочив едва ли не на самой случайной станции, «Киевской» или «Павелецкой», так и не доехав до «Октябрьской», а потом пересаживается в центре на свою оранжевую ветку, и, когда при отуманенной луне выходит к Шуховой башне, в Москве уже совсем темно.

XI

Под предлогом дружеской заботы и спасения от окончательной заброшенности Фоска твердо приклеивается к Нодельме, не оставляя ее ни днем, ни ночью, таскает за собой повсюду, знакомит с людьми, зачастую странными и непонятными типами, в общении с которыми Фоска находит отдохновение, а Нодельма… Нодельма ничего не находит. Она словно продолжает спать с открытыми глазами, и в жизни ее наступила длинная белая, без оттенков, полоса.

Внезапно она находит себя в Рахманиновском зале консерватории на концерте музыки XVIII века, аутентичное исполнение, старинные инструменты, колоритные типы вокруг — три с половиной студента в грязных балахонах, но с экзотическими прическами, две замшелые преподавательницы с бородатыми подбородками, сторож, читающий во время концерта газету, и Фоска, внимающая барокко, незаметно кладущая руку на колено Нодельме.

Ангелов на Шуховой башне почти не видно из-за густого тумана. Нодельма не различает их лица, путает номера. Кажется, 698 заплетает косу. Кажется, 791 кипятит электрический чайник, параллельно нашептывая писателю, недалеко отсюда творящему, историю про людей, которые живут так, будто бы они никогда не умрут. Не умрут, но и не проснутся.

XII

В выходные Фоска приводит Нодельму на ипподром, желтую руину в римском стиле, сильно несет туалетом, навозом, немытыми мужиками, здесь самые лучшие шашлыки в городе, говорит Фоска, и они запивают жареное мясо холодной водкой из пластикового стаканчика — прямо на улице, возле бортика, за которым мчатся лошади. Фоска покупает программку и ставит на тотализаторе, ее номер приходит последним.

Вокруг волнуется людское море, Фоска призывает любоваться этими полуразрушенными людьми, такими мятыми, такими занятыми и одухотворенными, но у Нодельмы не получается. Нодельма думает о смерти и считает сталинские высотки, их, торчащих в разных районах столицы, отсюда видно почти все. Незнакомый безумец кладет ей в руку записку: «Мне было видение, от Бога, Чубарый придет первым», — и они ставят на Чубарого.

Фоска изображает радость и непосредственность, хлопает в ладоши, из ноздрей и изо рта у нее, совсем как у кобылицы, валит пар, она в платке, она напоит замерзшую Нодельму глинтвейном и поведет домой, где зашторит окно и поставит тягучую музыку, Нодельма снова не станет сопротивляться: по телевизору показывают репортажи из побежденного Багдада и всенародное ликование. Оргазм настигает ее, когда Владимир Познер с серьезным видом потирает руки, должно быть, кожа у него сухая, желтоватая, как у тех стариков на ипподроме.

XIII

На неделе они идут в клуб «Дом» слушать живую музыку, и Нодельма замечает, что тут тоже собирается совершенно особенная, «своя» публика томные девицы и стильные парнишки, качающие в такт музыке музыкальными головами. В «Доме» можно курить. Но Нодельма не курит, только мучается от дыма. Фоска покупает две кружки пива и пакетик ржаных сухариков, они лезут на деревянный помост, заменяющий амфитеатр, в зале полумрак, сцены нет, музыканты играют регги.

Хорошо бы познакомиться с парнем именно здесь, думает Нодельма, с таким аккуратным, интеллигентным московским парнем в очочках, худым и замороченным одновременно, чтобы он водил тебя по Замоскворечью и рассказывал истории из жизни столичного купечества, вот эта церковка построена этим, а эти палаты тем, здорово, правда?! А ты слушаешь молча, киваешь, и снежинки тают на твоих длинных ресницах, пропитанных тушью без комочков, ее еще активно пропагандируют в рекламе по телевизору.

Но Фоска, стоит кому-то посмотреть в их сторону, так бешено вращает глазами… После концерта они спускаются в какой-то подвал, пьют текилу или абсент, Нодельма тут же пьянеет, и время начинает течь плавно, завихряться, образовывая воронки, а потом они ловят машину и едут к Фоске, зашторивают окно, Светлана Сорокина на Первом канале рассказывает о том, как растет ее приемная дочка, студия аплодирует, и Нодельма засыпает под эти аплодисменты.

XIV

В метро Нодельму всегда посещает измененное сознание: небывалая близость с чужими, случайными людьми бодрит нервные окончания. Не то чтобы она снова каждый раз возвращалась в постнаркотическое опьянение, надо сказать, что сознание в метро у нее менялось и до психоделических опытов с Фоской. Однако после ЛСД внутри Нодельмы словно бы открылась еще одна потайная комната, опьянение ушло, а память о нем осталась.

Внезапно она «просыпается» на «Новокузнецкой», поднимается на эскалаторе из глубины вверх, идет в «Пурпурный легион» слушать пластинки там же есть удобные станции для прослушивания дисков. Нодельма надевает наушники, включает музыку, и мир мгновенно преображается: посетители магазина движутся под неслышную им мелодию, точно в танце, попадают в ритм, совпадают с голосом солистов — вот эта девушка в вязаной шапке, похожая на Уму Турман, или вон тот паренек с серьгой в ухе, ну, вылитый Дастин Хоффман в юности, Нодельма улыбается то ли им, то ли музыке, золотой рыбкой бьющейся у нее в голове.

Послушав пару дисков, она идет в интернет-кафе по соседству, когда-то она бежала сюда, чтобы узнать, что Мага жив. Она вспоминает, что от Маги остался «Сминт» — такие мятные тонкие пластиночки, их нужно класть на язык, и они мгновенно тают. Привез из Нью-Йорка лакомство, таких у вас не выпускают, Нодельма положила в рот слюдяную пленочку, и точно — та мгновенно растаяла. В интернет-кафе Нодельма нащупывает в кармане куртки пустую пачку из-под американского лакомства, мята уже давно закончилась, даже запах выветрился, а она все зачем-то ее с собой таскает и нюхает время от времени, дуреха сладенькая.

XV

Кто придумал, что любовь делает людей лучше? Красивая неправда. Любовь, конечно, заставляет вытворять всяческие чудеса, но становится ли человек из-за этого более совершенным? Любовь делает людей хуже, калечит их и корежит, доводит до такого состояния, когда перестаешь узнавать себя в зеркале, высасывает и опустошает. Особенно если ее нельзя применить, выдать вовне, как это произошло с Нодельмой, потому что Мага пропал, а любовь осталась перегорать в ней, как грудное молоко, от которого младенец категорически отказался.

На губах — вкус пепла, который засыпает мир, и каждый день дается с трудом, как укрепленная крепость, каждый божий день нужно брать штурмом. Но успокоения все равно не наступает, потому что после окончания дня наступает ночь. Люди, обстоятельства, мысли скользят по коже, все только усугубляет страдание. Только молчаливая мать, похожая на тень, не беспокоит. Вещи Маги так и остались сваленными в кучу, Нодельма прыгает через них, старается не замечать. Притрагиваться к ним страшно. Даже пыль не сотрешь.

Спасибо Фоске, что не бросает мученицу, терпит, кормит с ложечки тем, что ей самой кажется жизнью. Таскает отмороженную, тормозную Нодельму за собой, развлекать пытается. Нодельма молчит — ей просто сказать нечего, рада бы, да внутри ничего, кроме пустоты, не происходит, не совершается. Бегает по кругу тупая боль, из которой уже давно испарились остатки смысла, осталась лишь усталость, лишенная надежды.