Читать книгу "Кидалы - Джим Томпсон"

Модно одетая, стильная Мойра приводила Коула в бешенство. Совершенно обезумев, он упрекал ее в лицемерии, в неверии. Когда она пыталась объяснить, что хочет лишь помочь ему, он отказывался ее слушать. Рассвирепев, он объявил, что по своей природе она – шлюха, и всегда была шлюхой, даже тогда, когда они встретились.

Но он ошибался. В те дни, когда она еще работала фотомоделью и официанткой в коктейль-баре, она отдавалась мужчинам от случая к случаю и получала взамен только подарки. Это не было проституцией. Ей нравились эти мужчины. Она отдавалась без задней мысли, не помышляя о выгоде, не торгуясь, и принимала подарки на тех же условиях.

Надуманные обвинения Коула, которые он то и дело ей бросал, ранили ее все сильнее. Может быть, он и не понимал, что говорит, но кто знает? Случайный удар ребенка тоже может причинить боль, иногда даже бо́льшую, чем удар взрослого, потому что в этом случае пострадавший не может ответить. Единственный выход, когда боль становится невыносимой, – сделать так, чтобы ребенок не смог до тебя дотянуться…

Последнее, что помнила Мойра о Коуле Фермере Лэнгли, – как он стоял в своем комбинезоне на тротуаре перед шикарным домом, где они жили, обливался слезами и кричал: «Шлюха!», а ухмыляющийся таксист увозил ее прочь.

Она хотела оставить ему накопленные деньги. Хотя бы половину. Но в этом не было смысла. Или бы он их спустил, или их бы у него украли. Ему нельзя было помочь – по крайней мере, ей это было не под силу. И что бы она ни делала, это лишь продляло бы его агонию.

Она так и не узнала, что с ним стало. Этого знания она избегала всеми силами. Она надеялась, что он умер. Для человека, которого она так сильно любила, это было бы лучшим выходом.

11

Мойра большими глотками пила третий «Сайдкар». Чувствуя себя слегка игриво (она очень боялась напиться по-настоящему), она улыбнулась человеку, который подходил к ее столику.

Его звали Грейбл. Чарльз Грейбл, менеджер многоквартирного дома. На нем были полосатые брюки и тонкий черный пиджак, глаза близко сходились к переносице, а на пухлом лице застыло капризное выражение. Подсаживаясь к ней, он напустил на себя строгость, и его губки надулись, как у ребенка.

– Погоди, ничего не говори, – сказала Мойра торжественно. – Ты Эддисон Симмс из Сиэтла, и мы вместе обедали осенью 1902-го.

– О чем ты, Мойра?! – раздраженно ответил Грейбл. – Слушай-ка, я…

– Пропало желание? – спросила Мойра. – Устали от микробов?

– Мойра! – Он сердито подался вперед и понизил голос. – Последний раз тебе говорю! Твой счет должен быть оплачен сегодня же! Все до последнего пенни, все задолженности за квартиру и все другие счета, которые у тебя накопились! Либо заплатишь, либо я тебя выставлю вон!

– Ну же, Чарльз. Разве я не оплачиваю счета? Разве мы не всегда решаем эту проблему… так или иначе?

Грейбл покраснел и отвернулся. В голосе у него появилась умоляющая, жалобная нотка.

– Я больше не могу этого делать, Мойра. Просто не могу! Люди живут дольше, чем им положено по договору, въезжают независимо от даты аренды, платят деньги, которые я не учитываю в книгах! Мне…

– Я понимаю. – Мойра взглянула на него страстно и одновременно печально. – Просто я тебе больше не нравлюсь.

– Нет, дело совсем не в этом! Но…

– Врешь ты все, – недовольно надулась она. – Если бы я тебе нравилась, ты бы так не поступал.

– Я же говорю, я ничего не могу изменить. – Тут он заметил в ее глазах насмешку. – Ладно! – рявкнул он. – Можешь надо мной смеяться, но я больше не позволю делать из себя вора. Дешевая ты… дешевая…

– Дешевая, Чарльз? Я и не думала, что я такая дешевая.

– В общем, я все сказал, – отрезал он. – Или ты оплачиваешь счета до пяти, или выметаешься, а все твои вещи остаются у меня.

Он зашагал прочь, всем своим видом выражая возмущение.

Мойра равнодушно пожала плечами и взяла бокал. Тайный страдалец, сказала она себе. Спать надо по ночам!

Она махнула рукой, чтобы ей принесли счет, и дала официанту доллар на чай. Когда он вежливо кивнул и отодвинул ее стул, она сказала, что научиться танцевать может каждый. И он тоже.

– Все, что нужно знать, – это волшебное па, – сказала она. – Это просто, как раз-два-три.

Он вежливо засмеялся. В таких местах давно привыкли к подобным шуткам.

– Может быть, кофе, миссис Лангтри?

– Нет, спасибо, – улыбнулась Мойра. – «Сайдкар» был очень неплох, Аллен.

Она вышла из ресторана и, пройдя через вестибюль, разыскала машину и отправилась в деловую часть города.

С тех пор как Мойра приехала в Лос-Анджелес, она в целом жила довольно экономно. Экономно в той степени, в которой позволяли ее деньги. Из той суммы, что она забрала с собой, покидая Сент-Луис, у нее оставалось еще несколько тысяч долларов, не считая, разумеется, таких легко обращаемых в деньги вещей, как машина, украшения и меха. Но не так давно она вдруг ясно почувствовала, что жизнь ее здесь подходит к концу и пришла пора обналичить все, что только можно.

Ей очень не хотелось уезжать из города, особенно потому, что придется расстаться с Роем Диллоном. Одно не обязательно влекло за собой другое, но, случись такое, это придется принять как должное. Внутренний голос нельзя игнорировать – к нему нужно прислушиваться и поступать соответственно.

Она припарковалась на частной стоянке в центре города. Стоянка принадлежала ювелирному магазину высшего класса; Мойру здесь знали и как покупателя, и как продавца, хотя в основном в качестве последнего. Завидев ее, швейцар коснулся своей фуражки и открыл перед ней стеклянную дверь; тут же навстречу ей, улыбаясь, выбежал один из младших менеджеров.

– Миссис Лангтри, очень приятно снова вас видеть! Итак, что мы можем сделать для вас сегодня?

Выслушав Мойру, менеджер серьезно кивнул и пригласил ее в небольшой кабинет. Закрыв дверь, он усадил ее за стол и сел напротив.

Мойра вытащила из сумочки браслет и протянула ему. Он восхищенно округлил глаза.

– Прекрасно, – пробормотал он, протягивая руку за лупой. – Великолепная работа. Ну-ка, посмотрим…

Мойра наблюдала, как он включал лампу на изогнутой ножке, как вертел браслет в своих чистых, сильных руках. Он обслуживал ее уже не в первый раз. Он не был красив, скорее невзрачен. Но ей он нравился, и она знала, что тоже нравится ему.

Он отложил лупу и сокрушенно покачал головой.

– Удивительно, просто удивительно, – сказал он. – Такое встречается крайне редко.

– Что вы имеете в виду? – встревожилась Мойра.

– Понимаете, это одна их самых филигранных работ по платине, какие мне только приходилось видеть. Настоящее произведение искусства. Но камни… Это не бриллианты, миссис Лангтри. Подделка, великолепная, но все же это подделка.