Читать книгу "У рояля - Жан Эшноз"

— У меня нет вещей, — встревоженно напомнил Макс.

— Извините, это только так говорится, — сказал Бельяр, — мы вас поселим в другом номере.

Макс снова приготовился к худшему: темный карцер, одиночная камера, стены с толстой обивкой или еще что-нибудь в этом роде, но, как выяснилось, его решили переселить в более комфортабельное, более просторное и лучше освещенное помещение. Его новый номер находился на том же этаже, кроме того, в нем была двустворчатая стеклянная дверь, выходящая на террасу, откуда открывался вид на парк. Этим вечером Максу пока что пришлось поужинать в номере, но Бельяр сказал, что завтра приглашает его обедать в ресторан, и снабдил биноклем, в который Макс мог разглядывать парк, пока не стемнело.

Появился с подносом Дино, снова облаченный в униформу, и выразил восхищение новой комнатой Макса. Он без устали расхваливал меблировку, удобство помещения и цвет стен.

— Это намного лучше, чем у меня, — заметил он, — и к тому же у вас из окна такой вид, вау!

Издав это восклицание, он до такой степени стал похож на того, кем в действительности являлся, что Макс не удержался.

— Послушайте, Дино, — воскликнул он, — прошу вас, признайтесь, что это вы!

— Кто — «вы»? — Лицо коридорного потемнело.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, — заторопился Макс, — я уверен, что это вы. Я ведь знаю вас, я часто видел вас в кино и не далее как месяц назад видел вас по телевизору в фильме Тэшлина. У меня и диски ваши есть. Признайтесь, это останется между нами.

— Мсье, — строго ответил Дино, — вы мне очень симпатичны, но все же я был бы вам очень признателен, если бы вы не стали больше возвращаться к этому вопросу. Хорошо?

17

На другой день в половине первого Бельяр зашел за Максом, чтобы, как он выразился, «ввести его в общество». («Для вас не слишком-то полезно оставаться в своем углу, отрезанным от остальных, наоборот, вам следует как можно больше общаться».) Итак, Максу в первый раз предстояло пообедать за пределами номера. В коридоре они снова встретили Дорис. Казалось, она слоняется без дела, не зная, чем себя занять, и даже складывалось впечатление, что она специально поджидает Макса, который, как мы уже говорили, никогда не был тем, кого называют дамским угодником, и не принимал на свой счет более или менее осознанные женские призывы, так как был не очень-то уверен в себе и не предполагал, что эти призывы могли быть адресованы ему. В этот раз ему все же показалось, что Дорис смотрит на него более пристально и улыбается более приветливо, чем обычно. Изменились даже ее макияж и походка, ставшая более гибкой, более танцующей, чем прежде, как если бы… ну я не знаю, о чем ты, что ты еще себе вообразил.

— Разумеется, это не единственный ресторан Центра, — объяснял Бельяр, ведя Макса по другим коридорам, не тем, что вели к лифту. — Один ресторан просто не смог бы всех обслужить, поэтому они есть на каждом этаже. Центр разделен на секторы, соответствующие географическим зонам, те, кого вы увидите, жили неподалеку от вас, так что не исключено, что вы встретите кого-нибудь из ваших знакомых, хотя они, как и вы, здесь тоже всего лишь на неделю.

— Знакомых? — переспросил Макс.

— Ну да, я имею в виду — знакомых мужского пола. Я вам еще не сказал, что проживание в Центре раздельное. Женское отделение находится в другом месте. Знаю, это может показаться уж слишком консервативным, согласен. По этому поводу в дирекции сейчас идут дискуссии, но в настоящий момент все так, как есть, а там посмотрим, нам некуда спешить, у нас есть время, точнее, у нас есть ВСЕ время. Ну, вот мы и пришли. Нет-нет, входите, прошу, после вас.

Ресторан представлял собой зал, способный вместить две или три сотни человек, сидящих за четырьмя десятками столов, каждый на шесть персон. По большей части это были пожилые люди, которые ели медленно и мало, не глядя по сторонам. Но попадались и более молодые, некоторые в возрасте Макса, снова и снова весело требовавшие вина. Значительную их часть составляли попавшие в аварии, жертвы убийств и самоубийцы, выставлявшие на всеобщее обозрение следы тяжелых увечий — колотые и резаные раны, нанесенные холодным оружием, пулевые отверстия, странгуляционные борозды и проломленные черепа. Несомненно, как и в случае с Максом, хирурги Центра, должно быть, поработали над этими повреждениями, сделав шрамы менее заметными, но все же у некоторых отметины просматривались достаточно отчетливо, и, принимая во внимание особенности поведения каждого из присутствующих, можно было бы сыграть в интересную игру, отгадывая, что с каждым из них произошло. Как бы то ни было, эти следы прошлого, казалось, никому не портили аппетита.

— Я вас покидаю, — сказал Бельяр, — вами сейчас займутся, а после я за вами зайду.

В самом деле, подоспевший метрдотель проводил Макса к столу, где имелось свободное место. Поскольку все сидящие за столом были Максу незнакомы, а из них никто не взял на себя инициативу заговорить с ним, он принялся изучать обслуживающий персонал и помещение. Этот зал очень больших размеров, монументальные углы которого образовывали широкую перспективу, не был похож ни на офицерскую столовую, ни на столовую в школе или на фабрике, ни вообще на какую-либо другую общественную столовую. Напротив, все здесь имело вид большого и шикарного ресторана: тяжелые портьеры, массивные люстры, спускающаяся сверху зелень, белоснежные салфетки и скатерти с богатой вышивкой, старинное столовое серебро, подставки для ножей в форме призмы, тонкий фарфор с причудливой, нечитаемой монограммой, сверкающий хрусталь, графины, оправленные в резную бронзу, маленькие медные светильники и букеты цветов на каждом столе.

Процессом обслуживания руководил главный метрдотель, одетый в черный смокинг, крахмальную сорочку со стоячим воротничком и черным галстуком-«бабочкой», белый жилет, черные носки и черные же матовые туфли с каучуковым каблуком. Ему помогали метрдотели в черных фраках, жилетах и брюках, накрахмаленных сорочках со стоячим воротничком и галстуком-«бабочкой», черных носках и черных матовых туфлях с каучуковым каблуком. Они руководили бригадой старших по ряду, одетых в белые двубортные пиджаки, черные с большим вырезом жилеты, черные брюки, белые накрахмаленные сорочки со стоячим воротничком и белым галстуком-«бабочкой», черные носки и черные матовые туфли с каучуковым каблуком. Что же касается разливавших напитки официантов, которые без устали поддерживали определенный уровень жидкости в бокалах, то на них были короткие черные куртки, черные жилеты и брюки, белые накрахмаленные сорочки со стоячим воротничком и черным галстуком-«бабочкой», черные передники из толстого полотна с накладным карманом и кожаным ремешком; на куртках слева красовались значки, изображающие золотую виноградную гроздь.

На самой нижней ступени в этой иерархии стояли подручные и их помощники, собиравшие посуду и осуществлявшие сообщение между старшими по ряду и кухней, невидимым помещением, в котором под присмотром шеф-повара работал сложный механизм, состоявший из поваров, поварят, мойщиков посуды, заведующих кладовой, погребом, посудой, хозяйством, в то время как на вершине пирамиды находился директор ресторана, внимательно наблюдавший за всем со стороны. На нем были пиджак и жилет цвета маренго, полосатые брюки, черные носки и черные туфли, голова сверкала сединой.