Читать книгу "Устрицы и белое вино - Натали де Рамон"

– Вовсе мы не репетировали! – запротестовала Катрин. – Просто Вив – прирожденная сказительница.

– Ах да, как же я забыла! – фыркнула Марьет. – Она ведь у нас дантист, их нарочно учат заговаривать зубы пациентам!

Симон тоже отпустил пару шуток подобного качества, все деликатно посмеялись, а щенок замотал головой, зевнул, широко открыв младенческую пасть, и, потянувшись, чуть было не слетел с колен Катрин, но тут же проявил откровенный интерес к содержимому ее тарелки.

– Проголодался, малыш? – Катрин пододвинула тарелку поближе; щенок без колебаний встал передними лапами на стол и сунул в нее морду. – Кушай, кушай, милый!

– Дорогая, ты в своем уме?! – возмутился Поль. – Только этого еще не хватало!

– Правда, мама, – сказал Шарль. – Это же собака!

– Ну и что? Это моя тарелка, я вымою ее потом как следует.

Поль, крякнув, закурил. Шарль воскликнул:

– Но, мама!

– Мам, просто мой братец хочет сказать, что собаке не подходит человеческая пища. Там ведь специи.

– И очень хорошо. – Щенок ел, Катрин любовалась действиями щенка. – Специи всем полезны. Для пищеварения.

– Ну-ну, для пищеварения, – сказал Поль, ломая сигарету в пепельнице. – Тогда, пожалуйста, без меня. Я пойду вздремну полчасика. – И опять ушел.

– А ты не хочешь тоже прилечь, Вив? – спросила Катрин.

Я растерялась.

– Да нет...

– Как хочешь. – И она наложила щенку новую порцию деликатесов.

– Мама, пожалуйста, не порть мне собаку! – взмолился Шарль. – С ним может случиться что угодно от такой еды!

– Глупости, от куриного мяса и овощей с Казимиром ничего не случится, – отрезала Катрин и, обращаясь ко мне, задумчиво добавила: – А знаешь, Вив, сказка у тебя действительно вышла замечательная, только вот никакой свадьбы у Казимира и Жаклин не было. Нет, была, конечно, только у каждого своя.

– Мам, а почему ты об этом никогда не рассказывала? – спросила, закуривая, Марьет.

– Потому что я обычно рассказываю о том, как мне в голову пришла идея этого салата, а Вив сделала упор на романтической истории, придумав детали. Но роман у Казимира с Жаклин действительно был, иначе мы бы никогда не поперлись в эту деревню. Сидели бы в столице и просто ждали, когда закончится забастовка. А Казимиру уж очень хотелось сделать приятное своей девушке. Только вышло наоборот.

– Первобытные родственники ему не понравились?

– Ну, не такие уж они и первобытные. Там и почта есть, и начальная школа, дети бабл-гам жуют, в баре от движка работает телевизор. Да и дядюшка Жаклин по местным меркам очень богат – у него были и трактор, и мотоцикл. Впрочем, какой он ей дядюшка? Так, седьмая вода на киселе. Никто из нас и не воспринял всерьез этих мадагаскарских селян как ее родственников: ну экзотическое приключение в экзотической стране, экзотическое гостеприимство местных жителей. Кроме самой Жаклин. Она переживала страшно! Она ведь из нормальной семьи: отец – боцман на туристическом лайнере, у родителей матери – своя бензоколонка. И вдруг полуголая родня!

Из деревни мы уехали в тот же вечер. Оказалось, до столицы меньше трех часов, это мы дорогу туда полдня искали. Жаклин корила себя за глупое любопытство, извинялась с таким видом, как если бы она сама дотла разорила эту деревню. Казимир ее утешал, дескать, не переживай ты так, мои родственники тоже наверняка живут в деревне, и Польша – не самая богатая страна. А она сквозь слезы: «Но ведь не при первобытнообщинном строе!» Они тогда очень сблизились, да и мы все, мы же чуть не неделю проторчали на Мадагаскаре из-за той забастовки.

– Так здорово! Сплошная экзотика! – сказала Марьет.

– Да ну! – Симон вздохнул с пониманием. – Никакая экзотика не радует, когда не знаешь, сколько тебе еще там торчать. Помнишь, как я застрял в Уругвае из-за переворота?

– Сравнил: Уругвай и Мадагаскар! Мам, так почему они не поженились? Польская диаспора была против?

– Мари, какая еще диаспора? У Казимира польского – одна фамилия! Он и похож был скорее на итальянца: красавец брюнет с тонкими правильными, я бы сказала, античными чертами лица, ну, как у какой-нибудь древнегреческой конной статуи!

Марьет, Симон и Шарль дружно прыснули. Насытившийся щенок вздрогнул, скатился с колен Катрин и куда-то заковылял, а она обидчиво сказала:

– Ну понятно же, я не сравниваю его с лошадью!

– Мам, в Древней Греции не ездили верхом! – веселилась Марьет. – А предками итальянцев были древние римляне!

Мне же было совсем не до смеха: перед моими глазами возник Пьер – точная копия Казимира, только светловолосый... Я гнала видение, а оно не желало исчезать! От усилия у меня даже заломило спину, но видение делалось только отчетливее! Если бы я была художником, я бы легко смогла нарисовать каждую его черточку, тень от каждой ресницы и каждую мельчайшую складочку возле уголков улыбающегося рта...

– Не придирайся, Марьет, я не училась на истфаке, как ты!

– Да, Мари, не придирайся к маме, – миротворчески сказал Шарль. – Стало быть, мам, польская диаспора не возражала?

– А с чего ей было возражать? Я же говорю, что он был обычный француз, только с польской фамилией. В отличие от папаши Жаклин его родитель и знать не знал, из какой деревни да в каком веке эти самые Питонски покинули Польшу, но против дочки «черномазого» боцмана возражал. Тридцать лет назад люди были еще более консервативными, чем теперь.

– И этот красавчик Казимир послушался папеньку-расиста? – презрительно выдавила Марьет. – Плохо, значит, он любил свою мулатку! Вполсилы!

А Пьер любил мать своего Тото в полную силу! – вспыхнуло в моей голове. Любил, если женился! И сына любит без памяти! Нет, мой Пьер совсем не расист! Что? «Мой»?..

– Как умел, так и любил, – заступилась за своего бывшего командира бывшая бортпроводница. – И женился бы, не стал никого слушать. Только ее родители оказались еще большими расистами и не пожелали родниться с поляками!

– Кто? – Марьет округлила глаза. – Мулаты? Да они ж сами полукровки, чем им не угодили поляки?

– Ой, дети, не сильна я в этом. Там были какие-то религиозные дела, разные конфессии.

Шарль поморщился.

– Да ну, ерунда, мам. Если бы она его любила, не послушалась бы никаких родителей с их конфессиями. Мы же не в средневековье! Прямо какие-то Монтекки и Капулетти!

– Жаклин и была уже готова втихую от родителей зарегистрироваться в мэрии, но неожиданно Казимиру предложили что-то исключительно заманчивое в Гвиане. Он ведь был летчиком очень высокой квалификации, а там всякий космос, наука, что-то в этом роде, но главное – очень высокая зарплата. А эта дурища не пожелала на несколько лет уезжать из Франции. Дескать, если ты меня любишь, красавец Казимир, будем жить в Марселе, если нет – проваливай хоть на Марс, хоть на Луну, космонавт несчастный. На ее месте другая бы пошла за Казимиром хоть на край света! Да еще крайне выгодные условия контракта, государственная должность, пенсия, – рассуждала Катрин, – подкопили бы денег...