Читать книгу "Несущий смерть - Стивен Кинг"

Нападающая.

Жаждущая убить, если получится.

Кевин не узнал собственного голоса.

— Я думаю, собаке не нравится, что ее фотографируют.

Поп усмехнулся.

— Перекрутите назад, — попросил мистер Дэлевен.

— Вы хотите просмотреть весь фильм? — спросил Поп.

— Нет… только последние десять секунд. Поп Меррилл перемоталпленку назад. Она остановилась и двинулась вперед. Собака поворачивала головурывками, как робот, но не становилась от этого менее опасной. Кевину хотелосьзакричать: Остановитесь! Хватит! Достаточно. Остановите пленку, пора разбитьэту чертову камеру. Мальчик предчувствовал: что-то должно произойти, чего онсовсем, ну никак не хотел.

— Еще раз, — попросил мистер Дэлевен. — Теперь кадр закадром. Сможете?

— Да, — кивнул Поп. — Чертова машина способна на все, развечто не гладит.

На этот раз кадры пошли с разрывом, один за другим. Теперьпес дергался не как робот, а скорее как какие-то странные часы из коллекцииПопа. Дерг. Дерг. Дерг. Голова шла кругом. Скоро перед ними вновь возникнетэтот ужасный глаз.

— Что это? — спросил мистер Дэлевен.

— О чем вы? — переспросил Поп, словно не знал, что именно обэтом в прошлый раз не захотел говорить Кевин, что именно сей предметокончательно склонил мальчика к решению разбить камеру.

— Под шеей пса, — уточнил мистер Дэлевен. — Ошейника нет, ноу него что-то повязано, шнурок или тонкая веревка.

— Не знаю, — бесстрастно ответил Поп. — Может, знает вашмальчик. В его возрасте зрение поострее, чем у нас.

Мистер Дэлевен повернулся к Кевину:

— Можешь ты определить, что это?

— Я… — Кевин замолчал. — Что-то маленькое.

Ему вспомнились слова отца: «Если она никогда не спроситтебя, не скажешь и ты… По таким законам живут в мире взрослых». А сейчас онспрашивал Кевина, не знает ли тот, что у собаки под шеей. Кевин не хотелотвечать на этот вопрос, а потому сказал неопределенное: что-то маленькое. Таконо и было. Только Кевин знал, что это.

Отец вроде бы говорил и про это. Пройти по острию, несвалившись в болото лжи.

Но он же не мог видеть, что там. Не мог. Просто знал, чтоэто. Глаз видел, мозг предполагал, а сердце понимало. Вот сердце и поняло, чтокамеру, если он прав, надо уничтожить. Надо.

В этот момент Попа Меррилла внезапно осенило. Он выключилтелевизор.

— Фотографии у меня внизу. Я привез их вместе свидеопленкой. Я видел эту штуковину, разглядывал ее в увеличительное стекло, новсе-таки не понимаю, что это… но нечто знакомое, клянусь Богом. Сейчас принесуфотографии и увеличительное стекло.

— Мы тоже спустимся. — Кевин привстал. Вот этого Поп как рази не хотел, но тут мистер Дэлевен (благослови его, Господи!) сказал, что,возможно, они захотят просмотреть пленку после того, как положат пару-тройкуфотографий под увеличительное стекло.

— Вернусь через минуту. — И Поп шустро запрыгал вниз, словноптичка с ветки на ветку, прежде чем кто-то успел произнести хоть слово.

Кевин не протестовал. У него наконец-то созрела чудовищнаяидея, и не оставалось ничего другого, как обдумать ее.

Идея эта имела отношение к странно плоскому изображению наполароидных снимках. Все запечатленное имело только два измерения. Остальныефотографии тоже имели два измерения, но они как бы предполагали наличиетретьего, даже если съемки производились простым «Кодаком-110». И предметы наполученных фотографиях — на которых изображалось то, чего никто не видел ввидоискателе или где-то еще, — тоже были плоские, двухмерные. Все. Заисключением пса.

Пес плоским не был. Его изображение не только предполагалотрехмерность, он действительно обладал третьим измерением, какое было вголограммах или стереофильмах, которые нужно смотреть в специальных очках,чтобы совместить двойные образы.

Это не полароидный пес, думал Кевин. Он не из нашего мира, вкотором сделаны эти фотографии. Это безумие, я понимаю, я знаю, что так оно иесть. Только что же это означает? Почему моя камера вновь и вновь фотографируетпса и… что фотографируют полароидный мужчина или полароидная женщина? Он илиона видят пса? Если это трехмерный пес, попавший в двухмерный мир, может, онили она не видят жуткого пса… не могут видеть. Говорят, что для нас время —четвертое измерение: знаем, что оно есть, но видеть его не можем. Мы даже нечувствуем, как оно проходит, хотя иногда, когда очень уж скучно, нам вроде быкажется, что мы чувствуем время.

Вот тут Кевин начал понимать: все, о чем он думал сейчас, нетак уж и важно, потому что есть другие, более важные вопросы, можно сказать,жизненно важные.

Например, что делает собака в его камере?

Ей нужен он, Кевин, или все равно кто? Сначала он думал, чтовсе равно кто, так как фотографировать мог кто угодно. Но эта вещь на шеесобаки имела самое непосредственное отношение к нему, Кевину Дэлевену, и ни ккому больше. Сие означало: собака хотела что-то сделать только с ним? Если этотак, то про все остальные вопросы можно забыть. Намерения пса не оставлялисомнений. Этот жуткий глаз, эта оскаленная пасть. Пес жаждал: во-первых,выскочить из полароидного мира; во-вторых, убить.

Том есть мужчина или женщина, думал Кевин, с камерой вруках, которые даже не видят собаку. А если фотограф не видит собаку, то и онане видит фотографа, то есть последний в полной безопасности. Но если собакадействительно трехмерная, может она и видит то, что вне камеры, видит того, ктопользуется камерой. Может, речь все-таки не обо мне. Не только обо мне. И еецель — тот, кто держит камеру в руках.

Однако… вещь, повязанная на шее. Как насчет этого?

Кевин думал о черных, злобных глазах пса. Бог знает, какимобразом в полароидный мир попал этот пес, но, когда его начали фотографировать,он получил возможность заглянуть в наш мир и захотел перебраться сюда. Вглубине души Кевин был убежден, что, вырвавшись, пес первым делом захочет убитьего, — вещь на шее кричала об этом. А что потом?

После Кевина будет убивать кого угодно.

Любого.

Собака шла вдоль забора. Услышала жужжание полароиднойкамеры. Повернулась и увидела…

Что? Свой собственный мир или Вселенную? Мир, достаточносхожий с прежним миром пса, где животному нравилось жить и охотиться? Не важно.С каждым новым снимком пес будет подбираться все ближе. Ближе и ближе, пока…пока что? Пока каким-то образом не вырвется наружу?