Читать книгу "Егерь императрицы. Тайная война - Андрей Булычев"

Перспективе дальнего перехода зимой, да ещё и вверх по течению, лейтенант Кунгурцев, мягко говоря, не обрадовался. Ещё бы, ему оставалось подождать всего лишь одну неделю в крепости, и уже десятого декабря, по выданному ранее предписанию, убывать двумя своими галиотами вниз к крепости Браилов, где и вставать на зимнюю стоянку и докование. А тут предстоял недельный поход за триста вёрст по ледяной воде и под зимним порывистым ветром. Декабрьская навигация, я вам скажу, это то ещё удовольствие! Турецких судов в это время года можно было не опасаться, они уже почти месяц стояли в своих гаванях и готовились командами к выходу уже после весеннего половодья. Но приказы в армии и на флоте, как известно, не обсуждаются, а в переданном Михаилу для ознакомления документе стояла чёткая формулировка: «Суда отряда Кунгурцева поступают в распоряжения обер-офицера, начальствующего над особой егерской командой, подпоручика Егорова Алексея Петровича. Сам лейтенант и все его люди должны неукоснительно следовать указаниям старшего в этом походе и всемерно оказывать ему содействие в выполнении особо важного задания командования». И последняя фраза просто убила моряка: «…При возвращении из сего похода от крепости Журжи никуда самовольно не отлучаться, а ждать в ней дальнейших распоряжений из главного квартирмейстерства Первой Дунайской армии».

Подпись – Его Сиятельство, командующий армией, генерал-фельдмаршал, граф Румянцев Пётр Александрович, число, месяц, год, гербовая печать.

Кунгурцев был темнее тучи:

– Как так-то, Алексей, мои галиоты что, тут в пирс должны будут зимой вмёрзнуть? А кто же по весне реку от турок будет оборонять? И так ведь с бору по сосёнке наскребли на нашу Дунайскую флотилию, а половина из её судов и вовсе даже отбита у неприятеля.

Ну что ему можно было на это ответить. Подпоручик был такой же исполнитель начальственных приказов, как и сам лейтенант. И ему оставалось лишь только посочувствовать этому бравому моряку.

Заночевали в крепости. Команда расположилась в огромной казарме, заставленной двухъярусными деревянными лежанками, застеленными сенными матрасами. Кислая вонь от пота сотен немытых тел и от прелой амуниции стояла здесь густой завесой. Как ни оберегались егеря дежурившими всю ночь тройками, однако двух пар сапог и патронной сумки поутру они недосчитались, благо хоть с оружием все спали в обнимку. Стрелки выходили на построение злыми, расчёсывая поеденные клопами бока.

– Что, отвыкли от такой жизни, служивые? – усмехались бывалые унтера. – Эдак вот добрая часть нашей армии годами живёт и ничего, привыкает как-то. Ничо-о, более наш особливый уклад теперяча будете ценить, вы здеся ещё не все «прелести» даже ведь видели!

Запастись годным провиантом в Журжи не удалось. С местных запасов взяли лишь только три мешка сухарей, дроблёной пшеницы и большой бочонок солонины. Ни о каких овощах, мясе или крупах речи вообще тут не было. Крепостное интендантство смотрело на Лёшку круглыми глазами и разводило руками:

– Никак нет, не привезлис, не сподобились ещё нам прислать. Вот всё, что здесь есть. Да мы и сами всем этим питаемся. Это вам, сударь, не Бухарест, где за счёт местного жителя можно подхарчеваться. Здесь за два года войны всё население в округе напрочь выбито.

Уходили в плаванье сразу же после завтрака. За ночь команда приготовила свои суда. И как только последний стрелок заскочил с мостков причала на палубу, здоровенный боцман «Дунаевца» Захарыч отдал концы.

– Ну, с Богом! – он размашисто перекрестился и взглянул на свинцовое небо. Сверху падали мелкие снежинки. Лёгкий боковой ветерок рябил чистую ледяную воду и холодил лица.

Глава 9. Русские и сербы – братья!

– Паруса поднять, держать курс в трёх кабельтовых от своего берега! – раздалась команда капитана, и по доскам палубы затопали башмаки матросов.

Команда егерей вся целиком уместилась на флагмане небольшого речного отряда, на галиоте «Дунаевец». Был он размером немного меньше, чем идущий за ним «Неустрашимый», уступал он ему и по количеству орудий, и по их калибру. Но как в своё время отметил сам Кунгурцев, этот старичок превосходил присланного из-под Азова собрата и по своей манёвренности, да и по скорости хода. Имел он ещё при этом и меньшую осадку, что было немаловажно для такого типа плоскодонных судов, учитывая, что егерям предстояла высадка на вражеский берег.

На «Неустрашимый» перешла вся абордажная команда с судов, и места егерям, чтобы расположиться на палубах «Дунаевца», теперь уже хватило всем.

– Триста вёрст с хвостиком, говорите? – лейтенант посмотрел на Озерова.

– Да, – подтвердил поручик. – Совершенно верно. Это место будет не доходя Железных ворот, где-то около пятидесяти вёрст. По левую руку у нас Куделин и Прахово останутся, а потом ещё вёрст пятнадцать, и мы станем проходить мимо тракта на Неготин, вот там уже и до нужной нам Слатины будет недалеко.

– Знаю я эти места, – кивнул Кунгурцев. – Там по сербскому берегу ещё речка Тимок будет, а после неё несколько вёрст хода вверх, и Дунай на два рукава разойдётся, образуя большой остров. Я около него в сентябре месяце два кочебаса потопил, которые на правый валашский берег турецкую пехоту переправляли. А ещё три от меня скрыться успели, как раз, кстати, они в эту речку тогда-то и нырнули. Не стал я их в ней преследовать, маловато там места будет для моих галиотов, хотя так-то устье широкое, да и глубина в нём немаленькая. Мы для себя там немного лагом всё промерили, дошли до какого-то села и потом опять на Дунай вернулись.

– Да, интересные места, – согласился с ним Озеров. – В этом Балканском треугольнике сразу же три османских провинции сходятся: Видинский санджак от Болгарии, Южная Валахия и Нишский пашалык от Сербии. Не так давно здесь прокатилось народное восстание против османского гнёта, которое было турками жестоко подавлено. Не зря они постоянно в этих местах свои военные формирования располагали, а сейчас так и вообще настороже держатся, коли наши войска совсем недалеко. Так что нужно быть очень внимательными, если уж и не на реке, так на берегу это точно. Конные разъезды иррегулярной кавалерии акынжи да и сипахов тут постоянно по берегу рыскают, а в крупных сёлах гарнизоны из азабов и левендов – наёмников.

– Приставать лучше у островов, – согласился с ним Кунгурцев, уже неплохо изучивший эти места. – Здесь больших островов очень много, а некоторые из них густым лесом поросли. Со своей стороны в укромной бухточке к ним причалить, так ведь ни один турок нас там не разглядит.

Так далее и поступали. Никаких происшествий за время перехода не случилось, и уже на восьмой день плаванья отряд проходил напротив устья реки Тимок. На днёвку встали у того большого острова, про который прежде уже рассказывал Кунгурцев. Быстро приготовили пищу, и пока моряки рассчитывали фарватер, пообедали и завалились спать. Высаживаться на вражеский берег решили ночью, здесь был глухой тыл, и пока турки не насторожились, оставалась надежда всё сделать тихо. К вечеру пошёл мелкий снежок, свинцово-серое, низкое зимнее небо было сплошь закрыто тучами, и стемнело очень быстро.