Читать книгу "Херувим. Книга II - Полина Дашкова"

О том, что Михеев был в нее влюблен с первого курса, зналивсе, и многие слышали, как накануне убийства между ними произошел резкийразговор, в котором Михеев угрожал, что убьет Демидову. Он схватил ее за плечи,стал трясти, повторяя: "Машка, я тебя когда-нибудь убью, честноеслово!" На что она ответила: "Ты, Михеев, глупая обезьяна. Пусти,больно!" Он отпустил. Она рассмеялась ему в лицо.

Все происходило в коридоре перед дверью аудитории, где шелзачет. Была летняя сессия. Дверь открылась, из аудитории вышел Герасимов. Машаподхватила его под руку, спросила, как он сдал зачет и сказала: пойдем в"Гамбринус", я есть хочу.

"Гамбринусом" студенты называли маленькоеподвальное кафе неподалеку от института.

Герасимов обнял ее за плечи, она отстранилась, засмеялась иего тоже назвала глупой обезьяной. Так она величала всех молодых людей,проявлявших к ней интерес. Она вообще вела себя высокомерно, могла унизитьпублично какого-нибудь нежного воздыхателя. Но на нее не обижались, наоборот,многим нравилось в ней именно это.

В документах имя Станислава Герасимова упоминалось ещенесколько раз. Кто-то из свидетелей утверждал, будто Михеев приревновал Машуименно к Герасимову, кто-то называл другие имена.

После окончания летней сессии компания из десяти человекотправилась на дачу к Демидовой. Родители ее в это время находились заграницей. Михеев и Герасимов были в числе приглашенных, однако Герасимов непоехал. Он простудился и лежал дома с высокой температурой.

Поселок был старый, вневедомственный. Дача досталасьродителям Демидовой по наследству.

Вечером, часов в одиннадцать, три девочки и три мальчика, втом числе Демидова и Михеев, отправились купаться на озеро. Оно находилось втрех километрах от дачи, по другую сторону железной дороги.

Маша и Юра обогнали остальных, о чем они говорили по пути,никто не слышал. Когда пришли, Михеев заявил, что собирается переплыть озеро ивернуться обратно, разделся и бросился в воду. Ширина озера была околовосьмисот метров. На противоположном берегу росли какие-то особенные лилии, онпообещал сорвать одну и принести Маше. Вместе с ним прыгнули в воду еще двое,мальчик и девочка. Остальные трое, в том числе Маша, остались сидеть на берегу.

Ночь была ясная, лунная и очень теплая.

Когда Михеев доплыл до середины, Маша заявила, что замерзла,хочет спать и отправляется назад, на дачу. Ее уговаривали подождать, но онаушла.

Михеев доплыл до противоположного берега, вернулся, держа ворту стебель огромного белого цветка. Узнав, что Маша ушла, выбросил лилию,оделся и побежал за ней. Обнаружив, что на дачу она не приходила, он отправилсяее искать, перед этим выпив залпом стакан водки и не закусив. Свидетелиутверждали что он находился в возбужденном состоянии и повторял: найду и убью,придушу своими руками, не могу больше!

Примерно к часу ночи с озера вернулись остальные, решили неждать Машу и Михеева, все проголодались, а эти двое пусть себе выясняютотношения.

В половине третьего Михеев влетел в дом с криком: "Надо"скорую"! Машка!" На даче был телефон. Ничего никому необъясняя, Михеев долго крутил диск и не мог понять, что звонить надо черезвосьмерку. Все присутствующие увидели, что его руки, лицо и рубашка в крови.Кто-то догадался правильно набрать номер. Трубка оставалась у Михеева. Он сказал:"Приезжайте срочно! Человек умирает!", назвал адрес дачи, потом своюфамилию. Диспетчер стала задавать ему вопросы, в ответ он крикнул:

"Некогда, мать вашу! Она лежит на стройке!", затемшвырнул трубку и вылетел вон.

Кто-то последовал за ним, кто-то остался, чтобы дождаться"скорую".

В километре от дачного поселка, в березовой роще, строилсядом отдыха. Через рощу проходил короткий путь от станции до поселка, и заборпостоянно ломали. Стройка была чем-то вроде проходного двора. Ее пересекала безопасная,освещенная прожектором тропинка, которую протоптали дачники, не желавшие делатькрюк.

В ярком свете прожектора подоспевшие мальчики и девочкиувидели, что Маша лежит в неглубоком котловане, на косой бетонной плите, лицомвниз. На ней были шорты и легкий светлый свитерок. Он потемнел от крови. Изспины ее торчало что-то, и сначала решили, что это рукоять ножа. Михеев сиделвозле нее на коленях и руками поддерживал ее голову. Некоторое время к ним нерешались подойти. Наконец одна из девочек, у которой мама была врачом,осторожно спустилась в котлован, присела рядом с Михеевым, взяла руку Маши,попыталась нащупать пульс, но ужасно закричала и вернулась к остальным. Именноэта девочка рассказала потом, что Маша была пришпилена к плите, как бабочка булавкой.Кусок арматуры, торчавший из бетона, пронзил ее насквозь.

"Скорая" появилась только через час. Врачконстатировал смерть. Вслед за "скорой" приехала милиция. Послекороткого допроса свидетелей происшествие было квалифицировано как убийство,Михеев Юрий Павлович был задержан как подозреваемый. И на первом допросе, и навсех последующих он вел себя глупо. Грубил следователю, на вопрос, какиеотношения у него были с убитой, отвечал: не ваше собачье дело.

Следователь. Вы угрожали Демидовой Марии Артуровне, чтоубьете ее?

Михеев. Нет. Никогда.

Следователь. "Машка, я тебя когда-нибудь убью, честноеслово! Убью, придушу своими руками!" Это ваши слова?

Михеев. Мои.

Следователь. Ну вот, а говорите, не угрожали.

Михеев. Да вы что, в самом деле! Я ее любил, я жить без неене мог! Мы собирались пожениться.

Следователь. Значит, отношения у вас с убитой были близкие.

Михеев. Идите к черту! Бред какой-то!

Светало. У Сергея от долгого сидения над деломпятнадцатилетней давности ныла шея и начали слипаться глаза. Пепельница былаполна окурками сигарет "Парламент-лайт". Он почти привык к ним за этуночь. Он смотрел на фотографии, вклеенные в дело. Это была ксерокопия, ифотографии смазались. Девочка на бетонной плите, правда, напоминала бабочку,приколотую булавкой к шершавому серому листу.

"Зачем мне это? - думал Сергей, морщась и растираязатылок. - Мое дело Шамиль Исмаилов".

* * *

Боль была такая, что у Владимира Марленовича перехватилодыхание. Он открыл глаза и уставился в темноту. Мягкие часы из музея Далисветились призрачным светом: цифры и стрелки сияли ярко и холодно, как звезды,которые собрались падать, но раздумали и застыли, прочертив короткиевертикальные линии намеченного пути.