Читать книгу "Жизнь в лесу. Последний герой Америки - Элизабет Гилберт"

Эволюция этих персонажей проходит на фоне одной-единственной их истинной любви – природы. Они всё делают сами или с помощью верного скакуна. Женщины существуют для того, чтобы их спасать и отдавать должное их красоте, прежде чем умчаться вдаль на фоне заката – в одиночестве. Иногда это приводит к странному результату: в то время как во всей мировой литературе обычно женщины ревностно оберегают свою святую невинность, в американском героическом эпосе именно мужчины столь же упорно хранят добродетель.

Возьмем в качестве примера «Зверобой» Джеймса Фенимора Купера. Нэтти Бампо, красавец, смельчак, умница и к тому же холостяк, так и не женится, потому что, реши он это сделать, ему пришлось бы бросить свою идеальную жизнь в уединении фронтира, где он наслаждается полной свободой. Мало того что Зверобой не женится, – ему как будто вообще не нравятся девчонки! Когда ослепительная красотка Джудит Хаттер, неглупая, и смелая к тому же, буквально предлагает ему стройную, темноволосую и ясноглазую себя, он отвечает вежливым отказом, несмотря на то что уже целую вечность торчит в горах в одиночестве. Правда, при этом замечает, что будет вечно уважать ее, и если вдруг нужно будет как-нибудь спасти ей жизнь, пусть обращается.

Джудит, разумеется, ничего не понимает. Что за непробиваемый экземпляр этот одичавший герой в оленьих шкурах? Не то что красавчики капитаны охраны, что родились в городе, но живут в бараках по соседству и любят флиртовать и танцевать! Она даже предлагает Нэтти поселиться вместе с ним в лесной глуши, вдали от удобств цивилизации, но он все равно ей отказывает! Неужели Зверобой не знает, что такое любовь?

«А где же тогда твоя любимая, Зверобой?» – спрашивает Джудит, пытаясь хоть немного прояснить ситуацию.

«В лесу, Джудит, – отвечает он (и речь его свидетельствует не только об отношении эпического американского героя к женщинам и окружающей среде, но и о банальном неумении складывать слова в предложения). – Она – теплый дождь, что капает с веток; и роса на поляне в лесу; и облака, парящие в голубом небе; и птицы, поющие в чаще; и пресный источник, водой которого я утоляю жажду; и все чудесные дары Божьего провидения!»

«Ты хочешь сказать, что никогда не любил женщину, но больше всего тебе милы твои поляны и жизнь в лесу?» – спрашивает Джудит. (Женщины в этих романах иногда немного туповаты, зато отлично позволяют развить мысль.)

«Это так, Джудит», – отвечает Зверобой.

И посылает красотку Джудит утолять жажду из чьего-нибудь еще пресного источника.

Так вот. Я довольно хорошо начитана и к тому же впечатлительна. Поэтому разве можно винить меня в том, что, взглянув одним глазком на Юстаса Конвея, я вообразила, что он и Нэтти Бампо по прозвищу Зверобой – одно и то же лицо? Они даже внешне похожи и одеваются одинаково («ростом около шести футов, в мокасинах, легкого, худощавого телосложения, не лишенного, однако, мускулатуры, которая свидетельствовала о небывалом проворстве»). Да и кто, как не Юстас, писал мне письма, полные эротичных, но при этом совершенно невинных описаний, вроде такого: «Рассвет застал меня на дереве, где росло множество спелых вишен. Я смотрел с высоты на своего коня, а мой рот и ладони были наполнены вишнями – и их было еще много». Да, решила я, природа – вот единственная любовь Юстаса, а Божье провидение – единственное, в чем он нуждается.

Но я ошиблась.

В 1981 году на Аппалачской тропе пути Юстаса Конвея и Донны Генри пересеклись. Донна – спортивная, общительная и очень симпатичная девушка – сразу приглянулась Юстасу, а он понравился ей. Они поздоровались, затем улыбнулись друг другу. Донна не знала, почему из одежды на нем всего два платочка, поэтому сразу же предложила ему еды, сгорая от любопытства. Отчасти ей хотелось накормить Юстаса для того, чтобы задержать его подольше, потому что он понравился ей с первого взгляда, а отчасти – чтобы разгрузить рюкзаки двух нытиков – тетки и сестры. Юстас съел всё, что Донна ему дала. Он мог есть сколько угодно, точно умирал с голоду. Впрочем, так и было.

Когда он сказал, что ему нужно пополнить запас воды, Донна воскликнула: «Мне тоже!», – и они прошагали милю до ближайшего ручья. Юстас рассказывал ей о приключениях, пережитых на пути из Мэна. Донна Генри пришла в такой восторг, что пригласила его поужинать со своими родственниками. Во время ужина Юстас съел все их припасы до крошки, одновременно рассказав о своих приключениях, своем вигваме и примитивном образе жизни.

Донна сказала Юстасу, что он может устроиться на ночлег рядом с ними. Юстас принял приглашение и, когда небо потемнело, а костер догорел, забрался в палатку Донны и прижался к ней всем своим стройным мускулистым телом. С этого момента Донна, считайте, пропала.

Наутро, уже по уши влюбленная, Донна отправила тетку с сестрой обратно со всеми вещами, а сама следующие двадцать пять миль прошла вместе с Юстасом. Донна была в прекрасной форме – прошлым летом она ходила в поход с друзьями из колледжа, – так что без труда поспевала за Юстасом. Они шагали, разговаривали, ели ежевику прямо с куста, а Юстас рассказывал Донне о каждой травинке, камне и веточке, что попадались на пути.

В конце концов Донне пришлось вернуться в реальную жизнь, в Питтсбург, но ей этого не хотелось. Юстас сказал, что они – хорошая команда, и Донна была с ним согласна – так и есть! И время для того, чтобы объединиться, было самое подходящее, потому что, как выяснилось, Юстасу предстояло лишиться своего верного спутника. Фрэнк Чэмблес решил прекратить путешествие, так как слишком скучал по своей подруге Лори и чувствовал, что у него еще есть шанс всё исправить, если он закончит поход и направит все силы на примирение. Юстас понимал друга и принял его искренние извинения. И всё же ему было очень жаль потерять спутника – ведь до конца пути оставалась всего какая-то тысяча миль. И вот он увидел, как хорошо держится на тропе Донна (не говоря уж о том, что делить с ней палатку было очень приятно), и его осенило. Он предложил ей встретиться с ним в Виргинии спустя несколько недель и продолжить поход. Донна предложение приняла. В тот момент она была готова пойти хоть в Исламабад, лишь бы снова увидеть Юстаса Конвея.

По прошествии нескольких недель она села на ночной автобус, захватив рюкзак и спальный мешок, и поехала на юг навстречу Юстасу. Бегство Донны с каким-то худосочным парнем в одной набедренной повязке настолько рассердило ее мать, что та даже не сказала дочери «до свидания».

М-да. И с кем из нас не случалось то же самое в девятнадцать?

Донна думала, что поход по Аппалачской тропе с Юстасом Конвеем подразумевает задушевные беседы, прогулки, наблюдение за природой, романтику – и так будет весь остаток пути. И действительно, в первый день похода Юстас не отходил от нее и рассказал ей много интересного о деревьях и цветах. Однако на второе утро пути он рано проснулся и сказал: «Сегодня я пойду вперед. Хочу пройти тридцать миль. Встретимся на стоянке в обед». С тех пор они больше вместе не ходили. Каждый день она шла без него по тропе. Он выходил на рассвете – она шла следом. Единственным средством общения были записки с руководящими указаниями, которые он ей оставлял. «Донна, вода в 20 футах налево. Там же хорошее место для отдыха». Или: «Впереди тяжелый подъем, но я знаю – ты справишься!»