Читать книгу "Как я решила умереть от счастья - Софи де Вильнуази"

— Алло?

Я рыдаю в трубку:

— Она умерла! Я держала ее за руку, а она умерла!

— Сильви, это вы? Что случилось?

— Франк, можно мне к вам вернуться? Я просто не могу…

И я отдаю телефон спасателю-метису, стоящему у меня за спиной, чтобы он объяснил остальное, сама уже не способна произнести ни слова. Слышу, как он вкратце описывает ситуацию: бездомная умерла в метро, на станции «Парментье», когда я держала ее за руку.

Его коллега в это время укрывает тело женщины. И двух поездов не прошло, как она из кучи тряпок превратилась в труп.

Спасатель отдает мне мобильный и сумку и очень осторожно усаживает на желтое сиденье, чуть поодаль. Как же хочется свежего воздуха, сейчас бы полной грудью вдохнуть…

— Ваш друг обещал скоро приехать, он, видимо, недалеко. Вам лучше?

Опять мотаю головой. Но дыхание стало ровнее. Несколько ротозеев бросают на нас сдержанно-любопытные взгляды, как бы в спешке, и снова утыкаются в свои телефоны.

Второй спасатель приносит мне бутылку воды, купленную в автомате, и батончик «Марс». Как в рекламе: «Марс — добавь удовольствия!»

— Возьмите, вам сразу полегчает.

Быстрее полегчало бы, если б меня кто-нибудь обнял. Но спасибо и за воду — во рту едкий вкус, в горле першит. И слезы все еще катятся. Наконец появляется мой спаситель. Франк почти бежит. Очень трогательно, что он с такой тревогой спешит ко мне, будто влюбленный. Будто его жизнь висит на волоске. Я еще не видела его в этом темно-синем плаще. Ему идет.

Франк хватает меня за плечи.

— Как вы, Сильви? Держитесь? — Я укрываюсь у него на груди. — Идем, вернемся ко мне в кабинет.

Его прикосновение придает мне сил. Он мягко тянет меня к выходу, прощаясь с моими друзьями-спасателями.

— Спасибо вам, господа! И удачи!

Я покорно иду за ним, не оборачиваясь. Свежий ветер и дождь приносят мне огромное облегчение. Никогда еще парижский воздух не казался таким чистым. Уже темно, но город бурлит машинами и пешеходами, на улицах пульсирует жизнь, она идет своим чередом, шумная и безразличная к своим обитателям.

Вернувшись к Франку, я сразу бегу мыть руки, ошпариваю их горячей водой, чтобы всех микробов убить. Мою долго — вполне могла подхватить какую-нибудь крапивницу, на коже все вылезает быстро. Франк приносит мне чистое полотенце.

Дрожа, падаю на кушетку. Он укрывает меня пледом.

— Хотите, сделаю батареи потеплее? Чаю или кофе вам принести?

— Спасибо, не стоит. Это все от усталости.

— Это шок.

Мне плохо, меня трясет. Совсем недавно на этой самой кушетке я лучилась безмятежностью и теперь чувствую себя круглой дурой. Франк ничего не говорит, просто смотрит серьезно и внимательно, готовый принять всю мою боль.

— Я даже не поняла, когда она умерла. Не знаю, зачем вообще подошла к ней. Я ведь не впервые увидела на земле бездомную, к несчастью. В Париже что в метро, что на улицах бомжей всегда полно. Не знаю, почему именно она. Я вышла от вас в прекрасном настроении… А потом как будто услышала ее зов. Радар, что ли, какой у нас, у отчаявшихся? Она дрожала, она мучилась молча, совсем одна, в своем описанном тряпье, никто не обращал на нее внимания. Вонь была жуткая, но я все равно подошла, что-то меня тянуло. И когда она протянула мне руку, я даже не задумалась, тут же ее взяла. Это ведь самая естественная реакция, нет? Разве можно оттолкнуть протянутую руку?

— Сильви, вы потрясены, что нормально, ведь вы видели смерть во всей ее неприглядности. В нашем обществе смерть обычно скрыта от глаз, табуирована, и вдруг та несчастная умирает прямо у ваших ног. Зато сегодня вы совершили очень благородный поступок. Вы подарили опустившейся женщине немного тепла и участия, возможность уйти по-человечески. Сами того не желая, вы проводили ее в последний путь и попрощались с ней за всех нас. Очень немногие способны на это.

Я слышу его, но почти не слушаю.

Почти всю жизнь я прожила одна и теперь понимаю, что не хочу умереть одна. Хочу, чтобы и меня кто-то держал за руку. Какая разница, где умирать — на платформе метро или дома, в теплой ванне? То же убожество, то же одиночество. Не хочу.

До сих пор я не осознавала, каким унылым будет мое самоубийство. Мне казалось, что ванна с душистой пеной и красивый купальник создадут атмосферу тепла и едва ли не радости. Но нет.

Единственное, чем та женщина отличается от меня, — запах. От меня не пахнет мочой, зато одиночеством разит за километр.

Франк с улыбкой берет мою руку. Я что, машинально ее протянула или это он инициативу проявил? Смерть бездомной изменила правила этикета.

— Сильви, только вы решаете, быть ли вам одной. У вас нет с той женщиной ничего общего, однако вы помогли ей. И это замечательно. Без вас она ушла бы, окруженная всеобщим равнодушием, наедине со своей болью и грязью. Вы хороший человек, Сильви. И я думаю, в каком-то смысле вы уже умерли.

— Что?

— Несколько недель назад вы пришли сюда в очень плачевном психическом состоянии. Вы страдали. Но той Сильви больше нет. Я вижу перед собой не страдающую женщину, а возрожденную. В глубине души вы изменились и даже не понимаете, насколько. Умереть можно и в символическом смысле — вы живое тому доказательство. Та Сильви, которой вы были все сорок пять лет, скончалась. Вы умерли, чтобы родиться заново.

Слезы тихо ползут у меня по щекам. Каждое его слово эхом отдается во мне, но я уже не знаю, что думать. Не знаю даже, кто я. Просто усталая женщина. Я ложусь на кушетку. Кажется, все мои вещи пропитались запахом бездомной, а может, это смерть въелась в кожу.

— Спасибо, Франк, мне бы немного поспать…

— Я вам вызову такси.

— Не беспокойтесь, я не поселюсь у вас на кушетке, просто дам отдохнуть глазам.

Передо мной снова всплывает помятое лицо женщины без имени и возраста. Узнаем ли мы, кем она была? Отмучилась… Жила на улице и умерла в подземке… Но хоть не собачьей смертью — благодаря мне.

Похоже, я сегодня потеряла психотерапевта и нашла друга.

14

Просыпаюсь в своей кровати, одетая. Абсолютно не помню, как оказалась здесь. В голове черная дыра, будто я вышла из комы. Или перенесла маленькую смерть — так сказать, репетиция перед роковой датой. Только сердечный и ободряющий голос Франка звучит в ушах. Это он меня сюда привез? Он, конечно. Трудно представить его в моей квартире, в моей спальне. Нет, не трудно — невероятно, просто фантастика. К реальности меня возвращает воспоминание о покойнице. Как ее забыть? Как забыть ее ужасный запах? На часах половина восьмого; у меня, наверное, встроенный будильник внутри. Я подскакиваю. Поскорее все снять с себя, постирать, а лучше выбросить, чтобы вместе с одеждой испарились и кошмарные картины, переполняющие мое сознание. Бегу в душ. Надо немедленно смыть эту грязь, и я ожесточенно трусь парфюмированным мылом. Поскорее отмыться, поскорее прийти на работу, увидеть людей, поговорить. Я все еще жива. «Возрождение», — сказал бы Франк. При мысли о нем я невольно улыбаюсь.