Читать книгу "Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль"

Принц приобрел еще более высокий статус, сосредоточив в своих руках больше штатгальтерств. Его первая попытка заполучить штатгальтерство в Гронингене и Дренте в 1632 году, после смерти Эрнста Казимира, была неудачной. Но после смерти сына Эрнеста Казимира, Генриха-Казимира, штатгальтера Фрисландии, Гронингена и Дренте (1632–40 гг.) он попытался снова, и теперь его попытка была подкреплена созданием собственной клиентелы среди местных дворян, а в 1639 году он обеспечил избрание своего протеже, Рулофа ван Эхтена, Штатами Дренте на должность дроста. Ему также помог тот факт, что многие гронингенские йонкеры рассматривали Генриха Казимира как союзника города. После известия о смерти Генриха-Казимира под Хюлстом друзья принца начали работу по сбору поддержки на севере. В Генеральных Штатах пять из семи провинций (включая Голландию) по подсказке Ван ден Баухорста проголосовали за отправку делегации во Фрисландию и Гронинген, чтобы убедить обе провинции назначить Фредерика-Хендрика следующим штатгальтером с целью улучшения военной координации между провинциями и укрепить единство Республики. Фрисландия и Гронинген (две провинции, проголосовавшие против отправки делегации) возразили, что они являлись суверенными провинциями, которые должны самостоятельно решать, кто станет штатгальтером, без вмешательства Генералитета. Мероприятие полностью провалилось во Фрисландии. Фрисландские Штаты в срочном порядке собрались, чтобы урегулировать вопрос до прибытия делегации. Фрисландские дворяне, поддерживающие младшего брата Генриха-Казимира, Вильгельма-Фридриха, воспользовались фризским партикуляризмом и нелюбовью проповедников к терпимости принца в отношении католиков и ремонстрантов таким образом, что к тому времени, когда прибыли уполномоченные Генералитета, Вильгельм-Фридрих уже был штатгальтером Фрисландии. Тогда посланцы спешно отправились в Гронинген, где решение еще не было принято.

Штаты Фрисландии также отправили в Гронинген делегацию, призывая их сохранить более чем вековую (с 1536 года) традицию общего штатгальтерства с Фрисландией. Но после энергичной обработки на этот пост был назначен принц. Вскоре после этого Штаты Дренте также отклонили требования фризской стороны и избрали Оранского. В довершение, в ноябре 1640 года Генеральные Штаты назначили его штатгальтером генералитетских земель Ведде и Вестерволде. В ноябре 1640 года принц посетил северо-восток, чтобы получить свои новые звания. В Гронингене его сын, будущий Вильгельм И, сопровождавший его в поездке, получил «преемственность», т.е. право стать преемником отца на посту штатгальтера. Практика дарования преемственности заранее, на наследственной основе, стала недавним нововведением, появившимся (по предложению ван Харсолте) в Оверэйсселе в 1631 году и принятым затем (по предложению ван ден Баухорста) в Голландии и других провинциях.

В 1640 году Фредерик-Хендрик получил дополнительные штатгальтерства и престиж. Однако в определенной мере этот статус был политически контрпродуктивным. Ранее Мориц имел полную поддержку Вильгельма-Людвига, а Республика в целом получала выгоду от их близкого сотрудничества. Фредерик-Хендрик же пытался лишить ВильгельмаФридриха фризского штатгальтерства и действительно отобрал у него посты в Гронингене, Дренте и Вестерволде, а это его фризский кузен едва ли мог простить. С самого начала отношения между двумя штатгальтерами были плохими.

Фасад казался более величественным, но скрывавшаяся за ним реальность разочаровывала. После провала военной кампании 1640 года Оранский обнаружил, что его отношения со Штатами Голландии стали вновь усложняться. Отношения ухудшались по мере того, как большая часть городов стала требовать уменьшения финансирования армии и полного расформирования пятидесяти рот, созданных в 1628 году. Новость о восстании в Каталонии и усложняющееся положение испанской короны лишь ужесточило позицию Штатов Голландии. Амстердам настаивал, что Испания больше не представляла реальной угрозы и теперь сокращение армии не было опасным. Принцу стоило больших усилий добиться временной отсрочки расформирования.

В период между 1629 и августом 1633 года штатгальтер был в равной степени расположен к миру, или новому перемирию, как с Испанией, так и с южными Нидерландами. Впоследствии он закоснел в состоянии войны, закрепленном условиями франко-голландского союза, и негативно реагировал на все тайные демарши Брюсселя. По мере роста противостояния этой политике в Штатах Голландии принц стал еще сильнее желать максимизировать своё влияние на Генеральные Штаты и их тайные комитеты и добиться того, чтобы любые попытки Брюсселя установить контакт рассматривались исключительно его доверенными конфидентами и чтобы как можно меньше членов Штатов были в это вовлечены. Когда кардинал-инфант отправил посланника на переговоры в Краненбург (герцогство Клеве) зимой 1635–36 годов, последний обнаружил там одного единственного голландского представителя, продажного Корнелиса Мюса.

Даже если Фредерик-Хендрик и не полностью контролировал переговоры в Краненбурге, вероятность, что из этого что-то бы вышло, была небольшой, поскольку Оливарес, имея в своих руках Шенкеншанц, был уверен в себе и требовал полного оставления голландцами Бразилии, частичной эвакуации голландской Ост-Индии и возвращения Маастрихта, Венло, Рурмонда и Рейнберга Испании в обмен на длительное перемирие, Бреду и Шенкеншанц. Это были требования, которые никогда бы не были приняты. Испания впоследствии потеряла Шенкеншанц и, в 1637 году, Бреду, хотя в тот же год кардинал-инфант снова взял Венло и Рурмонд.

После 1637 года попытки Брюсселя установить контакт стали более настойчивыми, в то время как Фредерик-Хендрик всё больше стремился предотвратить усилия Испании разделить Штаты Голландии. В феврале 1639 года кардинал-инфант заверил Мадрид, что желание мира в Голландии было сильно, но признал, что он не представлял себе, ни как обойти железную хватку Фредерика-Хендрика на Генеральных Штатах и их тайных комитетах, ни как установить связь с голландской мирной партией. После восстаний в Каталонии и Португалии (в 1640 г. — прим. ред.) испанские министры стали яростно пытаться отделить Соединенные провинции, если это вообще возможно, от общего альянса с Францией, и кардинал-инфант удвоил свои усилия. Но штатгальтер при усердной поддержке Мюса, который контролировал всю переписку Генеральных Штатов и получал за свои труды щедрые вознаграждения из Парижа, снова блокировал все попытки к сближению. В марте 1641 года кардинал-инфант пессимистично докладывал в Мадрид, что пока принц Оранский остается привязанным к Франции и контролирует Генеральные Штаты, нет никакой возможности достичь какого бы то ни было соглашения с голландцами. С точки зрения Брюсселя Штаты Голландии по-прежнему были парализованы.

Хотя Оранский и был расположен к перемирию с Испанией в первом этапе своего штатгальтерства (1625–33 гг.) и был против него во втором (1633–46 гг.), тем не менее всегда присутствовала важная политическая преемственность. Нидерландская республика была создана Штатами Голландии, которые до 1617–18 годов без особых усилий контролировали слабых и разделяли второстепенные провинции. В течение Двенадцатилетнего перемирия Голландия разделилась, угрожая нидерландской политике в целом распадом и хаосом. Стабильность и целостность были восстановлены государственным переворотом Морица в 1618 году. Это показало, что существовала альтернативная основа, на которой могли функционировать Соединенные Провинции. По-прежнему основываясь на богатстве и ресурсах Голландии, можно было создать нереспубликанскую, недискуссионную, квазимонархическую государственную систему, в которой штатгальтер и его конфиденты контролировали бы принятие решений и процессы, происходящие в государстве. Внешне такая альтернатива приводила к большей сплоченности провинций и расширенной роли Генералитета. Суверенитет провинций, бывший полуправдой при Олденбарневельте, после 1618 года, при Морице и Фредерике-Хендрике, превратился в полную фикцию. Но в системе, созданной Морицем, был один существенный дефект: она зависела от раскола внутри Голландии. Если Голландия была едина, система не могла работать. В момент, когда Голландия почти полностью объединилась, «монархическая» система потеряла свою жизнеспособность, поскольку ее сущностью было лишение Голландии активного руководства Унией.