Читать книгу "Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин"

Тотлебен говорил не торопясь, внимательно следил за тем, чтобы корреспондент успел записать его мысли. Так было тихо и спокойно, что можно было подумать, что война кончилась. Только сложенные вещи по углам тесной комнатки свидетельствовали о том, что походная жизнь для генерала еще не завершена.

– Мои главные усилия, – тихо продолжал Тотлебен, – были направлены к тому, чтобы в случае вероятного прорыва Османа и в том направлении, которое он примет, было всегда возможно сосредоточить на угрожаемых пунктах необходимое количество войск. Вот посмотрите… – И он показал на карту Плевны, где отчетливо проглядывали малейшие детали сложившейся военной обстановки: рельефные особенности, турецкие и русские позиции, батареи, траншеи, редуты…

– Думаете ли, что при особенно благоприятном стечении обстоятельств Осман мог бы спасти часть своей армии? – спросил корреспондент.

– Нет, – оживился Тотлебен. – Осман сделал вылазку с двадцатью пятью тысячами человек, следовательно, со всеми своими главными силами и с пятью-шестью тысячами человек резерва. Если бы он произвел атаку с половинным числом людей, то могли бы сказать, что причиной поражения послужили недостаточные силы. Осман знал это. Он предпринял блистательную, самоотверженную атаку со всеми своими силами и должен был понести поражение. По моему мнению, большою стратегической ошибкой со стороны Османа было то, что он не попытался пробиться раньше.

А потом уже было поздно надеяться на успех. Мне всегда было непонятно, почему Осман не прорывался, как только взяты были позиции у Телиша. Еще шесть недель тому назад у него были шансы пробиться, если не со всею армией, то по крайней мере с частью ее. Время между тем уходило, и мы безостановочно пользовались им, чтобы все сильнее обложить его. Если позиции, подобные Плевенским, не могут быть освобождены помощью извне, то осажденный, как только убедится в невозможности помощи, должен пробиваться, иначе осаждающий постоянно будет закладывать подобные же непреодолимые укрепленные линии и все сильнее и сильнее забирать противника в свои сети. В конце концов, падение подобной позиции является делом времени и голода.

– Повсюду говорят, что исход войны решен падением Плевны, потому что лучшая оттоманская армия потеряна. Все верят в это, а я не совсем убежден в истинности этого.

– И не верьте этому, – сказал Тотлебен. – Нам не следует пренебрегать должною оценкой сил турок. Я, со своей стороны, убежден, что Турция еще в состоянии оказать нам продолжительное сопротивление. Наши мирные условия: автономия Болгарии, уступка части Армении и пр. – слишком тяжки, чтобы Турция могла принять их теперь же.

Тотлебен и не мог предполагать, что участь кампании уже решена: смелый и отважный переход русских войск через Балканы зимой 1877/78 года ошеломил турок, а взятие шипкинской армии в плен войсками Скобелева, Радецкого и Святополк-Мирского окончательно сломило сопротивление турецких войск. Для осуществления таких наступательных операций русской армии нужны были выдающиеся военные деятели. И под Плевной они показали себя блестящими продолжателями воинских традиций России.

А всему этому предшествовал военный совет при Александре Втором, состоявшейся 30 ноября и решавший дальнейшие события на Балканах. Великий князь Николай Николаевич заговорил об условиях заключения мирного договора с Турцией, которые могут возникнуть в ходе успешных сражений. Милютин давно готовился к этому вопросу, советовался с Нелидовым, Игнатьевым, ему давно хотелось высказать свои соображения.

– Ваше величество! Своевременный вопрос, который уже сейчас надо решать. Государственный канцлер князь Горчаков неоднократно мне и другим заявлял, что, пока идет война, он не будет вмешиваться в ход событий. Тем более недавно бывший в Бухаресте член русского посольства в Константинополе Александр Иванович Нелидов встречался с князем, нашел его почти в детском состоянии, отказывался входить в суть дела, а нужно было, напоминаю вам, написать проекты писем императорам Вильгельму и Францу-Иосифу, так проекты составили барон Жомини, Игнатьев и Нелидов.

– Без князя Горчакова не хочу формулировать наши условия, дадим ему проект, он его подпишет, а потом подпишу его я. В Бухаресте с ним поговорим.

3 декабря Александр Второй, Милютин и вся свита покинули Болгарию и вернулись к своим делам, накопившимся за это время. Отовсюду шли победные телеграммы: русские войска повсюду громили турок. Императоры Австрии и Германии, английский парламент забеспокоились.

«В течение последних дней получены телеграммы, поясняющие действия на Шипке, – записал в дневнике 31 декабря 1877 года Д.А. Милютин, – сам великий князь Николай Николаевич собирается переехать из Сельви за Балканы. Оба главнокомандующие наши получили из Константинополя предложения о перемирии. Лондонский кабинет торопит нас, делая запросы: посланы ли главнокомандующим нужные инструкции.

Таким образом, мы заканчиваем 1877 год надеждами на восстановление мира. Но осуществятся ли скоро эти надежды? Достаточны ли нанесенные туркам поражения, чтобы заставить их смириться и действительно желать мира, или они еще пробуют морочить нас в надежде получить только перемирие, необходимое им, чтобы оправиться, выждать решения английского парламента и собраться с новыми силами. Парламент открывается 5/17 января; чрез неделю выкажется, к чему Англия ведет дело и суждено ли восточному вопросу получить вскоре благоприятное решение» (Милютин Д.А. Дневник 1876–1877. С. 261).

Часть девятая

ЕВРОПА ДЕЛИТ РУССКУЮ ПОБЕДУ

Глава 1

ПОД СТЕНАМИ КОНСТАНТИНОПОЛЯ

В интересных воспоминаниях князя Мещерского рассказывается о том, как князь, патриот России и журналист, задумал поведать, как после бурных сражений на Шипке, перехода русских войск через Балканские горы, сражения с турками отрядов Гурко, Скобелева, Радецкого, Карцева, Криденера, сражений черногорцев, сербов, румын, болгарской дружины, войска подходили к Константинополю и готовы были войти в него, оказался в самом Константинополе и с удивлением узнал, что турки хотят торжественно встретить русские войска. Мещерского удивило, что турки на базаре с радостью угощали его кофеем и с нетерпением ждут русские войска в Константинополе, а вскоре на улицах города увидел, как строят какие-то эшафодажи, трибуны для публики, которая будет приветствовать входящие русские войска. На обеде в гостях у немецкого посла в Турции принца Рейса Владимир Петрович неожиданно узнал, что скоро он встретится со своим зятем графом Клейнмихелем, который с авангардом Императорских стрелков войдет в Константинополь. На обеде присутствовали австрийский и итальянский послы, которые от слов принца Рейса пришли в изумление.

«– Так это взятие Константинополя? – спросил австриец.

– Да, взятие Константинополя. Я полагаю, что русские имеют на то полное право, – заметил принц.

– А Европа, – почти торжественным голосом сказал итальянский посол, – а Англия?

Принц усмехнулся.

– Мой дорогой коллега, – ответил он, – вы знаете, что Европа, а следовательно, и Англия признают принцип совершившегося факта.