Читать книгу "Рэй Брэдбери. Голливудская трилогия в одном томе - Рэй Брэдбери"

— На кой они кому-то сдались? — пожал плечами Раслер. — Не стоят ни гроша. Даже я сам не знаю, какого черта я их здесь развесил. Чьи-то жены или прежние подружки?

— Сколько у вас экземпляров каждой?

— Не хватит пальцев, чтобы сосчитать.

— Ясно одно, Констанция хотела, чтобы вы их отдали. Она ревновала?

— Констанция? Бывают хулиганы на дорогах, она была постельной хулиганкой. Желала сгрести всех моих красоток и растоптать их, порвать, сжечь. Давайте. Приканчивайте вино. У меня дела.

— Какие, например?

Но он снова заправлял пленки в проектор, зачарованный тысячью и одной ночью из прошлого.

Я прошел вдоль стены, поспешно списывая в блокнот все имена, потом попросил:

— Если Констанция вновь придет, дадите мне знать?

— За снимками? Я ее сброшу с лестницы.

— Так же выразился еще один человек. Только скинуть хотел в преисподнюю, а не на второй ярус балкона. Почему вы хотите ее сбросить?

— Должна быть причина, так? Не помню! Как вы сказали, зачем вас сюда принесло? И как вы меня назвали?

— Клайд Раслер.

— Ах, да. Он. Мне как раз пришло в голову. Известно ли вам, что я отец Констанции?

— Что?!

— Отец Констанции. Думал, я вам уже говорил. Теперь можете идти. Спокойной ночи.

Я вышел, оставив за закрытой дверью неизвестно кого и фотографии на стенах — неизвестно чьи.

ГЛАВА 24

Спустившись, я прошел в начало зала и посмотрел вниз. Потом шагнул в оркестровую яму, достиг задней стены и заглянул за дверь, в длинный вестибюль, с ночной тьмой в конце перспективы и еще более глухой тьмой там, где были заброшенные гардеробные.

Мне захотелось выкликнуть имя.

Но что, если она откликнется?

Далеко, в конце черного коридора, мне почудилось гудение невидимого моря или реки, притекавшей где-то в темноте.

Я выставил вперед ногу, но тут же ее убрал.

Снова услышал, как темный океан бьется в бесконечный берег.

Потом повернулся и двинулся назад сквозь великую тьму, из оркестровой ямы в проход между рядами без единого зрителя, торопясь к желанному выходу, за которым ждало манящее вечернее небо.

Я поднес невероятно крохотные туфельки Раттиган к ее отпечаткам и опустил их строго в след.

И тут я почувствовал на плече руку моего ангела-хранителя.

— Вернулся из царства мертвых, — проговорил Крамли.

— Можешь это повторить, — сказал я, уперев взгляд в широкую красную дверь Китайского театра Граумана, где плавали в темноте все эти киношные создания. — Она там, — пробормотал я. — Хотел бы я знать, как ее оттуда извлечь.

— Динамит, привязанный к пачке купюр, сгодился бы.

— Крамли!

— Прости. Я забыл, что мы говорим о Флоренс Найтингейл.[436]

Я отступил. Крамли стал разглядывать крохотные туфельки Раттиган в следах, оставленных давным-давно.

— Не совсем похоже на рубиновые туфельки,[437]— заметил он.

ГЛАВА 25

Мы ехали по городу, было тепло и тихо. Я попытался описать огромное черное море у Граумана.

— В кинотеатре есть большой подвал с гардеробными, может, там хранятся какие-то вещи с двадцать пятого, тридцатого года. Я чувствую, она, вероятно, там.

— Побереги слова, — отозвался Крамли.

— Кому-нибудь нужно спуститься и проверить.

— Боишься пойти один?

— Не то чтобы.

— Это значит, боишься будь здоров! Заткнись и не мешай вести машину.

Скоро мы добрались до жилища Крамли. Он приложил мне ко лбу холодное пиво.

— Держи, пока не почувствуешь, что мозги прояснились.

Я послушался. Крамли включил телевизор, стал перебирать каналы.

— Не знаю, что хуже, — сказал он, — твоя болтовня или местные телевизионные новости.

«Отец Шеймас Раттиган», — сказал телевизор.

— Слушай! — крикнул я.

Крамли переключил канал обратно.

«…Собор Святой Вибианы».

Статический разряд, «снег».

Крамли стукнул проклятый ящик кулаком.

«…Естественным причинам. Ему сулили должность кардинала…»

Снова пурга. И телевизор дал дуба.

— Я собирался вызвать мастера, — сказал Крамли.

Мы оба уставились на телефон, призывая его зазвонить.

Оба мы подпрыгнули.

Потому что он зазвонил!

ГЛАВА 26

Звонила женщина, ассистентка отца Раттигана, в третий уже раз, говорила невнятно, отчаянно просила помочь.

Я предложил малость, которая была в моих силах: приехать.

— Только быстрее, а то я тоже умру, — плакала она.

Когда мы с Крамли приехали, Бетти Келли ждала нас у фасада Святой Вибианы. Она не сразу нас заметила, машинально махнула рукой и опустила взгляд. Мы подошли. Я представил Крамли.

— Мне жаль, — сказал я.

Она подняла голову.

— Так значит, вы тот самый человек, который говорил с отцом Раттиганом! О господи, пойдемте внутрь.

Большие двери были закрыты на ночь. Мы вошли через боковую. Внутри Бетти Келли пошатнулась и чуть не упала. Я подхватил ее и отвел к скамье; она села, переводя дыхание.

— Мы спешили изо всех сил, — проговорил я.

— Вы были с ним знакомы? — Она тяжело дышала. — Все так запутано. У вас были общие знакомые, друзья?

— Родственница, — пояснил Крамли. — Под той же фамилией.

— Раттиган! Она его убила. Погодите! — Она схватила меня за рукав.

Потому что я поднялся на ноги.

— Сядьте, — выдавила она из себя. — Я не убийство имела в виду. Но она его убила.

Похолодев, я снова опустился на скамью. Крамли отступил. Она сжала мой локоть и понизила голос.

— Она бывала здесь, иногда по три раза на дню, в исповедальне, шептала, потом бесновалась. Когда она уходила, бедный отец Раттиган выглядел совсем измотанным (но она норовила не уйти первой, а остаться, пока он не вывалится, чуть живой), есть не мог, хватался за спиртное. Она бушевала в одиночестве. Позднее я заходила проверить: в исповедальне бывало пусто. Но в воздухе стоял запах, как после удара молнии. Она все кричала одно и то же.