Читать книгу "Наука логики. Том 1 - Георг Гегель"

2. Этой рефлектированной в себя положенности, определенному как определенному, противостоит субстанция как неположенное первоначальное. Так как она, как абсолютная мощь, есть возвращение в себя, но само это возвращение есть процесс определения, то она уже больше не есть простое «в себе» своей акциденции, но также и положена как это в-себе-бытие. Поэтому лишь как причина субстанция обладает впервые действительностью. Но эта действительность, заключающаяся в том, что в-себе-бытие субстанции, ее определенность внутри отношения субстанциальности, теперь уже положена как определенность, – эта действительность есть действие; поэтому та действительность, которую субстанция имеет как причина, она имеет лишь в своем действии. Это – та необходимость, которая есть причина. Она есть действительная субстанция, так как субстанция как мощь определяет самое себя; но она есть вместе с тем причина, так как она развертывает эту определенность или полагает ее как положенность; таким образом, она полагает свою действительность как положенность или как действие. Последнее есть другое причины, положенность по отношению к первоначальному, и опосредствовано через последнее. Но причина как необходимость вместе с тем упраздняет этот свой процесс опосредствования и есть в процессе определения себя самой (как первоначально соотносящееся с собой в противоположность опосредствованному) возвращение в себя, ибо положенность определена как положенность и, стало быть, тождественна с собой, поэтому лишь в своем действии причина есть истинно действительное и тождественное с собой. Действие необходимо потому, что оно есть именно проявление причины или, иначе говоря, есть та необходимость, которая есть причина. Лишь как эта необходимость причина есть нечто самодвижущее, начинает спонтанейно, не будучи возбуждена некоторым другим, и есть самостоятельный источник, порождение из себя; она необходимо должна действовать; ее первоначальность состоит в том, что ее рефлексия в себя есть определяющее полагание и что, обратно, и то и другое составляют единое единство.

Действие поэтому не содержит в себе вообще ничего такого, чего не содержит в себе причина. И обратно, причина не содержит в себе ничего такого, чего нет в ее действии. Причина есть причина лишь постольку, поскольку она порождает некоторое действие; и причина есть не что другое, как это определение, состоящее в том, чтобы иметь некоторое действие, а действие есть не что другое, как то, что оно имеет некоторую причину. В самой причине как таковой заключается ее действие и в самом действии – причина; поскольку причина еще не действовала бы или поскольку она перестала бы действовать, постольку она не была бы причиной, и действие, поскольку его причина исчезла, уже больше не есть действие, а представляет собою некоторую безразличную действительность.

3. В этом тождестве причины и действия снята теперь та форма, через которую они различаются между собою как в-себе-сущее и как положенное. Причина потухает в своем действии; тем самым потухло также и действие, ибо оно есть лишь определенность причины. Эта потухшая в действии причинность есть тем самым некоторая непосредственность, безразличная к отношению причины и действия и содержащая в себе это отношение внешним образом.

b) Определенное отношение причинности

1. Тождество причины с собой в ее действии есть снятие ее мощи и отрицательности и потому есть безразличное к различиям формы единство, содержание. Последнее поэтому лишь в себе соотнесено с формой, в данном случае – с причинностью. Они тем самым положены как разные, и форма есть по отношению к содержанию лишь непосредственно действительная форма, некоторая случайная причинность.

Далее, содержание, взятое, таким образом, как определенное, есть некоторое разное содержание в себе самом; и причина определена по своему содержанию, а тем самым и действие также определено таким образом. Так как здесь рефлектированность есть также и непосредственная действительность, то содержание есть постольку действительная, но конечная субстанция.

Таково теперь отношение причинности в его реальности и конечности. Как формальное оно есть бесконечное отношение абсолютной мощи, содержанием которой служит чистое проявление или необходимость. Напротив, как конечная причинность оно имеет некоторое данное содержание и исчерпывается внешним различием, имеющимся на этом тождественном, которое в своих определениях есть одна и та же субстанция.

В силу такого тождества содержания эта причинность представляет собой аналитическое предложение. Одна и та же вещь оказывается в одном случае причиной, а в другом действием, там – самостоятельным устойчивым наличием, здесь – положенностью или определением в некотором другом. Так как эти определения формы суть внешняя рефлексия, то, когда определяют некоторое явление как действие и восходят от него к его причине для того, чтобы постигнуть и объяснить его, это представляет собою по существу дела тавтологическое рассмотрение субъективным рассудком; одно и то же содержание лишь повторяется дважды; в причине не имеется ничего, чего нет в действии. Например, дождь есть причина мокроты, которая есть его действие; «дождь производит мокроту», это есть аналитическое предложение; та же самая вода, которая составляет дождь, и есть мокрота; но как дождь эта вода существует в форме особой вещи, а как мокрота или влажность она есть как бы прилагательное, нечто положенное, которое, как предполагается, уже не имеет своего устойчивого наличия в себе самом; и как одно, так и другое определение одинаково внешни воде. Подобным же образом причина этого цвета есть нечто окрашивающее, пигмент, который есть одна и та же действительность, выступающая в одном случае во внешней ей форме чего-то действующего, т. е. как связанная внешним образом с отличным от нее действующим, а во втором случае – в столь же внешнем для нее определении некоторого действия. Причиной какого-либо деяния служит внутреннее умонастроение некоторого действующего субъекта, которое как внешнее наличное бытие, сообщаемое ему (этому умонастроению) поступком, представляет собою то же самое содержание и ту же самую ценность. Если движение какого-либо тела рассматривается как действие, то причиной его служит некоторая толкающая сила; но и до и после толчка имеется одно и то же количество движения, одно и то же существование, содержавшееся в толкающем теле и сообщенное им толкаемому; и сколько оно сообщает, столько же оно само и теряет.

Причина, например живописец или толкающее тело, имеет, правда, еще и другое содержание; живописец имеет еще и другое содержание помимо красок и их формы, соединяющей краски и образующей из них картину, а толкающее тело имеет еще другое содержание помимо движения определенной силы и определенного направления. Но это дальнейшее содержание есть случайный придаток, не касающийся причины; какие бы другие качества живописец ни содержал в себе, если мы берем его, абстрагируясь от того обстоятельства, что он есть живописец данной картины, – это не входит в состав нашей картины; лишь те из его свойств, которые сказываются в действии, присущи ему как причине; по прочим же своим свойствам он не есть причина. Точно так же, есть ли толкающее теш о камень или дерево, зеленое ли оно, желтое и т. п., это не соучаствует в его толчке, и постольку это тело не есть причина.