Читать книгу "Юлий Цезарь. Политическая биография - Алексей Егоров"

Итак, современники дают достаточно значительную информацию о Цезаре, особой ценностью которой является обилие различного рода конкретных деталей. Другим обстоятельством является то, что последующие характеристики Цезаря были заложены уже в его собственное время.

2. Писатели эпохи Империи

К сожалению, до нас не дошли два самых близких по времени произведения, «История» Азиния Поллиона и фундаментальный труд Тита Ливия, а потому ближайшим по времени сочинением является «История» Веллея Патеркула. Известную ценность представляет и сочинение Аннея Флора, предположительно относящееся ко времени Адриана, но, возможно, имеющее и более раннюю датировку. Впрочем, основной блок информации дают нам писатели времени Антонинов и ранних Северов, Плутарх, Аппиан, Светоний и Дион Кассий. Известным дополнением являются произведения поздних авторов, Евтропия, неизвестного автора сочинения «О знаменитых мужах» и особенно — самого подробного из них христианского писателя V в. н.э. Павла Орозия.

О сочинениях Азиния Поллиона практически ничего не известно. Мы знаем только то, что оно было посвящено галльским войнам и содержало немало расхождений с сообщениями Цезаря (Suet. Iul., 56), а следы этого труда можно обнаружить у последующих авторов, как правило, там, где их информация не совпадает с основным источником.

В эпитомах Ливия Цезарь впервые появляется в 103 книге, где рассказывается о процессе Клодия, победе Цезаря в Лузитании, триумвирате и начале галльских кампаний (Liv. Epit., 103). Это не значит, что Цезарь не появляется в более ранних книгах, но, по причине краткости эпитом, сделать какой-либо позитивный вывод представляется невозможным. Интересно и то, что в ряде других общеисторических трудов первое появление Цезаря относится к этим событиям, что означает, что именно с 62–61 гг. он стал считаться значимой фигурой римской политики. В 104–108 книгах описаны галльские войны, в 109–115 — гражданская война, в 116 книге — события диктатуры. Можно только высказать сожаление, что столь подробный обзор событий (Цезарю посвящено 12 книг) остается за пределами исследования.

Из изложения эпитоматора достаточно трудно извлечь какие-либо оценочные суждения. Это просто краткий пересказ событий. Можно предположить, что основное внимание уделялось военным событиям — пропорция этих частей явно превышает остальные. Описание как галльской, так и гражданской войн в принципе соответствует Цезарю. Можно обратить внимание на некоторые детали. В 103 книге эпитоматор пишет, что Клодий «обесчестил» жену Цезаря, хотя остальные источники указывают, что он смог только проникнуть в дом, а далее сообщает, что Цезарь «притязает на консульство и на захват государственной власти» (Liv. Epit., 103). Быть может, Ливии указывает на то, что консульские выборы 59 г. были чем-то большим, чем просто избирательная компания по выборам высшего магистрата. В 108 книге автор называет незаконными требования Марцелла от отзыве Цезаря в 51 году (Liv. Epit., 108), а события начала 49 г., в общем, излагаются на основе рассказа Цезаря, когда вторжение в Италию рассматривается как ответ на крайнее решение сената (Ibid., 109). Пожалуй, критическую оценку мы находим только в 116 книге: «Сенат назначает ему величайшие почести: прозвище «отец отечества», звание «священного и неприкосновенного», должность пожизненного диктатора. Это возбуждает к нему ненависть… По всем этим причинам против него складывается заговор» (Liv. Epit., 116). В изложении Ливия появляется новый нюанс: именно последние действия Цезаря были направлены на разрыв традиции, что вызвало падение его популярности, а затем и заговор. Интересно косвенное суждение. Ливии, вероятно, достаточно лояльно отнесся к памяти Помпея, за что, согласно Тациту (Тас. Ann., IV, 34), удостоился от Августа данного ему в шутку прозвища «помпеянец».

Веллей Патеркул впервые упоминает Цезаря в числе знаменитых ораторов, когда речь идет о консульстве Цицерона (63 г.) (Veil., II, 36). Интересно, что подробно описывая речь Катона на заседании сената 5 декабря 63 г., историк не упоминает о речи Цезаря, возможно, не желая упоминать его имя в связи с историей заговора Каталины (Veil., II, 35). Впрочем, позже Веллей возвращается к ранней биографии Цезаря, уделяя внимание его происхождению, истории с Корнелией и проскрипциями Суллы (Veil., II, 41) и особенно — его участию в борьбе с пиратами и плену (Ibid., II, 42–43). Остальная часть его жизни до консульства изложена более кратко: процесс Долабеллы, выборы в великие понтифики, эдилитет, восстановление памятников Мария и защита прав проскрибированных (Ibid., II, 43). Веллей дает восторженную характеристику Цезаря: «Выделявшийся среди граждан внешностью, наделенный неукротимой силой духа, неумеренный в щедротах, вознесшийся духом выше всего человеческого, естественного и вероятного, величием помыслов, стремительностью в военных действиях, выносливостью в опасностях уподоблявшийся Александру Великому, но рассудительному, а не гневливому» (Ibid., II, 41). Героический образ развивается в очень краткой, данной буквально несколькими мазками истории Галльской войны: «Едва ли не любая из девяти летних кампаний Цезаря в полной мере заслуживает триумфа, а под Алезией совершались такие подвиги, на которые едва ли мог решиться человек, а осуществить почти никто, разве лишь бог» (Ibid., II, 47).

Говоря о причинах гражданской войны, автор пытается снять вину с обеих сторон, выдвигая несколько нестандартную версию, похожую на одно из утверждений Цицерона во II Филиппике, где оратор считал, что война началась из-за… Марка Антония. Здесь появляется иное действующее лицо. Обе стороны были согласны с предложенным Цезарем вариантом обоюдного разоружения, и даже Помпей был готов на это, однако мир был нарушен интригами… народного трибуна Куриона (Ibid., II, 48, 3). Впрочем, и помпеянцы обвиняются в неуступчивости: «Ничто не было упущено Цезарем для сохранения мира, ничто не было принято помпеянцами». Только когда все его предложения были отвергнуты, Цезарь перешел Рубикон (Ibid., II, 49, 3–4).

Важнейшую роль в описании гражданской войны Веллей отводит борьбе Цезаря с Помпеем (Ibid., II, 51–52), отдавая должное милосердию Цезаря (Ibid., II, 52, 5). Затем следует подробное описание гибели Помпея (Ibid., II, 53–54) и красочная картина войн в Африке и Испании, которые автор считает самыми тяжелыми эпизодами bella civilia. После них снова возрождается политика милосердия, а Цезарь показывает толпе триумфальные шествия и многочисленные зрелища (Ibid., II, 56, 1–2). Веллей возмущен убийством диктатора: «Повторяя, что он предпочитает умереть, нежели внушать страх, Цезарь ожидал милосердия, которое он проявил сам. Из-за собственной опрометчивости он был захвачен врасплох неблагодарными гражданами…» (Ibid., II, 57).

Итак, Веллей полностью на стороне Цезаря. Исходя из концепции принципата как «восстановленной республики» и нового расцвета сверхдержавы, он определяет место Цезаря среди тех выдающихся людей, которые это создали: Цезарь, Август, Тиберий. Две последние фигуры уже начинают заслонять первую, но и для Цезаря находится определенное место. Концепция «восстановленной республики» снимает «вину» за свержение «республиканского строя», поскольку первая является органичным продолжением второго.