Читать книгу "1612 год - Руслан Скрынников"

Чтобы окончательно запугать благонамеренных жителей Москвы, патриарх утверждал, будто повстанцы намеревались раздать безымянным «шпыням» — городской черни — боярских жен, ввести чернь в думу, сделать воеводами в полках, поставить над приказами («хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество, и дьячество»). Пока «сатанинскую» рать в Коломенском возглавляли «большие» воеводы наподобие Болотникова, патриарх имел все основания опасаться переворота.

Две недели, проведенные в лагере Болотникова, отрезвили рязанских дворян. Призывы атамана пришлись не по вкусу не только Ляпунову, но и Истоме Пашкову, тем более что попытки спровоцировать мятеж черни в столице не удались.

Под знаменами Пашкова, как полагают новейшие исследователи, собрались дети боярские, вследствие чего его требования носили продворянский характер, тогда как Болотников собрал сермяжную рать и выдвинул антикрепостническую программу.

Одержав верх над восставшими под Москвой, Шуйский 5 декабря 1606 г. обратился с грамотой к городам, в которой писал, что «дворяне и дети боярские резанцы, коширяне, туляне, коломничи, алексинцы, колужане, козличи, мещане, лихвинцы, белевцы, болховичи, боровичи, медынцы и всех городов всякие люди нам добили челом и к нам все приехали, а в городех у себя многих воров побили и живых к нам привели и город(а) очистили». Царь не очень заботился об истине, выдавая желаемое за действительное. В начале декабря 1606 г. восставшие прочно удерживали в своих руках Тулу, Калугу, Козельск, Белев, Волхов. Рязань и Мешовск сдались позже, после прибытия в эти города правительственных войск.

Грамота Шуйского, при всей ее тенденциозности, является важнейшим документом по истории бунта Болотникова. В публичном заявлении царь вынужден был признать крайне неприятный для него факт массового участия в бунте дворян и детей боярских южных уездов. В воззвании Шуйского упоминалось 13 мятежных городов. Из них лишь 4 лежали в полосе наступления Пашкова. Через остальные наступал Болотников, а отсюда следует, что дворяне и дети боярские из этих уездов подкрепили его войско.

Мелкое дворянство добилось закрепощения крестьян при Борисе. Полагать, будто дети боярские из рати Болотникова выдвинули антикрепостническую программу, нет ни малейших оснований.

Утверждают, будто в полосе наступления Пашкова дворянские руководители не казнили дворян и предпочитали оставаться в рамках «законности», тогда как в полосе наступления Болотникова на Москву истребление помещиков приняло массовый характер.

Факты разрушают эту схему. Отряд Пашкова был таким же пестрым по составу, как и войско Болотникова. Он включал как детей боярских, так и казаков и стрельцов. Характерной чертой гражданской войны была тесная связь вождей с выдвинувшими их городами. Епифанские дети боярские и казаки избрали воеводой Пашкова в начале восстания. Они же последовали за Истомой в царский лагерь.

Репрессии носили примерно одинаковый характер и там, где шел Пашков, и там, где двигался Болотников.

Дворяне уступали по численности низшим слоям населения, но были военными людьми по профессии, сплоченными в корпорации («служилый город») и имевшими лучшее вооружение. Все это определяло их роль в любой войне.

Причиной Смуты начала XVII в. были не классовые битвы между дворянами и низшими сословиями, а в первую очередь кризис и раскол в среде служилого дворянства.

На страницах исторических сочинений мелькает величественная фигура народного вождя Болотникова, который вел угнетенных от успеха к успеху и наконец оказался у стен столицы. В действительности вождь неизменно терпел поражение, предоставленный своим силам.

Он был отброшен от Кром боярином Нагим, разгромлен Иваном Шуйским сначала под Калугой, а потом в Коломенском.

«Царевич Петр»

Самозваный царевич Петр Федорович, появившийся на Тереке еще при жизни Отрепьева, сам рассказал историю своей жизни: первый раз — во время своих зарубежных странствий в декабре 1606 г. и во второй раз — перед боярским судом год спустя. Первая версия подробно изложена в польских источниках начала 1607 г. Оршанский староста Андрей Сапега записал рассказ «Петра» сразу после беседы с ним. Показания самозванца перед боярским судом были обнародованы московскими властями в приложении к царской грамоте от 19 октября 1607 г. Сопоставление двух версий позволяет составить подробное жизнеописание мнимого внука Грозного.

В отличие от Григория Отрепьева «Петр» был выходцем из простонародья и не имел подле себя ни кремлевских монахов, ни царских придворных, которые могли помочь ему в новой роли. Попав за рубеж, «Петр» изложил следующую историю. Родителями его были царь Федор Иванович и царица Ирина Годунова. В момент рождения царица подменила ребенка, чтобы спасти его от покушений со стороны Бориса Годунова. Желая надежнее укрыть сына от грозившей ему смерти, мать передала младенца на воспитание бабе-вдове.

Самозванец не мог сказать, от кого он узнал о своем царском происхождении. Такой вопрос не приходил ему в голову. Какие бы фантастические сведения о себе ни сообщал «Петр», он все же не мог уйти от опыта собственной жизни. Перед боярским судом в 1607 г. самозванец назвал свое подлинное имя — Илейка Коровин и показал, что родился и воспитывался в семье бабы Ульяны, вдовы торгового человека Тихона Юрьева из Мурома. Живя в Муроме, вдова «без венца» прижила сына Илью от посадского человека Ивана Коровина. Илейка остался сиротой после того, как Иван Коровин умер, а мать по приказу сожителя постриглась под именем старицы Улиты в девичьем Воскресенском монастыре. Торговый человек Т. Грознильников подобрал сироту едва ли не на дороге и увез в Нижний Новгород, где определил сидельцем в свою лавку. Через три года Илейка сбежал от купца и стал служить наймитом-казаком на стругах, плававших с товарами по Волге из Астрахани в Казань и Вятку.

Перед судом Илья вспомнил, как годовал в Астрахани, а жил у астраханского стрельца Харитона. (За рубежом самозванец нарочно исказил имя своего астраханского благодетеля.) Позднее Илья плавал на торговом судне в Нижний Новгород, а затем на стрелецком судне на Терек. Там он нанялся в стрелецкий приказ и участвовал в походе на Тарки 1604 г., а по возвращении из похода запродался в холопы на двор к сыну боярскому Григорию Елагину. Подобно Отрепьеву и Болотникову, «Петрушка» также был беглым боярским холопом.

В Польше самозванец должен был учитывать, что польские власти не желали вступать в какие бы то ни было соглашения с болотниковцами и не позволяли вербовать солдат для московского «царя». Поэтому, повествуя о своей жизни, «царевич» ни слова не сказал об участии в повстанческом движении в России.

Давая показания в Москве, «Петр» придерживался той же линии. Перезимовав на дворе у Елагина, Илейка бежал под Астрахань, где его «взяли казаки донские и волжские». Исаак Масса отметил, что с зимы 1604/05 г. Астрахань была осаждена казаками, выступившими на стороне Лжедмитрия I. Осада продолжалась до весны. Не позднее мая 1605 г. астраханский воевода известил терских воевод, «что у них в Астрахани от воров, от казаков стала смута великая и для того им людей послать (на Терек. — Р.С.) немочно».