Читать книгу "Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV-XX вв. - Джон Патрик Бальфур"

Впервые в истории Восток с его институтами проник на Запад так глубоко, чтобы оказать на него реальное воздействие в качестве объединяющей силы важной части Европы. Там, где до них потерпели неудачу персы и арабы, османы стали триумфаторами, поднявшись благодаря совершенному владению оружием и внутренне присущим качествам порядка и организации до уровня имперской державы, занявшей высокое положение в мире того времени. Уважаемые и ценимые еще больше за искусство дипломатии, османы стали неотъемлемой частью в балансе сил имперской Европы эпохи Ренессанса. Сильная своим единством, Османская империя в совершенстве владела искусством манипулирования расколотыми силами Запада. Такой была Османская империя на пике своего могущества — при Сулеймане Великолепном — Законодателе, последнем и величайшем в ряду десяти великих правивших султанов.

Но вершина, достигнутая империей, очень скоро превратилась в переломный момент. Двадцать пять султанов совсем иного масштаба, сменяя друг друга, правили после Сулеймана. Под их неустойчивым правлением Османская империя была вынуждена выживать, с переменным успехом, на протяжении трех с половиной столетий. Но это была уже не та империя. Она пребывала в постоянной агонии упадка, который, несмотря на кратковременные периоды передышек и проблески временного восстановления, оказался необратимым. В прошлом империя зависела, по существу, от абсолютной суверенной власти султана, имеющего желание и способность править. Теперь султаны в основном этими качествами не обладали, более склонные к развлечениям гарема, женщины которого, султанши, нередко становились реальной правящей силой за их спинами.

Наследник трона больше не посылался губернатором в провинцию, чтобы там набраться опыта ведения государственных дел. Больше никогда — за редкими исключениями — султан не командовал своими войсками на поле боя. Теперь он вообще редко покидал стены Сераля, а его наследники, как правило, из поколения в поколение лишались контактов с внешним миром и заключались в «Клетку», что в итоге делало их неспособными к управлению государством. Эта слабость совпала с колебанием маятника истории в части военного могущества османов.

Османские армии после длительного периода войны на два фронта против врагов, которым они еще могли нанести поражение, но уже не покоряли, достигли пределов экспансии, практически больше не имея областей для завоеваний. Военное течение спустя три века вновь повернуло против Востока, благодаря растущей промышленной и экономической мощи, а также техническому прогрессу Запада в области военного дела. С этим Восток с его фатальной консервативностью традиций, к тому же теперь не имеющий грамотного руководства, не мог конкурировать и сменил наступательную роль на оборонительную.

Более того, Османская империя, казну которой опустошили огромные расходы на вооружение как для наземных, так и для морских сил, вскоре после смерти Сулеймана была поражена сильнейшим экономическим кризисом, который затронул большинство Средиземноморских стран. Возникший из-за притока через Атлантику испано-американского золота, он вызвал обесценивание турецкой серебряной монеты, что привело к высокому уровню инфляции. В свою очередь инфляция удвоила цены и повысила уровень налогообложения.

За прошедшее столетие население империи удвоилось, следствием чего стала, в отсутствие новых завоеваний, нехватка земли для расселения и широкомасштабная безработица. Это не только создало безземельное крестьянство, но и вызвало недовольство среди нерегулярных войск, не получавших жалованья в мирное время, которым теперь, чтобы выжить, приходилось разбойничать. Волна недовольства коснулась и сипахов, имеющих земельные наделы кавалеристов, которые постепенно стали устаревшей, ненужной силой, в связи с появлением современных технических средств ведения военных действий и возросшей потребностью в вооруженной пехоте. Часто лишаемые своих земель, они с готовностью объединились с другими безземельными мятежниками для участия в череде восстаний в Анатолии, возглавляемых местными племенными вождями.

В отсутствие сильной центральной власти в эти восстания втягивалась значительная часть крестьянства, которая бросала необработанными обширные участки земли. Одновременно большие территории присваивалась новым классом наследственных землевладельцев, зачастую проживающих в городах. Развитие подобных земельных владений вызвало радикальные изменения в традиционной османской системе распределения земель. Оно породило угрожающий дисбаланс в социальной и административной структуре империи, той империи, какой ее задумали и развивали предки Сулеймана. Дисбаланс вызвал смещение власти от центра к землевладельцам и к таким силам на местах, как «хозяева долин» и племенные шейхи в горах. Этот процесс не смог изменить ни один султан.

Более фундаментальным по своим последствиям было ослабление правящего института в самом центре империи. До этого состоявший из рабов султана, наглухо закрытый для всех подданных мусульманского происхождения, он, таким образом, оставался свободным от заражения наследственных привилегий. Но время шло, империя увеличивалась в размерах, росло ее население, и подобная исключительная система неизбежно стала вызывать возмущение мусульманского дворянства. Как полноправные граждане, верные сторонники государства и неутомимые борцы за веру, они требовали для себя права стать по-настоящему привилегированным сообществом, претендующим на свою долю в управлении и допуск ко двору.

Результатом давления на ряд нерешительных султанов стала доступность официальных должностей в службе султана для всех свободных мусульман с правом передачи по наследству своих постов сыновьями. Это привело к постепенному размыву и окончательному исчезновению рабов султана, которые на протяжении веков завоеваний обеспечивали империю администрацией из преданных ему государственных служащих. Но, ведя отсчет от Средних веков, эта система с присущей ей жесткостью пережила свое время. Более сильный и проницательный султан среди преемников Сулеймана, действуя продуманно и разборчиво, вполне мог сделать изменения более гибкими, тем самым попытавшись сохранить наиболее ценные качества существующей системы. Но такового не нашлось, и сфера управления очень скоро превратилась в раздутую и неповоротливую бюрократическую машину, пораженную интригами и коррупцией. Ограниченная только собственными интересами, османская бюрократия стала такой же жесткой, как намного более позитивные режимы далекого прошлого.

Еще более важный вопрос — разбавление и раздувание корпуса янычар. Теперь в его ряды были допущены свободные мусульмане, которые были вольны жениться и имели право на зачисление в корпус своих сыновей. На протяжении последней четверти XVI века численность корпуса увеличилась с двенадцати до более чем ста тысяч человек. Многие из янычар теперь зарабатывали себе на жизнь, занимаясь коммерцией, как гражданские ремесленники, дополняя жалованье доходами от торговли готовыми изделиями.

Эта перемена в их эксклюзивном составе подорвала дух командной солидарности, в военное время, и самодисциплины. В периоды мира, которые теперь случались чаще, янычары постепенно превратились в подрывающую государственные устои, мятежную силу, которую центральное правительство подчас было не в состоянии контролировать. Помимо этого янычары стали постоянной угрозой для христианского крестьянского населения, которое они были обязаны защищать, но вместо этого нередко грабили. На протяжении двух последующих веков они становились все более беспокойными, подрывая своими мятежами внутреннюю безопасность страны, тогда как на поле боя их боевые качества резко снизились из-за отсутствия сплоченности и дисциплины.