Читать книгу "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы - Аделаида Сванидзе"

Значительные доходы приносила выборная или унаследованная общественная позиция, например, того же годи или ярла; примеры их действий на этих «постах» — поборы и т. д. — также приводились выше.

Источником обогащения значительной части знати со временем стала служба королю в качестве дружинника или на полученном от него доходном месте, например управителя области или ее части, или ленника, получившего известную территорию в кормление, или сборщика даней[1229]. При этом нередко жаловалось и земельное владение.

Все более существенную роль играли, как уж очевидно, поборы с бондов, попадавших в данническую зависимость от хёвдингов.

Важную и все возраставшую роль в приобретении имений и другого имущества, особенно по мере завершения походов викингов, стали играть грабежи внутри своей страны: ограбление и захват имений соперников, а также хуторов богатых бондов во время междоусобиц, регулярное и откровенное ограбление бондов в короткие перерывы между схватками кланов соперничающей знати. Исчерпывающие, яркие картины этого содержатся в обширной «Саге об исландцах», причем этот всеобщий процесс взаимного ограбления (и уничтожения!) знати и яростного ограбления бондов определенно стимулировался исходом эпохи викингов, с ее возможностями внешних грабежей.

Наконец, в сагах проскользнуло и упомянутое нами выше сведение о ростовщической деятельности некоторых людей, уже вполне состоятельных, но старательно расширяющих свои владения.

Некоторые общие соображения

Роль родовой элиты в эпоху викингов была очень велика. Многое для ее понимания дают именно саги. Так, очевидно, что в догосударственный период она скрепляла, цементировала, защищала и представляла вовне свою местную общность, которую возглавляла. В период же создания ранних государственных образований, их укрепления и постепенного сплачивания вокруг единого центра роль родовой знати стала противоречивой, поскольку старая знать держалась за свою независимость от центра, за непререкаемую власть на местах. Поэтому она часто была в оппозиции к короне и ее нововведениям, о чем полно и выразительно свидетельствуют саги. В Скандинавии это противоречие между родовой элитой и политическим центром, как показано ниже, было постепенно (но не полностью) снято путем включения большей части родовитых семей в состав новой, служилой знати.

Как следует из всего предыдущего изложения, до эпохи викингов земля не рассматривалась в качестве источника высокого или, скажем, устойчивого личного дохода и богатства. Такие источники на исходе родо-племенного строя и в ранний период государственного строительства скандинавы видели в захвате военной добычи, прямом внешнем грабеже, крупной морской торговле, обладании сокровищами, хорошим оружием, скотом, рабами и кораблем. Что касается земли, то владение ею и хозяйствование на ней скорее были показателями важнейшего статуса — статуса самостоятельного хозяина, отчасти способом завоевания определенной репутации.

На протяжении эпохи викингов, как показывают саги, отношение к земельным владениям менялось. Они играют все большую роль и как источник дохода, и как важный показатель социального статуса. А судя по законам XII–XIII вв., с окончанием эпохи викингов и почти сразу же после нее земельная собственность и доступ к доходам с чужой земли путем участия во власти все более решительно занимают первые планы в мозаике социальных отношений, в эволюции скандинавских обществ.

Мне представляется, что при создании системы феодально-средневекового землевладения и менталитета скандинавов эпоха викингов сыграла прежде всего «накопительную» роль, но включала четкий начальный этап новых социальных устоев. Скандинавы благодаря ей оценили значение земли как источника богатства и как опоры власти. Они существенно расширили свои представления об использовании несвободной рабочей силы, в результате чего подсобное домашнее рабство начало трансформироваться в многообразный труд в разной степени несвободных лично работников. Скандинавы оценили роль системы наделов для получения ренты в виде как барщины, так и оброка. Они все решительнее склоняются к личному освобождению работников, пусть не вполне полному, но более удобному при большом разбросе держательских участков и трудностях подхода к ним. Все выше ценя землю, они далеко не всегда наделяют ею рабов при освобождении тех от полной личной зависимости, в результате чего многие вольноотпущенники уходят из сельского хозяйства в промыслы[1230].

А главное то, что именно в эпоху викингов скандинавская знать накопила материальные средства и выработала сознание, необходимое для построения не только поместной и ленной системы, но и новых социальных отношений в целом. Накопила прежде всего за счет расширения опыта и знаний, далеких путешествий и колонизации, грабежа, даней, широкой торговли, которая в этот период приняла трансконтинентальный характер, а также постепенного подчинения и все более интенсивного ограбления бондов.

Что касается самих землевладельцев, то саги дают полное основание сделать вывод, что в подавляющем большинстве случаев наиболее успешно богатели, расширяли свои владения те представители родовой знати, которые были успешными викингами, а на исходе эпохи вошли в знать служилую; ее образование в этот период вокруг правителей складывающихся Скандинавских государств — один из интереснейших политико-социальных сюжетов эпохи викингов.

Материал саг, посвященный родовой знати и ее иерархии в обществе людей того времени, особенно интересен, когда речь идет об Исландии, где под нажимом норвежского короля (и вследствие скудости условий острова, и малочисленности его населения) не сложилась собственная монархия. И мы воочию видим, как саморегулировалось это постепенно выходящее из родо-племенного строя общество, в котором независимые и самодостаточные хозяева-бонды управлялись родовой знатью.

Домочадцы и маргиналы саг

Персонажи саги — это преимущественно самостоятельные хозяева. Легко заметить, что авторы и составители саг скрупулезно называют имена своих персонажей, часто прослеживают их родословную. Когда же дело касается представителей знати, то предков перечисляют подчас до четвертого колена. В тени хозяев разного ранга и состояния, обычно обеспеченных и «самостоятельных», остается весьма значительная, но почти безымянная масса тех, кто не интересовал авторов саг, не играл сколько-нибудь заметной общественной роли, следовательно, и роли в их повествованиях. Сага кардинально отделяет лично-наследственных самостоятельных хозяев от разного рода «несамостоятельных людей», которые в сагах занимают низшие ступени социального пространства и являются там как бы маргиналами. В каких-то случаях, редко и походя, из этой категории извлекается и называется по имени тот или иной человек, обычно чем-то особо примечательный или нужный для сюжета данного повествования[1231].