Читать книгу "Этюды о природе человека - Илья Мечников"

В то время как некоторые из перечисленных рудиментов окончательно потеряли способность действовать, другие, напротив, могут еще совершать отправление и развиваться по мере упражнения. Так, например, замечено, что упражнением можно развить зачаточные ушные мышцы, совершенно бесполезные человеку. Некоторые из наших мимических движений составляют также подобный остаток животности в человеке. При сильном гневе у него приподымаются углы рта и обнажаются клыки, т. е. делается жест, столь обыкновенный у животных; но в то время как у последних он имеет положительное значение и сопровождается затем кусанием, у человека сохранилась только первая половина процесса. Только в некоторых случаях у детей, чаще же всего у сумасшедших, наблюдали вслед за подобным жестом приведение в действие зубов. Приподымание волос дыбом, замечаемое у человека только при самых сильных аффектах, обусловливается напряжением мелких подкожных мышц, которые развиты у животных гораздо больше и которые, обусловливая общее ощетинивание, играют у них весьма важную роль. К категории таких остаточных явлений у человека должно быть отнесено и образование «гусиной кожи».

Итак, мы видим, что человек представляется сложным результатом длинного процесса, оставившего по себе нередко очень явственные следы. Процесс этот вообще имеет характер одностороннего усовершенствования интеллектуальной стороны, подавившей ряд других сторон организма. Таким образом, человек, сравнительно с ближайшими к нему животными, одарен более емким черепом и обладает несравненно большей степенью умственных способностей, но в то же время он лишен готовых средств к защите, как, например, шерстного покрова, сильных клыков и пр. Этим объясняется, между прочим, большое число остаточных органов у человека. Являясь в результате одностороннего усовершенствования, человек не столько примыкает к взрослым человекообразным животным с вполне развившейся многосторонней организацией, сколько к их зародышевому или отчасти детскому возрасту, со сравнительно большим черепом и малым лицом и со слабо развитым шерстным покровом.

Рядом с изменчивостью в живой природе действует еще другой могучий фактор – наследственность. Не подлежит сомнению, что он обусловливает не только передачу грубых физических признаков, но и таких черт, как, например, болезненное расположение, самые болезни, как телесные, так и так называемые душевные, и даже свойства характера и наклонность к преступлениям и т. д.

Сильно распространенное в прежние времена мнение, будто человеческий организм представляет образец совершенства, выше которого ничего быть не может, не выдерживает более критики. Еще Иоганн Мюллер (в первой половине XIX столетия) показал, что даже в совершеннейшем из наших органов – глазе поправка аберрации света неполная. В еще более новое время Гельмгольц указал на другие несовершенства в устройстве глаза. «Точное изучение оптического устройства глаза за последние десять лет, – говорит он, – привело к разочарованию относительно некоторых его отличительных свойств. Природа, – прибавляет он, – как бы нарочно скопила противоречия для того, чтобы устранить все основания теории предсуществующей гармонии между внешним и внутренним миром». Чем сложнее данная машина, тем труднее правильное сочетание и взаимодействие всех частей ее, и тем легче нарушение общего строя. Это правило применяется и к одной из самых сложных животных машин – к человеку. Будучи существом общительным и притом принадлежа к числу наиболее изменчивых (так называемых полиморфных) видов, человек в высшей степени подвержен влиянию постоянно изменяющихся внешних условий[514], вследствие чего он всегда находится в процессе применения к ним. Явившись, как было сказано, в результате одностороннего усовершенствования организации своего зоологического прародителя, он внес с собою зачатки органических противоречий, разлада между отправлениями своих отдельных частей. Не представляет ли, в самом деле, явного противоречия тот факт, что орган, развитие которого сопряжено с нарушением общего здоровья и так часто бывает смертельно, оказывается всего менее необходимым в человеческой жизни. Я говорю о зубах, которые могут быть заменены как соответствующим размельчением и приготовлением пищи, так и непосредственно искусственными зубами. Противоречие становится еще более резким ввиду того, что особенно большую опасность при прорезывании представляют клыки, т. е. именно зубы, наименее нужные человеку.

Подобные противоречия не составляют единичного факта. Особенно резко кидается в глаза разлад в аппарате, служащем для размножения. Развиваясь у человека сравнительно очень долго, этот аппарат созревает не одновременно, а последовательно; притом чувство, выражающее эту потребность, появляется в такую раннюю пору, когда существенные органы размножения еще не созрели и когда самый процесс поэтому еще невозможен. При дальнейшем развитии созревают и эти органы, но опять в такое время, когда человек еще не достиг полной зрелости и уменья воспитывать детей. Отсюда возникает ряд явлений, которые называют ошибочным термином «неестественными» и которые влекут за собою болезни и другие несчастья, следовательно, идут наперекор цели человеческой жизни, которая, согласно мнению людей, состоит в достижении наивозможно большего общего блага или счастия в самом широком смысле слова.

Я считаю употребительный термин неправильным потому, что явления эти кроются именно в самой природе человека. Вот почему так называемые первобытные народы, наименее измененные культурой и, как принято выражаться, стоящие наиболее близко к природе, не представляют той «естественности», о которой говорил и мечтал Ж.-Ж. Руссо, а нечто прямо противоположное. В начале настоящего очерка я привел ряд фактов, показывающих, как сильно стараются дикари изменить «естественный», природный образ человека. В сфере половой жизни они предаются онанизму и другим так называемым неестественным действиям[515]. Нарушение родительского инстинкта у них проявляется на каждом шагу в форме столь распространенного детоубийства. Вытравливание плода у них также употребительно. Все это вытекает из основного разлада в человеческом организме, из разлада между данными природою свойствами и человеческим идеалом счастия.

Итак, резюмируя сказанное о человеческой природе, мы видим, во-первых, что она содержит в себе более или менее явные, или более или менее сохранившиеся, или заглохшие следы животных предков; во-вторых, что человек, подобно прочим существам, в сильной степени подчинен законам наследственности и изменчивости, и в-третьих, что в его природе замечается и самим человеком чувствуется более или менее резкий разлад между тем, что есть, и тем, к чему он стремится. Таким образом, природа наша оказывается изменчивой и дисгармонирующей с нашими стремлениями.