Читать книгу "Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе"

Джилсепони и Смотритель издалека наблюдали за этой человеческой рекой и радовались, что завет Эвелина продолжает исполняться и розовая чума будет побеждена.

На дальних подступах к Барбакану, там, где дорога проходила среди леса, за паломниками следила еще одна пара глаз, и чувства у следившего были совсем иными.

Для Маркало Де’Уннеро этот безостановочный людской поток, направлявшийся к Эвелину Десбрису, был подобен жестокому зеркалу, кричащему о его неудаче.

Теперь он в равной степени был и человеком, и зверем, порабощенный силой тигриной лапы — магического самоцвета, некогда ставшего неотъемлемой частью его жизни. В прошлом он гордился этим как своим исключительным достижением; сейчас это стало его проклятием, ибо он был уже не в состоянии сдерживать в себе инстинкты свирепого, голодного тигра. Де’Уннеро стал убийцей. Он питался плотью и кровью людей, а потому не мог не убивать. В тех случаях, когда ему не попадалась человеческая добыча, он охотился на оленей и кроликов.

Он знал, что погружается в бездну, что тигр приобретает безраздельное господство над его разумом и душой.

Но не над телом. Похоже, что кольцо с гематитом, которое однажды он забрал у купца в Палмарисе, каким-то образом укоренилось в его искалеченном существе. Ведь он наверняка должен был умереть от ран, полученных в день его несостоявшегося триумфа, сменившегося поспешным бегством из Палмариса. Он много дней вытаскивал из себя наконечники стрел. Несколько раз это заканчивалось сильнейшим кровотечением. Де’Уннеро слабел и даже терял сознание.

Однако всякий раз он вновь пробуждался к жизни и обнаруживал, что его очередная рана полностью затянулась. Камень души не позволял ему умереть! Но тогда, в те дни, Маркало Де’Уннеро больше всего на свете хотел умереть, чтобы освободиться от хватки тигра, от ужасающей тюрьмы, в какую превратилось его тело.

Он даже хотел отправиться на плато Эвелина. Де’Уннеро не боялся чумы. Он почему-то знал, что не заболеет. Он постоянно слышал восторженные разговоры о завете Эвелина. Он слышал их от тех, кто направлялся в Барбакан и кто возвращался оттуда. Вдруг рука Эвелина способна исцелять не только от чумы? Вдруг она способна избавить его от проклятия?

И Де’Уннеро пустился в путь к Барбакану. Но однажды, тихим, безлунным вечером, он увидел, как женщина из каравана паломников слишком далеко отошла в лес от спасительного пламени костра. На этом его путешествие закончилось.

После кровавого пиршества Де’Уннеро понял: ему бесполезно идти в Барбакан. Таким, как он, не получить спасения от святого Эвелина Десбриса.

И он скрылся в лесу, двигаясь все дальше и дальше на запад, в глухие и дикие места, где полно оленей и другой дичи и почти не встречаются люди.

Так прошло несколько лет. Наступила весна восемьсот тридцать четвертого года Господня. Уже предыдущая весна принесла в Барбакан лишь тоненькие ручейки паломников. Их было настолько мало, что настоятель Браумин вернулся в Сент-Прешес. Многие монахи, которые несли службу вдоль дороги в Барбакан, смогли теперь возвратиться в свои монастыри. По сведениям, поступавшим с юга, паломников этим летом ожидалось очень мало.

Казалось, чуме уже нанесен сокрушительный удар. Испытывая смешанные чувства, Джилсепони и Смотритель покинули пост на горе Аида и вернулись в родные места.

Прежде чем въехать в Дундалис, Джилсепони навестила рощу и долго простояла у могилы Элбрайна. Потом она спустилась в пещеру под вязом, заглянула в Оракул и увидела, что дух Элбрайна находится рядом с нею. Впервые за все эти годы она перестала быть Джилсепони, вновь превратившись в Пони. Она почувствовала себя просто Пони — девочкой, которая когда-то росла в этих краях вместе с Элбрайном и которой слишком долго пришлось странствовать по свету, прежде чем вновь сюда вернуться.

Несколько часов она провела в общении с духом своего погибшего мужа и только поздним вечером выбралась из пещеры. Смотрителя поблизости не было; только легкий ветерок доносил звуки его волынки.

Как все это напоминало те далекие дни!

Дундалис за эти годы разросся. Многие паломники, вместо того чтобы возвращаться на юг, решили остаться здесь. Крупнее стали и два других города Тимберленда, а также все города по дороге к югу, включая и сам Палмарис. Население там выросло, и теперь в Палмарисе было больше жителей, чем ко времени начала чумы.

Трактир «У доброго друга» сделался весьма шумным и многолюдным заведением. Приветственные крики по случаю возвращения Пони звучали так оглушительно, что напомнили ей трактир с тем же названием, который был в Палмарисе у ее приемных родителей.

Белстер трудился за стойкой вместе с Роджером. Дейнси работала урывками, когда ее малыш, только начинавший ходить, спал. Тогда она спускалась вниз и принималась кружиться между столиков.

— Мы можем немного поговорить? — спросила Пони всех троих, когда закончились приветствия, объятия и слезы.

Белстер кивнул двоим завсегдатаям, которые принялись обслуживать посетителей, а Пони повела своих друзей в заднюю комнатку.

— Хорошо, что ты вернулась, — искренне обрадовался Белстер.

— Но ненадолго, — ответила Пони и поочередно обвела глазами каждого из друзей. — Я намерена отправиться в Палмарис и принять предложение короля Дануба, — объявила она.

— И ты будешь баронессой Пони? — с радостным и веселым смехом спросила Дейнси.

— Баронессой Джилсепони, — поправила она.

— А как насчет твоих абеликанских друзей-монахов? — спросил Белстер. — Они вовсю готовятся провозгласить Эвелина святым, чуть ли не в нынешним году. Они надеются открыть в Кертинелле новую часовню. Думаю, Браумину хочется, чтобы ты, девонька, стала главной при этой часовне или хотя бы помогала ему в церковном служении.

Слушая слова трактирщика, Пони не переставала качать головой.

— Они должны меня понять, — твердо сказала она. — Я смогу больше сделать для утверждения учения Эвелина, будучи баронессой Палмариса, нежели заняв какое-то место в церкви. Там мне пришлось бы ежедневно сражаться за власть, и прежде всего потому, что я — женщина.

Она посмотрела на Роджера, ища у него поддержки. За исключением Смотрителя, никто не знал ее так хорошо, как он. Роджер, улыбаясь, утвердительно кивал.

Это был единственно правильный выбор.

— В Чейзвинд Мэнор у меня обязательно найдется место для Белстера, — пообещала Пони. — И для Роджера и Дейнси — тоже.

— И для Бриана, — с озорной улыбкой вставила Дейнси.

— Бриана? — переспросила Пони.

Потом, увидев лица Дейнси и Роджера, она догадалась. Снова начались объятия и поздравления. Затем Дейнси повела Пони туда, где мирно спал Бриан, и стала рассказывать ей все подробности его рождения и их с Роджером жизни за эти годы.

Через месяц Джилсепони Виндон уехала из Дундалиса. Она заблаговременно отправила послание в Палмарис, сообщив, что принимает предложение короля Дануба стать баронессой. Задолго до ее прибытия в город герцог Тетрафель с большой радостью покинул Чейзвинд Мэнор.