Читать книгу "Сны инкуба - Лорел Гамильтон"

Я взялась рукой за его основание и обнаружила, что он несовсем такой твёрдый, как был секунду назад. Мысль о том, что к намприсоединится Жан-Клод, его не возбуждала. Мне жаль, что так получилось, но язалезла в эту постель не только ради секса. У нас была сделка типа «все илиничего». Секс и дополнительная метафизическая сила, а не просто секс.

Я сжала его резко и быстро — и слова замерли у Ричарда наязыке, дыхание прервалось.

— Ричарду будет надо за что-то держаться, а спинкикровати здесь нет.

Ричард обрёл голос:

— Не надо распространяться о моих привычках, — слёгким привкусом злости сказал он.

— Ты же знаешь, что любишь за что-то держаться, когда яэто делаю.

Он глянул на меня угрюмыми глазами. Не такой взгляд, как мнехотелось бы сейчас увидеть от него.

— Возьми его за руку, Ричард, это все, о чем я тебясейчас прошу. Или пусть он тебя возьмёт. Неужто это так трудно?

Я отвернулась от него, но при этом у меня перед лицомоказалась некоторая часть его анатомии. Держа руку у основания, я накрыла конецгубами. Он ещё не был полностью твёрдым, и я попыталась забрать его в рот какможно больше, пока он не закаменел. Когда он чуть помягче, это легче сделать,заглотать его мимо определённого барьера. И даже при этой мягкости был момент, когдамоё тело говорило нет, мы задохнёмся, нельзя такое большое так далеко однимкуском. Как будто я его заглатывала, но так как он был закреплён и такойбольшой, больше было похоже, что я шагаю по нему глоткой. Оказалось, что еслине напрягаться, то я даже могу дышать, держа вот это в горле. Могу дышать, еслине напрягаться. Могу пробиться до самого конца этого толстого и длинногоствола, если не напрягаться, пока пробиваюсь. Это требовало напряжения —заглотать целиком, но в то же время вся штука в том, чтобы не напрягаться.Только я могу превратить оральный секс в сеанс дзен-буддизма.

Когда мои губы упёрлись в твёрдость его тела, тогда и толькотогда я позволила себе начать соскальзывать обратно. Всегда легче забираться,чем спускаться. Я слезла с него задыхаясь, но очень довольная. Только недавно янаучилась делать это с Микой — после нескольких весьма неловких неудачныхпопыток. Неловких — в смысле до блевотины. Вот одна из причин, по которымникогда не надо заниматься этим ни с кем, кроме того, кого ты любишь. Те, коголюбишь, не будут показывать пальцами и ржать.

Я не дала Ричарду времени перевести дыхание, только самакое-как дыхание перевела. И снова наделась на него ртом, заглотала его, показаднюю поверхность горла не свело судорогой вокруг него, и оно сомкнулось наконце Ричарда, глубоко, невообразимо глубоко. Я соскользнула назад с этогодлинного и толстого ствола, затем насадилась на него вниз, вниз, пока не дошлагубами до тела, до упора, когда больше нечего было в себя втягивать. Не япыталась сжать его ртом, а горло будто судорогой свело на нем, моё телопыталось избавиться от чего-то такого большого, что немыслимо проглотить. Слюнуя сглатывала, чтобы не поперхнуться ею. И только когда я знала, что больше ужене могу принять в себя, что ещё одно движение внутрь — и я порву себе горло, яперестала заглатывать. Влага изо рта висела у меня на губах, нитями вдоль егоствола, густыми и скользкими, и он стал таким же мокрым во рту, как был бы уменя между ногами.

— Боже мой, Анита, боже мой!

Голос Ричарда.

Я отняла от него рот, и нити слюны повисли от меня к нему. Яподнялась и повернулась, медленно, тщательно, чтобы он увидел все полностью.

Он таращился вниз, на своё тело и на меня, глаза широкораскрыты, лицо почти отчаянное.

— Анита… — начал он, и тут увидел меня, и это зрелищеотбросило ему голову назад, он судорожно стиснул кулаки, ища за что схватиться.Все подушки он уже разбросал. Руки Ричарда искали спинку кровати, которой небыло, что-нибудь, во что вцепиться и держаться. Его рука поймала руку Жан-Клодас резким хлопком кожи по коже.

Он перестал размахивать руками, посмотрел на Жан-Клода,такого спокойного, неподвижного, прижавшегося спиной к стене. В какой-то моментони встретились взглядами. Не знаю, что бы сказал Ричард, или сделал, но неуспел, потому что я схватила его за пах руками, воспользовавшись густой слюной,чтобы они не были шершавыми, скользили по головке. У Ричарда закрылись глаза ивыгнулась спина.

Я повернулась, чтобы видеть их обоих. Я хотела смотреть им влицо. Руку я обернула вокруг Ричарда где-то посередине, наклонилась к немулицом и просунула к себе в рот, до самой руки. Так проще было его принимать всебя, быстрее. Когда я принимала его целиком, это была борьба, как бы ни быломне приятно держать его во рту, в глотке, мне приходилось сражаться ссобственным телом, чтобы удержать его, чтобы дышать, чтобы глотать, чтобы незахлебнуться слюной. Надо было так сосредоточиться, что не было времени ловитькайф. А работать с ним только до половины — одно удовольствие. Не толькоощущение его, такого зрелого и твёрдого, у меня во рту, но и кожа такая мягкая,как нигде больше на теле не бывает. Как будто мускулистый шёлк катаешь поязыку, втягиваешь в рот.

При этом я смотрела на Ричарда. Он извивался всем телом, влихорадочном дыхании дёргались грудь и живот. Обеими руками он держался за рукиЖан-Клода. Руки Ричарда дёргались, мускулы вздувались на них буграми, и онприподнялся на кровати, издав какой-то звук, средний между стоном и воплем,закончившийся моим именем. Ричард снова откинулся на кровать, с закрытымиглазами, и я взглянула в лицо Жан-Клода, пока Ричард не смотрел. На мигЖан-Клод позволил мне увидеть, как много это для него значит. То, что он ощущалв своих руках всю эту силу, что Ричард уже бился скорее о его тело, чем о ноги,что он мог оставаться здесь, пока Ричард полностью давал себе волю. На миг этовсе отразилось у него в глазах, и я в этот момент знала, что как он осторожен итерпелив был со мной, — это просто мелочь по сравнению с тем, как он осторожени терпелив с Ричардом.

— Перестань, — прохрипел Ричард, — перестань,а то я не выдержу.

Он приподнял голову, смеясь, задыхаясь, и лицо у него былорадостное и свободное, как редко у него теперь бывает.

Я выпустила его изо рта, глядя в лицо Ричарду. Он уронилголову на подушки, руки, плечи у него стали опадать, отодвигаться от Жан-Клода.Я лизнула его в кончик, и он снова изогнулся, руки и грудь перевились жгутамимышц, пальцы впились в ладони Жан-Клода. Если бы это была спинка кровати, онабы треснула. Но вампиры сделаны из материала попрочнее металла или дерева.

— Анита, перестань, пожалуйста, перестань! Дай духперевести, а то меня надолго не хватит.

Я рукой погладила мокрую твёрдость.

— О боже, ещё и рукой! — вздрогнул он. —Анита, перестань, прошу тебя!

В последних словах слышно было такое напряжение, что яостановилась, убрала руку и осталась сидеть рядом с ним, положив руки наколени. Трудно делать застенчивый вид, находясь голой в кровати с двумямужчинами, но я очень постаралась.