Читать книгу "Черная Луна - Олег Маркеев"

Дмитрий протянул ей зажигалку, дождался, пока язычок пламени опалит кончик сигареты. Заглянул в глаза.

— Как друг. Настя, разве я мог иначе…

— Это уже лирика. — Настя отмахнулась от дыма. — Давай, что у тебя там?

Дмитрий выложил на стол папку. Отхлебнул кофе.

— Очень интересные материалы. — Он раскрыл папку. — Ты сказала, что более-менее была в курсе работы Виктора. Я прошу тебя прокомментировать пару моментов. Вот, слушай.

«Феномен посвящения до сих пор с научных позиций изучался лишь этнографами и антропологами. Естественно, им оказалась доступна лишь внешняя форма феномена, а не его глубинная суть. Но и этого оказалось достаточным, чтобы отметить чрезвычайно важную роль акта посвящения в мироустройстве народов самых разных культур. Но материалистическая наука отказывалась видеть в ритуалах посвящения нечто большее, чем фольклор и религиозные пережитки. С другой стороны, пагубную роль сыграли различного рода мистики и „светские“ эзотерики, окончательно опошлившие все, что связано с феноменом посвящения. Наш многолетний опыт и клинические наблюдения позволили вплотную приблизиться к разгадке. Как нам представляется, обряд посвящения является отточенной методикой психиатрической хирургии. Столь спорный термин мы употребляем, чтобы подчеркнуть моментальный, взрывной характер изменения в психике посвящаемого. Не случайно в различных культурах этот момент описывается как „озарение“, „перерождение“, „просветление“. Длительная подготовка к акту посвящения, отнимающая порой целые годы жизни, есть не что иное, как жесткий психологический и психофизиологический тренинг, позволяющий свести психотравму, вызванную стрессом посвящения, к минимуму.

С точки зрения современной психиатрии, посвящение можно интерпретировать как ограниченную по времени и управляемую вспышку острого невроза. Собственно невроз трактуется нами как интрапсихический конфликт, затрагивающий фундамент человеческого „я“. Это конфликт между „хочу быть“ и „есть на самом деле“. (Например, хочу быть героем-Рембо, но слаб физически. Хочу иметь фигуру Клаудии Шиффер, но наследственная толстушка.) Подобный конфликт разрешается либо созданием новой оболочки для гипертрофированного „я“ (через спорт — стать сильным, как Рембо), либо через кризис разрушения „я“. Затянувшийся, загнанный внутрь конфликт и приводит к тем болезненным невротическим реакциям, с которыми мы сталкиваемся в быту, и тяжелым формам невроза, которые лечим в клинических условиях.

В клинических случаях невроза он развивается до крайней стадии „расщепления сознания“, когда, не разрушая первичное „я“, создается новое, новая личность, полностью удовлетворяющая владельца. Это явление неизбежно сопровождается „разрывом в памяти“ (так называемой катативной амнезией), когда из памяти вытесняются личностно значимые поступки и события как правило, связанные с изначальным стрессом».

— Слушай, на кой мне этот бред? Тебе к Мещерякову надо, это по его части.

— Не торопись, Настя. — Дмитрий лихорадочно перелистнул страницу. — Виктор с Мещеряковым совершили настоящее открытие.

— Вот и дай Вите Нобелевскую. Посмертно.

— Ну зачем же так? Все-таки не чужой человек!

— Везет мне на близких друзей. Один в окно прыгнул, а второй кровь пьет. И все — любя!

— Успокойся, Настя.

— А я спокойна, как удав. — Настя нервно забарабанила по столу. — Читай дальше, мучитель. Мой короткий опыт семейной жизни подсказывает, что если мужик начал нести такую ахинею, то лучше всего дать ему выговориться.

Дмитрий повернул папку так, чтобы на лист падал свет.

— Дальше. — Он нашел нужный абзац. — К самым мощным психотравмирующим стрессам относится опыт переживания смерти — личной (клиническая смерть) и смерти близких родственников. Важно отметить, что все обряды посвящения основаны на акте ритуальной смерти и возрождения. Смерть, ее эмоциональное переживание и есть тот фактор, который приводит к «возрождений» через появление абсолютно новой личности у посвященного.

Мы обследовали пятнадцать пациентов, семь из которых пережили стресс личной смерти. Комбинированным воздействием нам удалось снять «блокировки» в сознании и купировать катативную амнезию. У всех без исключения пациентов было выявлено существование изолированного «я», ранее не проявлявшегося в ходе психоаналитических сеансов. Данные «я» обладали собственным опытом, взглядами и устоявшимся мировоззрением, полностью отличным от «первого „я“» пациентов. Уникально, но, вскрывая все новые пласты подсознания, мы выявляли новые «я», относящиеся к другим историческим эпохам. При этом воспоминания пациентов базировались не на интерпретации школьного курса истории и сюжетов кинофильмов, а на реальных ощущениях: цвета, запаха, освещения и т. п. Многие пациенты излагали свои ощущения на языке той страны, в которой существовало «новое „я“»! Проведенный по нашей просьбе лингвистический анализ показал полное соответствие речи пациентов языковым нормам данной эпохи. — Дмитрий покачал головой. Поднял взгляд на Настю. — Ты что-нибудь помнишь?

— Слушай, умник! — вскипела Настя. — Я теперь абсолютно здорова и давно все забыла; и то, что было в клинике, и то, что было до нее. И не хочу даже вспоминать!

— Это и есть блокировка сознания, Настя.

— Да хоть запор, мне-то что!

— Виктор превратил тебя в «подопытного кролика». Здесь есть выписка из твоих видений. Или показаний, как тебе больше нравится. — Дима постучал пальцем по папке. — Они вскрыли пласт подсознания, и ты рассказывала о гибели твоей сестры. Ей отрубили голову. Только не удивляйся — в Марселе. В одна тысяча триста пятом году.

— По-русски трепалась? — усмехнулась Настя.

— Нет, на старофранцузском. Диалект провинции Лангедок.

— Чего только под наркотой не бывает! — Она пожала плечами. — Кстати, не тамплиеры ей голову отрубили?

— Видишь, вспомнила!

— Ага. Школьный курс. В тысяча триста седьмом году, тринадцатого октября, был разгромлен Орден тамплиеров.

— Настя…

Дмитрий попытался придвинуться, но она выставила ногу и уперлась в ножку его кресла.

— Знаешь, Дим. — Она наклонила голову к плечу. — Я наконец-то поняла, почему ушла от тебя. Сначала думала, что просто надоели друг другу. Потом поняла, что нравишься ты мне все меньше и меньше. А почему, понять не могла. Из-за своей службы ты меняться начал. Почувствовал кайф от власти над людишками. Плебейство ментовское из тебя поперло. Думала, пройдет это, мальчик ты интеллигентный, что у тебя общего с теми, кто только в фуражке себя человеком и чувствует. А вот сейчас поняла, ты мне Виктора стал напоминать. Холодный интеллект, снобизм и латентный садизм. Между прочим, поставь рядом психологического садиста и хама с резиновой дубинкой, я отдам предпочтение последнему. Он хоть и быдло, но еще человек.

— Значит, Виктора ты ненавидела. Так я понял?

— Был ли у меня мотив его убить? — усмехнулась Настя. — Запиши — нет. Потому что считаю, таких господь судит. Все! — Она хлопнула ладонью по столу. — Сеанс психоанализа окончен.