Читать книгу "Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса - Стивен Пинкер"

Человеческие существа являются неотъемлемой частью природы, результатом ненаправленного эволюционного процесса. Мы принимаем нашу жизнь целиком и полностью, отличая то, каковы вещи на самом деле, от того, какими мы бы хотели их видеть или какими их представляем. Мы приветствуем вызовы будущего и охвачены неустрашимой страстью познания.

Этические ценности вытекают из человеческих потребностей и интересов, удостоверенных опытом. Гуманисты основывают ценности на благополучии человека, соответствующем условиям его существования, интересам и заботам и распространяющемся на всю глобальную экосистему и за ее пределы…

Самореализация каждого определяется личным участием в служении человеческим идеалам. Мы… одухотворяем наше существование глубоким ощущением его осмысленности, испытывая восторг и благоговение перед радостями и красотой человеческого бытия, перед его вызовами и трагедиями и даже перед неизбежностью и окончательностью смерти…

Человеческие существа по природе социальны и придают значение общению друг с другом. Гуманисты… стремятся к миру всеобщей взаимной заботы и участия, свободному от жестокости и ее последствий, в котором наши разногласия разрешались бы совместными усилиями, без обращения к насилию…

Труд на пользу обществу способствует росту личного счастья каждого. Прогрессивные цивилизации всегда деятельно стремились освободить человечество от жестокостей элементарного выживания, уменьшить страдания, укрепить общество и развить чувство общности между людьми всего мира…[1218][1219]

Члены гуманистических объединений первыми согласятся, что идеалы гуманизма не принадлежат какой-то конкретной секте. Подобно мольеровскому мещанину во дворянстве, который пришел в восторг, узнав, что всю жизнь разговаривал прозой, многие люди являются гуманистами, не отдавая себе в этом отчета[1220]. Гуманистические идеи можно обнаружить в системах верований, зародившихся еще в «осевое время». В эпохи рационализма и Просвещения они вышли на первый план и стали источником вдохновения для документов, провозгласивших права человека в Англии, Франции и США, а после Второй мировой войны обрели новое дыхание, побудив к созданию ООН, Всеобщей декларации прав человека и других институтов международного сотрудничества[1221]. Хотя гуманизму не требуются боги, дух или душа, чтобы обосновать смысл и мораль, он вполне совместим с религиозными институтами. Некоторые восточные религии, в том числе конфуцианство и отдельные течения буддизма, всегда клали в основу своей этики благополучие человека, а не божественную волю. Многие иудейские и христианские конфессии со временем обратились к гуманизму, перенеся акцент с традиционной веры в сверхъестественное и авторитет церкви на роль разума и всеобщее процветание. В качестве примера тут можно назвать квакеров, унитариан, либеральных англикан, скандинавских лютеран, а также реформистское, реконструктивистское и гуманистическое течения иудаизма.

Гуманизм может показаться банальным и само собой разумеющимся – ну кто может быть против процветания человека? Но в действительности этот подход к моральным проблемам сильно отличается от других, причем его не назовешь естественным для человеческого сознания. Как мы увидим далее, ему яростно сопротивляются не только многие религиозные и политические фракции, но, как ни удивительно, и выдающиеся деятели искусства, представители академических кругов и интеллектуалы. Чтобы гуманизм, как и другие идеалы Просвещения, сохранял свое влияние на людские умы, его необходимо объяснять и защищать с помощью языка и идей нашего времени.

~

Тезис Спинозы принадлежит к целой группе принципов, задачей которых было сформулировать светскую мораль на основе беспристрастности – понимания, что в местоимениях «я» и «мое» нет никакого волшебства, способного оправдать превосходство моих интересов над вашими или над интересами любого другого человека[1222]. Если я не хочу, чтобы меня насиловали, калечили, морили голодом или убивали, я и сам не имею права насиловать, калечить, морить голодом и убивать. Беспристрастность лежит в основе многих попыток сконструировать рациональную мораль: Sub specie aeternitatis («с точки зрения вечности») Спинозы, «общественный договор» Гоббса, «категорический императив» Канта, «занавес неведения» Ролза, «взгляд из ниоткуда» Нагеля, «самоочевидная истина, что все люди созданы равными» Локка и Джефферсона и, конечно, золотое правило и его благороднометаллические варианты, независимо сформулированные в сотнях моральных систем[1223]. (Серебряное правило гласит: «Не делай другим того, чего не хотел бы для себя», платиновое – «Поступай с другими так, как они того хотят». Эти варианты созданы, чтобы учесть существование мазохистов и террористов-смертников, а также разницу вкусов и другие скользкие моменты золотого правила.)

Безусловно, доводов, основанных на беспристрастности, недостаточно. Бездушного, себялюбивого социопата-мегаломаньяка, имеющего возможность эксплуатировать людей безнаказанно, невозможно убедить, что он совершает логическую ошибку. К тому же этим доводам недостает содержательности. Убеждая нас уважать желания других людей, они мало что говорят о том, что это за желания: удовлетворение каких потребностей и проживание какого опыта способствует процветанию человека. Таким желаниям неправильно просто беспристрастно не мешать – мы должны активно поощрять их осуществление для как можно большего числа людей. Напомню, что Марта Нуссбаум заполнила этот пробел, составив список «основных возможностей», право пользоваться которыми есть у каждого: это среди прочего долголетие, здоровье, безопасность, грамотность, знание, свобода самовыражения, отдых и развлечения, наслаждение природой, эмоциональные привязанности и социальные связи. Но это всего лишь перечень, и ничто не мешает возразить, что его составительница просто перечислила то, что нравится ей самой. Можем ли мы подвести под гуманистическую мораль более прочный фундамент – такой, что поставит преграду перед рациональными социопатами и узаконит человеческие потребности, которые мы обязаны уважать? Я думаю, да.