Читать книгу "Маг-менестрель - Кристофер Сташеф"

Король обводил взглядом зал, чему-то улыбался, задумчиво кивал головой. Содержание роскошного двора — это не экстравагантная прихоть, нет, это политическая необходимость.

— Однако на всякий случай надо будет придумать для моих дворян какие-нибудь другие развлечения, когда телесные восторги перестанут их удовлетворять. Нужно, чтобы тогда, глядя друг на дружку, они увидели бы какую-то иную цель, а не только ту, чтобы оказаться в постели с самой красивой из дам или самым привлекательным из кавалеров. Словом, они от скуки не должны пуститься в интриги.

— Придворные вашего деда, ваше величество, совсем не скучали, — пробурчал Ребозо, но не слишком убедительно — он и сам знал, что это ложь. Хуже того, он знал, что это прекрасно известно и молодому королю.

Бонкорро протянул кубок, и слуга наполнил его вином. Король нарисовал над кубком в воздухе череп и кости, прошептал стихотворение, поднес кубок к губам...

Темное вино превратилось в ярко-алое, цвета свежей крови.

Король Бонкорро, выругавшись, вылил вино на пол. Придворные умолкли и, широко открыв глаза, уставились на короля.

— Ваше величество! — Верный старик Ребозо в мгновение ока оказался рядом с королем, склонился к нему и взволнованно спросил: — Ваше величество, что это за мерзкая жидкость была у вас в кубке?

— Отравленное вино, что же еще! — прошипел Бонкорро, но в голосе его было больше огорчения, нежели гнева. — Разве ты не разыскал убийцу, который подстроил нападение на меня горгульи?

— Разыскал, ваше величество, и он признался во всем! Он умер в муках!

— Он признался под пытками, тупица ты эдакий... Прости. — Молодой король сдержался. — Но ведь я тебе сто раз повторял, что признание под пытками ничего не значит! Теперь ясно, что тот человек был ни в чем не виноват или, в худшем случае, у него были сообщники, — видишь, теперь тот, кто покушался на мою жизнь, снова собрался нанести удар.

— Простите меня, ваше величество, — забормотал Ребозо, и лицо его стало землистого оттенка. — О, простите меня, умоляю. Никогда бы не подумал...

— А надо бы подумать, — буркнул Бонкорро, — потому что это уже пятое покушение за двенадцать лет. — Но тут он снова сдержался и смягчил голос: — Хотя, может быть, я зря тебя ругаю. На этот раз злоумышленник оказался куда более неуклюжим, чем его предшественники. Яд в вине, вот уж действительно! Работа поганого недоучки! Подсыпать яд в вино мог любой лакей. И я требую, чтобы допросили виночерпия и всех его помощников. Но именно допросили, слышишь, Ребозо, и уж если их будут пытать, то ровно столько, чтобы узнать имя, а не выжать признание!

— Ваше величество, — запротестовал Ребозо, — но ведь это же означает, что их надо будет выпороть, да и только, а какого же ответа такой малой болью добьешься?

— Ответы могут быть разные, а ты возьми да сравни их с ответами других слуг. Повторяю, Ребозо: ответ, который дан только для того, чтобы прекратить пытки, означает единственное — тебе скажут то, что ты хочешь услышать. И чаще всего это ложь! Хотя, честно говоря, я не думаю, что нынешний злоумышленник тот же самый, который пытался убить меня пять лет назад.

Ребозо выпучил глаза.

— Откуда... откуда ваше величество это знает?

— Оттуда, что в прошлом кто-то пользовался злым волшебством совсем иного рода. Заставить каменную фигуру оторваться от стены и упасть? При этом поблизости никого не было, и скульптура упала именно тогда, когда я должен был пройти под ней. Только мое собственное охранное заклинание заставило меня замедлить шаги и остановиться, и я увидел, как прямо передо мной на мостовую рухнула глыба гранита! А ожившая горгулья, а кошка с зубами словно кинжалы, а меч, который выпрыгнул из ножен, стоило мне до него дотронуться, — для таких вещей нужны недюжинные познания в магии либо сделка с Дьяволом, которую мог бы заключить только выдающийся человек. — Глаза Бонкорро забегали, голос стал тише. — Такой человек, как мой дед, король Маледикто. Он словно бы встал из могилы...

— Полно вам, ваше величество! — урезонил короля канцлер. — Если Дьявол был так недоволен вашим дедом, что отнял у него свою защиту и покровительство, с какой бы стати он дал ему силу вредить кому бы то ни было из Ада?

— Да с такой, что, видимо, его разочарование во внуке пересилило даже угрызения совести! — рявкнул Бонкорро и отвернулся. — Но я не сдамся. Я не стану таким, как этот злобный, порочный старик — убийца, истязатель детей...

— О чем вы, ваше величество! — вскричал Ребозо. — У вас нет детей, так с какой стати вам волноваться, что кто-то их пытает или убивает! Полно, ваше величество, уймитесь! Мы найдем и победим этого колдуна!

Король Бонкорро устремил на канцлера угрюмый взгляд.

— Постарайся, лорд-канцлер, постарайся! Начни со слуг, допроси всех до единого, но никаких пыток, не забывай. Каждого вызывай в отдельную комнату и допрашивай с пристрастием, а потом сравни ответы и посмотри, нет ли в них согласия! Если же ты такое согласие обнаружишь, дай мне знать об этом прежде, чем предпримешь какое-либо действие. Совпадение — это еще не доказательство! Это может означать всего-навсего, что слуги кого-то недолюбливают. А поскольку многие из них служат здесь со времен моего деда, тот самый, кого больше всех не любят, как раз и может быть больше всех достоин доверия!

— Ваше величество, все будет исполнено, как вы велите, — с поклоном пообещал канцлер. — Позвольте поздравить вас с тем, какое мужество вы выказываете, как вы решительно пытаетесь отстоять свои реформы перед лицом опасности, грозящей вам со стороны сил Зла.

Бонкорро отмахнулся от этого комплимента.

— Нет никакой опасности, канцлер. Силам Зла нет особых причин быть мною недовольными. Какую бы цель я ни преследовал, уж во всяком случае, я не творю добро ради добра. Я пытаюсь обрести власть и богатство, только и всего.

— Это точно, и ради этого вы пытаетесь обогатить всю страну.

— Мое богатство приходит ко мне от народа, так или иначе. Я понял это, когда увидел, как сервы пашут землю и собирают урожай. И если я желаю больше богатства, я прежде всего должен воодушевить народ на создание этого самого богатства, дабы я мог черпать процветания из создаваемых моими подданными источников.

— Да, вы мне это много раз говорили, — вздохнул Ребозо. — Однако этим вовсе не объясняется ваша решимость следить за справедливостью, за тем, чтобы невинные были защищены от незаслуженного наказания или преследований.

— Неужели? Люди трудятся более старательно и усердно, канцлер, если чувствуют себя в безопасности, если больше думают о своих прямых обязанностях, если их постоянно не угнетает страх, если они все время не думают о том, что на их шеи в любое мгновение может опуститься карающий меч или что их добро будет отнято у них по прихоти их господина. Когда они уверены, что им будет позволено сохранить львиную долю того, что они выращивают, крестьяне, конечно же, будут стараться вырастить как можно больше. Когда сервы уверены, что их не накажут за то и за это, они будут в поте лица выполнять ту работу, за которую их не накажут.