Читать книгу "Змея в конверте - Лариса Васильева"

— Думаешь, обе тут?

— Да, конечно, вон круги от второй и две куртки еще плавают.

Они спокойно стояли у воды и равнодушно рассуждали:

— Вот видишь, они прошли по нашей тропе, а тут утонули. Ясно, что они на поляне были, ветер слушали, смогли следы видеть, нашу тропу нашли, а здесь болото нехоженое, вот и не разглядели. Правильно, что мы их тут оставили, всех троих, а то бы наделали бед.

Потом другой холодный жесткий голос добавил:

— Ну да, и мысли явно слышали: ночью-то как рванули, как будто их предупредили. И тут с тропы резко свернули, видать, услышали нас. Интересно, как это получается, мы с тобой, Захар, двадцать раз на поляне были, в пасти дьявола, а так и не можем. Почему это одним дается такая способность, а другим нет?

— Да сколько таких способных? Человек пять и было за все годы… А вот чем это все для нас кончится — еще неизвестно. Хорошо, конечно, читать мысли, или стать знаменитым художником, но вот только у некоторых крыша едет после всего этого, после поляны, или еще какие-нибудь болезни появятся…

— Эх, хотя бы просто чувствовать людей, сразу понимать, как Томилин, что человек врет или боится чего-то… Если бы нам с тобой такое досталось, мы бы уже миром правили…

— Дурак ты, — «миром правили»… Неужели ты думаешь, что о нас не знают, как раньше говорили, компетентные органы? Все мы под колпаком. И скалы не просто так поют. В них столько дырок добавили, чтобы они как надо на мозги действовали… Полазили тут всякие ученые.

— Да брось ты выдумывать…

— Я тебе говорю, это же секретный объект, нас тут изучают, здесь ФСБ замешано. Потому я и решил, что этих надо прикончить, чтобы нас с тобой потом за глотку не взяли… Плохо, что начальства не было, не люблю такие решения принимать.

— Да?! А я думал тебе наоборот — по кайфу…

— Нет, больше никаких постояльцев, пусть лучше сразу тонут в болотах.

— Так Иван Федорович сам разрешил их пустить…

— Он же не знал что они на гору полезут…

— С парнем что будем делать?

— Да сюда же тащи его.

Оля слышала как удаляются шаги одного из преследователей, а второй все топтался рядом. Потом по шуршанию и треску она поняла: притащили тело Андрея.

— Бери за ноги, давай раскачаем, чтобы подальше улетел, на глубину.

Раздался громкий плеск.

— Сейчас за рюкзаком его схожу…

— Да на кой черт он нужен? Без нас утащат, какой-нибудь охотник подберет. Здесь народ такой, мимо добра никто не пройдет…

Промоина, в которой лежала Оля, была совсем небольшой, мелкой, вода не закрывала ее полностью. Стоило им подойти чуть ближе, и ее сразу заметили бы. Но мужики продолжали разговаривать — по-видимому, оттуда совершенно не видно было, что здесь есть какая-то ямка.

Девушка отрешенно смотрела на траву, влажную землю, стараясь не думать, не вслушиваться, не повторять мысленно беспощадные слова: вдруг они услышат ее. Потом краем сознания отметила удаляющиеся шаги. Она как будто вообще разучилась думать, в голове было пусто. Неизвестно, сколько прошло времени, сколько она так пролежала, когда наконец почувствовала, что осталась совершенно одна на пару километров вокруг. Хотела встать, но в первый момент не смогла пошевелиться: так продрогла, окоченела от неподвижного лежания в холодной луже. Совсем как мертвая: холодное тело и пустая голова. С трудом выползла из ямы и долго, сколько хватило сил, лежа, она была не в силах встать и сесть, растирала себя — сначала руки, потом когда они начали шевелиться, ноги. После этого поплелась к берегу бочажины, надеясь на чудо и боясь увидеть в воде, мертвые лица Жени и Андрея. Их не было, а вот ее куртка и рюкзак до сих пор виднелись посередине.

Отойдя на пригорок, разделась, кое-как отжала одежду, развесила ее по кустам на солнце. Пока вещи сохли, сидела на солнышке. Все-таки было лето, немного она согрелась. Растирая себя вдруг почувствовала боль внизу живота, осторожно приспустила трусы: на подбритом лобке увидела воспаленное, красное, выжженное кольцо с буквой М посередине… Она тупо смотрела на свой живот, не понимая, как это ее странный сон так переплелся с явью? Было что-то той ночью или нет, она так и спала на пороге? А кто тогда поставил ей тавро?! И что из того сна было в действительности?

Оля долго смотрела, как медленно — медленно исчезают все еще плававшие вещи: сначала рюкзак — он постепенно намокал, тяжелел и его потянуло вниз, потом куртка. Она зацепилась за какую-то кочку и долго оставалась на виду. И только когда ее не стало видно совершенно, — болото все затянуло, Оля поднялась. Надела влажную одежду и побрела тихонько вверх по склону, пока не наткнулась на рюкзак Андрея. Присела рядом с ним, словно вновь увидела своего друга — как он тут лежал, выгнувшись через рюкзак, глядя голубыми глазами в небо. Рот у него тогда был чуть приоткрыт, словно он не договорил чего-то…

— Прости меня, Андрюшенька! — сказала она вслух.

«За что они так с нами? Из-за того что они с Андреем подсматривали, что ли? Значит, если бы я не пошла на гору, не стала слушать ветер, ты был бы жив, ведь без меня ты бы не пошел… И Женьку я бросила. Я должна была бы лежать на дне вместе с ней. Спасти не смогла, так лучше бы я тоже утонула… Простите меня, оба!»

Потом она подняла рюкзак, поискала ружье, не нашла. Видать, сволочи забрали. Взвалила рюкзак на спину и пошла. Заблудиться Оля не могла, в голове словно компас появился — она чувствовала, где сейчас много людей и была уверена, эти люди безопасны.

13

К вечеру опять стало прохладно, Оля открыла рюкзак и достала куртку Андрея. Она шла, засунув руки в карманы, правый оказался с дырой, ее тонкая рука пролезла в нее и за подкладкой наткнулась на какой-то комочек бумаги. Это были десять рублей.

Видно, она приближалась к деревне, так как следы людей в воздухе становились гуще. Совсем стемнело, когда она дошла до околицы. На шесте была прибита перекладина с названием «Лохово». Обычная российская деревня: подслеповатые дома с повисшими вкривь и вкось облезлыми крашеными ставнями, заборы из длинных поперечных жердин, привязанных к кольям. Почти у всех домиков парадные крылечки с покосившимися перильцами выходили на улицу, а вторые двери — во двор, там теснились сарайчики и сараюшки, навесы, и копны сена, греблись куры. Все дворы захламлены, похоже, тут никто не считал нужным убирать грабли, косы, ведра — все было разбросано, и всюду, как положено в России, непролазная грязь, а уж середина улицы и вовсе разбита машинами или телегами, изувечена петляющей глубокой колеей. Эта дорога, как шрам, обезобразила широкую улицу. Словно здесь ездят только пьяные — ни одного прямого участка. А у тех «староверов» все вокруг было покрыто низко скошенной травой, улица выглядела, как английский газон на полях для гольфа.

Оля тащилась вдоль оград, не решаясь свернуть в какой-либо двор. Здесь было много сейчас видимых ей следов, они покрывали всю улочку, растекались над землей, заползали во дворы, всюду мягко устилали землю, и постепенно Ольга перестала их замечать. В одиночестве плелась она, деревня как вымерла, пусто, изредка только слышался мат, крики, плач детей. Она прошла десяток дворов, мимо трактора, брошенного прямо посреди улицы, и наконец увидела несколько женщин, стоящих у магазинчика. Бабы уставились на нее, как на привидение.