Читать книгу "Хроники искателей миров. Дворец Посейдона - Томас Тимайер"

– А что случилось с Ливаносом?

– Вероятнее всего, он погиб при взрыве. – Профессор поправил пенсне. – Возможно, это не худший исход, потому что после того, что случилось с «Одиссеем» и «Левиафаном», разразилась бешеная травля в прессе. Имя моего друга смешали с грязью. Его называли сумасшедшим, готовым жертвовать жизнью людей ради своих несбыточных целей, одержимым ученым, принявшим гибель от собственного творения. Имя Ливаноса надолго стало символом мании величия и самонадеянности. Инвесторы, вложившие свои средства в строительство верфи, обанкротились, а сам проект стал всего лишь экспонатом музея, технической диковинкой. Модель, которую вы смогли увидеть здесь, – единственное, что осталось от поистине выдающегося человека.

10

Норвежец прятался за массивной колонной перед входом в технический университет.

Терпения ему было не занимать – он мог поджидать свою добычу часами, подобно пауку, раскинувшему липкие паутинные сети. Надвинув шляпу на лоб и скрестив руки на груди, он стоял совершенно неподвижно, а его узкое, как лезвие, лицо оставалось в глубокой тени. Жара не причиняла ему никаких неудобств. Он слишком давно жил в Греции, чтобы обращать внимание на погоду. Летом и зимой его одежда всегда была одной и той же: мягкие сапоги, кожаные бриджи и долгополый серый сюртук, карманы которого содержали целый арсенал. Его «коньком» было оружие с использованием всевозможных ядов. Не только в виде капсул и порошков, которые можно было легко растворить в бокале с вином или подсыпать в пищу, но и в виде крохотных стрел, настолько острых, что они пробивали даже самые толстые ткани и дубленую кожу. Выпущенные из духовой трубки или из пневматической винтовки с оптическим прицелом, они причиняли жертве не больше боли, чем укус насекомого. Затем было достаточно легкого прикосновения, чтобы стрелы сами собой выпали из раны, не оставив видимых следов поражения. Яд, содержавшийся в микроскопическом резервуаре внутри древка стрелы, к этому времени уже находился в теле жертвы.

Норвежец пользовался нейротоксином, который получали из тканей осьминогов особого вида, обитавших в Юго-Восточной Азии. В считанные минуты он вызывал паралич, приводящий к остановке сердца. Жертва не испытывала ни малейшей боли, кроме того, не существовало способов обнаружить присутствие этого токсина в ее теле. Для патологоанатома, которому довелось бы произвести вскрытие для установления причин внезапной смерти человека, картина была совершенно ясной – острый приступ сердечной недостаточности, приведший к остановке сердца.

Идеальное оружие, не оставляющее улик. Однако Норвежец владел и многими другими совершенными технологиями умерщвления. У себя на родине он специализировался на убийствах с помощью ледяного кинжала, а позднее, в Болгарии, пользовался клинками, изготовленными из кристаллов каменной соли, которая легко растворяется в крови жертвы.

Методы полицейских дознаний за последние десятилетия шагнули далеко вперед, и в девяти случаях из десяти тщательное исследование орудия убийства приводило к аресту убийцы. Но что делать, если никакого орудия убийства просто не существует? Тут не могли помочь ни наука, ни методы дедуктивного анализа. Орудия Норвежца либо полностью исчезали, либо не было никакой возможности доказать их существование. За все эти годы он не дал властям ни единого повода усомниться в его добропорядочности. И так должно оставаться всегда.

Пряча пневматическую винтовку под полой сюртука, он не выходил из тени за колонной. Часы на соседней церкви пробили пять – следовательно, визит странной группки иностранцев продолжался уже более четырех часов. Что они могут так долго делать в здании Политехникума? Разумеется, он привык проводить немало времени в засадах, но сейчас его терпение было на исходе. Чутье подсказывало ему, что здесь что-то не так.

Внезапно до Норвежца донеслось щелканье конских подков по брусчатке. Кто-то приближался к его укрытию, двигаясь по направлению ко входу в Политехникум. Лошадь шла крупной рысью, человек в седле явно торопился.

Норвежец выглянул из-за колонны. Всадник оказался знакомым – это был один из его людей, приставленных наблюдать за гостиницей. Дьявольщина, что он тут делает?

Отрывистым свистом он привлек внимание всадника к себе. Поравнявшись с колонной, тот натянул поводья и спешился.

– Как ты здесь оказался? – набросился на него Норвежец. – Твоя позиция у задних дверей гостиницы!

– Я там и находился, никуда не отлучаясь, – не переводя дух, выпалил мужчина. – Но эти господа недавно вернулись, расплатились и сразу же уехали. Разве вы не заметили, как они выходили отсюда?

Норвежец ошеломленно уставился на своего агента.

– Что ты мелешь? Я ни на секунду не спускал глаз с центрального входа!

– Значит, они умудрились обвести вас вокруг пальца, – ухмыльнулся агент. – Я-то видел, как они входили в гостиницу, а немного позже своими ушами слышал, как они посылали коридорного нанять экипаж. По-моему, они очень торопились.

– А их багаж?

– Багаж они также увезли с собой.

Норвежец грязно выругался.

– Давно они уехали?

– Около получаса назад. Я проследил, куда они направились, но пришлось вернуться, чтобы доложить вам о ситуации. Их экипаж двигался на запад, по дороге, ведущей к Коринфу.

– Коринф, говоришь? А ведь оттуда каждые несколько часов отчаливают паромы, идущие в Италию…

Норвежец вскинул голову – часы на фронтоне церкви показывали четверть шестого. Он прикинул в уме расстояние. Беглецы выехали слишком поздно, и далеко им сегодня не уйти. Портовый Коринф находится в семидесяти километрах от Афин, и в пути им придется заночевать в одном из небольших городов на побережье. Скорее всего, в Элевсине или в Мегарах. Если поторопиться, можно перехватить их еще до наступления темноты. А зная, где они остановились, он сумеет под покровом ночи пробраться в их номера и сделать свое дело.

Жестом дав понять агенту, что тот пока свободен, Норвежец вскочил на коня и поскакал по направлению к западному предместью Афин.

Догнать экипаж с иностранцами ему удалось только после того, как позади остался крохотный городок Хаидари. В предвечернем свете серебрились оливковые рощи. Цикады наполняли воздух пронзительным стрекотом. Над верхушками деревьев с головокружительной скоростью проносились стрижи.

Норвежец придержал взмыленного коня, сохраняя безопасную дистанцию. Его одежда прилипла к телу и пропиталась потом. Он гнал коня галопом, и такая скачка потребовала от него немалых усилий.

Он прислушался: четверо пассажиров экипажа оживленно беседовали, то и дело восхищаясь окружающим пейзажем и перебрасываясь шутками с кучером.

«Отлично, – подумал наемный убийца. – Они чувствуют себя в полной безопасности, и это облегчает его работу».

Через несколько сотен метров экипаж свернул с главной дороги на проселок, ведущий к холмам.

Норвежец нахмурился и снова придержал свою пегую лошадь. Эта местность была ему известна. И прежде всего тем, что здесь не найти ни постоялого двора, ни гостиницы, да и вообще никакого жилья. Что им понадобилось в этих холмах?