Читать книгу "Волчья Луна - Йен Макдональд"

– Робсон.

Свет. Робсон моргает. Теперь он понимает, где находится: в капсуле для сна в спальном отделении ВТО Лансберг.

– Робсон. – Лицо на свету. Хоан. – Все хорошо, Робсон. Это я. Двигаться можешь? Тебе надо вставать.

Робсон хватается за рукояти и выталкивает себя из капсулы. Стены спального отделения покрыты капсулами, лестницами, тросами. Горячие постели и спальные отсеки, теплые, с запахами тел.

– Который час? – Робсон все еще чувствует себя тупым из-за навязчивого кошмара.

– Четыре, – говорит Хоан. – Это не имеет значения. Робсон, нам пора.

– Что?

– Нам надо идти. Брайс думает, твоя родня уничтожила «Горнило».

– Моя родня что?

Хоан ныряет в капсулу и вытаскивает из сетчатой полки скомканную и помятую одежду. Робсоновский костюм от «Марко Карлотты».

– Одевайся. Солнечные печи взломали. Выглядит как код «Корта Элиу».

Робсон натягивает костюм. Воняет почти так же, как и он сам. Он ныряет в капсулу и прячет половину колоды карт в карман, который ближе всего к сердцу.

– Код Корта?

– Времени нет. – Хоан касается указательным пальцем лба. «Отключаем фамильяров». – Идем.

На станции Лансберг не протолкнуться из-за людей и багажа. Прокладчики путей из Меридиана и Царицы и работники огромного сортировочного терминала ВТО в Святой Ольге меняются поездами с выжившими во время Железного Ливня.

– Я забронировал тебе билет до Меридиана, но ты там не сойдешь, – говорит Хоан, направляя Робсона к шлюзам. – Ты сойдешь в Земмеринге. Местечко ВТО, как и это. Там тебя встретят.

– Почему не Меридиан?

– Потому что Брайс направит рубак встречать каждый поезд.

Робсон останавливается как вкопанный.

– Брайс не может меня убить. Я Маккензи.

– Для Брайса ты ближайший Корта. И он тебя не убьет. По крайней мере пока не насладится сполна. Ты захочешь умереть задолго до того. Идем со мной.

Хоан протягивает руку. Королевы путей ВТО неуклюже топают мимо, их пов-скафы спрятаны в тяжелых рюкзаках, шлемы под мышкой.

– В последний раз, когда я сбежал от Брайса… – говорит Робсон.

Он не видел, как умерла его мать. «Не смотри назад, – сказала она. – Что бы ни случилось, не смотри назад». Он был хорошим сыном и потому не увидел бота, лезвий, которые подрезали сухожилия его матери, сверла, которые с завыванием пробивали щиток ее шлема. «Запускай, Камени. Забери его отсюда». Ее последние слова. И все же он не обернулся. Капсула БАЛТРАНа закрылась, он схватился за ремни, а потом ускорение размазало в его теле кровь до последней капли. У него потемнело в глазах. Невесомость. Он боролся с тошнотой. Тебя вырвет в шлем в невесомости – и ты труп. Потом торможение, такое же жестокое, как и запуск. Все повторилось. И опять. И опять. Робсон радовался шоку, боли, тошноте и необходимости ее сдерживать, поскольку все это маскировало истину: она умерла. Его мама умерла.

– Держись ближе, Робсон. – Хоан проталкивается через толпу из погрузочных шлюзов и пробирается к ним. Объявление, едва различимое за ревом толпы. Чего-то там тридцать семь. Сил не жалеть. Не жалеть сил.

– А как же ты? – спрашивает Робсон Хоана.

– Я поеду другим поездом.

Хоан обнимает Робсона, и чувства его велики, словно небо. Щека к щеке.

– Ты плачешь, – говорит Робсон.

– Да. Я тебя всегда любил, Робсон Корта.

Потом Хоан заталкивает Робсона в шлюз.

– Кто меня встретит? – кричит ему Робсон, пока шлюзовая камера подключается к поезду.

– Твой дядя! – вопит в ответ Хоан. – Волк!

3: Овен 2103 – Близнецы 2105

Бот-уборщик нашел его лежащим без сознания в коридоре наружного кольца – того, что с земной гравитацией, – в трех метрах от двери лифта.

– Еще пять минут – и вы бы задохнулись под весом собственного тела, – сказала доктор Воликова, сопровождавшая носилки с Лукасом Кортой через среднее кольцо с половинной гравитацией к лунным уровням.

– Мне нужно было это ощутить.

– И как ощущения?

Как будто каждая мышца ослабела и начала плавиться. Каждый сустав наполнился стеклянной крошкой. Пустоты внутри каждой кости залили расплавленным свинцом. Каждый вдох был железом в каменных легких. Каждый удар сердца порождал вспышку пламени. Он опустился на лифте в колодец боли. Он едва сумел оторвать руки от поручней. Двери открылись, и он увидел плавный изгиб гравитационного кольца. Холм агонии. Ему пришлось выйти. На втором шаге он почувствовал, как бедра подворачиваются. Пятый – и колени подогнулись, не в силах удерживать его. Центробежная сила тяжести пришпилила его к колесу и стала ломать вдох за вдохом. Гравитация оказалась суровой хозяйкой. Гравитация никогда не ослабевала, не останавливалась, не уступала. Он попытался подняться с пола. Почувствовал, как кровь приливает к рукам, к лицу, как опухает щека, прижатая к полу.

– Мы говорили о теориях, – сказал Лукас Корта, когда его носилки соединились с ИИ. Развернулись диагностические «руки». – Я хочу поговорить о практике. Я практичный человек. Вы сказали, для подготовки к земным условиям понадобятся четырнадцать месяцев. Через четырнадцать месяцев я отправлюсь в челноке на Землю. Билет забронирован. Через четырнадцать месяцев, доктор, я буду на том корабле, с вами или без вас.

– Не шантажируйте меня, Лукас.

Назвала по имени. Маленькая победа.

– Я уже это делаю, доктор. Вы выдающийся эксперт по микрогравитационной медицине. Если вы говорите, что это гипотетически возможно, значит, физически это возможно, Галина Ивановна. – Лукас запомнил имя и отчество доктора ровно тогда, когда она назвалась его личным врачом, стоя у изножья кровати.

– Не надо мне льстить, – сказала доктор Воликова. – Вы физиологически отличаетесь от земного человека в тысяче разных смыслов. Фактически вы инопланетянин.

– Мне нужно провести на Земле три месяца. Четыре было бы лучше. Дайте мне схему тренировок, и я буду добросовестно ее соблюдать. Я должен туда отправиться, Галина Ивановна. С чего вдруг кому-то соглашаться помочь мне вернуть компанию, если я сам не готов на жертвы?

– Это будет труднее всего, что вы предпринимали до сих пор.

«Труднее, чем смерть моих братьев, уничтожение моего города и разгром моей семьи?» – подумал Лукас Корта.

– Не могу обещать успех, – прибавила доктор Воликова.

– Я об этом и не прошу. За это я сам отвечаю. Вы мне поможете, Галина Ивановна?

– Помогу.

Диагностические «руки» койки приблизились к шее и рукам Лукаса. Он медленно поднял собственные свинцовые конечности, чтобы их отогнать, но манипуляторы были проворными, а боль от уколов – быстрой, острой и чистой.