Читать книгу "Севастопольский вальс - Александр Харников"

– Ваше величество, туберкулез – так мы, врачи, именуем чахотку – болезнь вполне излечимая. Все зависит от стадии заболевания. Я помню из нашей истории, что ей с этой страшной болезнью удалось прожить еще шесть лет. Но поставить точный диагноз и назначить курс лечения я смогу только после осмотра больной. Возможно, что ее придется госпитализировать к нам на «Смольный».

– Елена Викторовна, ее величество сейчас находится в Царском Селе. Не могли бы вы посетить ее там?

Я прикинула – недавно нам передали с «Надежды» переносной флюорограф в ящичной укладке. Запас лекарств имеется. К тому же здешние люди еще не знакомы с антибиотиками, значит, резистенции к ним не будет. А насчет транспорта, флюорограф – шесть упаковок по 80 кг каждая – вполне поднимет вертолет. Смонтировать его могут два человека всего за час. И я ответила:

– Ваше величество, я смогу прибыть к ней сегодня вечером. Нужно будет только договориться насчет транспорта. Меня будут сопровождать две курсантки Военно-медицинской академии – думаю, лучше, если при осмотре мне будут ассистировать именно женщины – и два молодых человека, которые обеспечат работу наших приборов. Одна из девушек, Александра Бошман – русская немка, и хорошо знает немецкий язык. Ведь, как я помню, императрица говорит именно по-немецки?

– Елена Викторовна, моя супруга – русская, – император даже немного обиделся, – и русскому языку ее учил сам Василий Андреевич Жуковский. Но пусть ваши помощницы будут рядом с вами. Как только я прибуду в Петербург, то сразу же пошлю гонца в Царское Село. Благодарю вас, Елена Викторовна!

Потом все понеслось в темпе даже не вальса, а квикстепа. Надо было назначить человека, который в мое отсутствие присматривал бы за больными и ранеными, ввести курсантов в курс дела и приготовить все, что нам могло понадобиться… Да и про учебник для Мейбел я не забыла, и даже учительницу ей нашла, правда, не среди своих, а подружку Жени Лифанова, одного из техников, у которой, как выяснилось, есть опыт преподавания русского языка иностранцам.

Я так закрутилась, что перекусить времени уже не оставалось – мы отправились голодными, в расчете на то, что во дворце нас накормят. В семь часов вечера мы приземлились, подняв тучу пыли, на Треугольной площади рядом с Екатерининским дворцом. Императрица лично встретила нас у входа во дворец в окружении фрейлин. Меня поразил ее изможденный и усталый вид. Но держалась она молодцом.

Нам выделили, как я и просила, кабинет на первом этаже и прилегающие к нему покои. В трех поселились мы, в трех других поставили кровати: в одном – для императрицы, в двух других – для прочих пациентов, буде таковые появятся (в чем я ничуть не сомневалась). Еще в двух мы устроили небольшую лабораторию и кладовку.

Девушки начали обустраивать кабинет, парни – налаживать оборудование. В качестве источника электроэнергии мы использовали небольшой дизельный генератор, который установили под окнами первого на Руси флюорографического кабинета, а силовой кабель просунули в окно.

С Марией Федоровной мы уединились в соседней комнате, где я начала оформлять историю ее болезни. Саму флюшку и некоторые другие анализы я решила сделать, как только для этого все будет готово.

С языком у нас проблем не было, как и предупредил император. Императрица говорила по-русски отлично, лишь порой в ее речи чувствовался небольшой акцент. Так что помощь Саши Бошман мне не понадобилась.

Когда мы закончили беседу, императрица вдруг спросила:

– Елена Викторовна, скажите мне правду – вы откуда?

Я замялась, и она продолжила:

– Государь мне ничего не сказал, но мне кажется, что вы из другого мира. Ваш вертолет – так император назвал ваше воздушное судно, ваши железные корабли – это все явно сделано не в этом мире. Но главное – вы и ваши люди. Они совершенно не похожи на окружающих – простые в обращении, не испытывающие трепет перед сильными мира сего, знающие свое дело… А еще вы – женщина, и в то же время главный врач вашей эскадры. И, по словам государя, самый лучший.

– Ваше величество, – улыбнулась я, – насчет «лучшего» – это весьма спорно. Курсант Черников, например, уже сейчас ничем мне не уступает. А вот насчет нашего происхождения… Только об этом должны знать немногие.

– Хорошо, Елена Викторовна, я вам обещаю, что все сказанное вами не узнает ни одна живая душа.

– Ваше величество, мы прибыли сюда из 2015 года.

Услышав это, императрица побледнела, насколько это было возможно, а потом неожиданно спросила:

– Елена Викторовна, а вы замужем?

– Да, ваше величество. Муж мой был морским офицером, и я его встретила на стажировке. А потом занялся бизнесом – то есть стал предпринимателем, – тогда офицерам платили небольшое жалованье. Жили мы неплохо, и у нас двое детей. Вот только все они остались в будущем, и похоже, что навсегда…

Тут Александра Федоровна сделала нечто, чего я совершенно от нее не ожидала. Она встала, подошла ко мне и обняла меня за плечи.

– Бедная… Да хранит их Господь!

– Ваше величество, большое спасибо! Но они – там, а я – здесь… И моя задача, как я ее вижу – сделать все, что я могу для моей родины. Ведь Россия – она и есть Россия, хоть в XXI веке, хоть в девятнадцатом.

Тут в дверь кто-то вежливо постучал. Вошла Саша Бошман и сказала:

– Ваше императорское величество, Елена Викторовна, оборудование подключено и протестировано. Можно делать снимок.

Состояние легких императрицы оказалось далеко не безнадежным. Одно из них было в весьма плачевном состоянии, но другое выглядело неплохо. Патологий, не связанных с туберкулезом, я не нашла. Рассказав об этом пациентке, я добавила:

– Ваше величество, мы сделаем все, чтобы вас вылечить. Вот только жить вам лучше там, где воздух получше и почище.

– Да, мне об этом уже говорили. Обыкновенно я провожу как можно больше времени на Лазурном берегу. Вот только сейчас из-за войны это невозможно…

– Ваше величество, насколько я знаю, два года назад стараниями государя в Ореанде было закончено строительство дворца. После того, как на Черном море закончатся боевые действия – надеюсь, это произойдет скоро, – я бы посоветовала вам отдыхать там. А пока вам лучше выехать куда-нибудь на Балтику, например, на Слокский берег. Там сосны, море – то, что вам нужно для восстановления организма… А я или мои люди будем к вам постоянно наведываться. Кстати, когда война закончится, в Ореанде будет ничуть не хуже, чем на Лазурном берегу. В нашем времени я успела побывать и там, и там.

Так и началось мое пребывание в прекраснейшем из дворцов Петербурга и его окрестностей. Но насладиться его красотами у меня времени практически не было – мы все крутились, как белки в колесе. Через два дня я покинула Царское Село, оставив там Сашу Бошман и Веню Истомина, одного из мальчиков-техников, твердо пообещав царице наведываться к ней не реже чем раз в три дня.

13 (25) августа 1854 года. Финский залив у Кронштадта, борт учебного корабля «Смольный» Мейбел Эллисон Худ Катберт