Читать книгу "Месть Лисьей долины - Марина Серова"

Но ничего, кажется, я знаю, где искать беглянку.

Стеклянный домик у бассейна, вот куда скрылась своенравная девчонка. Помнится, Павел Станиславович говорил, что девочки бегают к нему поплакаться в жилетку. Сейчас у Тины как раз подходящее настроение. И точно – в домике слышались голоса, мужской и женский.

Я легонько постучала в стеклянную створку, голоса сразу стихли. Дверца приоткрылась, выглянула лисья мордочка старшего из братьев Горенштейн.

– Евгения! – несколько театрально удивился Павел. – Чем обязан?

– Тина у вас?

Маленький мужчина вздохнул и распахнул дверь, приглашая меня войти. Я переступила порог. В комнате слоями висел сигаретный дым. Тина валялась на диване, задрав ноги на его спинку. Пепельница на стеклянном столике была полна окурков. На столе я заметила бутылку с уже знакомым напитком и два стакана. Видимо, мои брови поползли вверх при виде дядюшки, который спаивает племянницу. Девочке, между прочим, совсем недавно исполнилось восемнадцать! И с головой у нее не так, чтобы очень хорошо…

– Я, чтоб вы знали, совершеннолетняя, – злобно сообщила Тина. – И вообще, какое право вы имеете сюда вот так врываться? Вы – телохранитель, вот и охраняйте. Идите пасите Лизу. А меня оставьте в покое!

– Рада, что у вас все в порядке, Тина, – холодно проговорила я. – Но мне было нужно в этом убедиться.

– Убедились? – сощурилась мадемуазель Горенштейн. – Теперь проваливайте.

Тут уж не выдержал Павел Станиславович. Он укоризненно взглянул на бунтарку и примирительно произнес:

– Послушай, лисенок, так нельзя. Евгения, в конце концов, пришла ко мне в дом. Она мой гость, я сам пригласил ее заходить, когда захочется. А ты хамишь.

– Ну и пожалуйста! Тогда я совсем уйду!

Девушка скинула ноги со спинки и села нормально. Но долго оставаться на одном месте она не могла – будто какая-то сила заставляла девушку все время менять положение. Тина вскочила, смахнула пепельницу на ковер и пулей вылетела из домика.

– Извините ее, – вздохнул Павел. – Совершенно несносная девчонка, но я ее люблю.

Павел уселся на диван и покачал ногой.

– И вторую, разумеется, тоже, – спохватился хозяин домика, – но Тину мне еще и жалко. Очень ранимая, чувствительная девочка.

Горенштейн с кряхтением наклонился и принялся салфеткой собирать с ковра пепел и окурки. Интересно, ему полагается горничная? Или изгой и белье себе стирать должен сам?

– Может быть, девочки просто устали, – лицемерно проговорила я. – Аркадий Станиславович возил их на Покровку, вводил в курс дела. Там еще были некие Базарчук и Ващенко, и беседа была долгой…

Павел поморщился:

– А, ерунда какая! Неужели Аркадий думает, будто девочки способны сами заниматься финансами? Нашел бы им надежного человека и оставил лисичек в покое.

– Эти господа показались мне вполне порядочными. К тому же я знаю, что они начинали еще с Борисом Станиславовичем, так что, думаю, не обидят девочек.

Горенштейн усмехнулся, его лицо сделалось неприятным, похожим на мордочку старого лиса, ветерана воровских дел в курятнике:

– Да, они работали еще с Борей… и, кстати, для них стала приятной неожиданностью возможность работать с Аркадием.

Я подняла брови. «Приятной неожиданностью»?! Это он о чем?

– Для деловых партнеров нашей семьи была выгодна смерть Бориса. Наш средний брат был желчным, властным, авторитарным и очень несговорчивым человеком. Я любил Бориса, но поверьте, то, что я говорю, истинная правда. Для господ типа Ващенко или Базарчука куда проще вести дела с Аркашей. Наш младший, как вы уже успели заметить, – натура увлекающаяся. Человек воздуха, как говорится.

Павел Станиславович взял недопитый стакан и залпом опрокинул в рот. Ох, пусть там разбавленный коктейль, но чтобы так хлестать джин, надо много лет тренироваться… Шкарпетка стрельнул глазами на дверь, но все было тихо, и маленький мужчина продолжал:

– Единственное, чего не терпит наш младшенький, – это быть вторым. Ему необходимо достигать призовых высот в любом деле. Он и спортом занимался, и на скрипке играл, а теперь вот крутого бизнесмена из себя изображает. Поразительно, но ведь добивается отличных результатов, шельма! По прыжкам в высоту у него было звание мастера спорта, со скрипкой он ездил на фестиваль в Прагу, и это в советские-то времена! Жаль только, что ему быстро все надоедает. А был бы знаменитым скрипачом или известным спортсменом.

Тут Павел взял недопитый стакан племянницы и прикончил и его тоже. Щеки музыканта порозовели, глазки заблестели. Мне показалось, или язык старшего из братьев Горенштейн слегка заплетается?

– Что ж, главное, что сейчас Аркадий успешный человек, глава семейного бизнеса. – Я щедро плеснула масла в огонь братской неприязни и соперничества.

– Да, но никто не знает, какой ценой, – пьяно хихикнул Шкарпетка.

– Простите? – нахмурилась я.

Слова прямо-таки пузырились на губах Павла, я видела, как маленькому мужчине не терпится поделиться со мной своей тайной. Я сделала нарочито незаинтересованное лицо, и Шкарпетка не выдержал:

– Я уже говорил вам, Евгения, что наш младшенький терпеть не может быть вторым? Так вот. Он готов на все, чтобы стать номером первым. Ради этого он и убил Бориса.

Я во все глаза смотрела на нетрезвого музыканта. Кидаться подобными обвинениями – это уж слишком!

– А, вы мне не верите? – грустно проговорил Павел. – У меня нет доказательств, но я точно знаю одно – мой брат Аркадий Горенштейн причастен к взрыву, унесшему жизнь Бориса и Танечки. Простите, я что-то устал…

Маленький мужчина откинулся на спинку дивана и через минуту уже мелодично храпел.

Я вернулась к дому. Вечер был по-летнему теплым, вся семья собралась за ужином в столовой на первом этаже. Сквозь распахнутые окна я видела затылки Анны и Вадика, изящные профили сестер. Аркадий сидел ко мне лицом, и я не могла оторвать от него взгляда. Горенштейн казался таким оживленным, таким обаятельным. Неужели этот человек хладнокровно убил собственного брата и его ни в чем не повинную жену, мать девочек? Нет, не верю! Однако, кажется, его брат Павел убежден, что так все и было… А кто знает Аркадия лучше, чем его старший брат? Однако нынешний глава семьи так любил племянниц! А ведь девочки были в одной машине с родителями. Лиза и Тина выжили каким-то чудом. Если Аркадий виновен, как он может каждый день видеть эти рыжие головки за своим столом, обнимать сестер за плечи, поздравлять их с днем рождения и выбирать подарки… нет, это клевета! Этого просто не может быть.

Однако Павел сказал мне: «Я точно знаю одно – мой брат Аркадий Горенштейн причастен к взрыву, унесшему жизнь Бориса и Танечки». Подобными обвинениями не бросаются, эти слова не объяснить ни ревностью, ни завистью. Для таких страшных обвинений должны быть основания…