Читать книгу "Комната страха - Вадим Левенталь"

Кажется, я уже почти потерял сознание, когда меня схватили. Рванул, будто сорвавшись с цепи, ветер, и дождь полил как из ведра.

* * *

Пока я торопливо заканчивал свой рассказ, солнце поднялось уже совсем высоко, так что даже я уже из своего крысиного подвала вижу и крышу апсиды (с этой стороны она только чуть-чуть тронута гарью), и ноги прохожих – один из них снова кинул мне медный обол, как будто я обречен на это издевательство, – и устланную сеном телегу, которая, скрипя и стуча, прокатилась мимо моего окна и остановилась в нескольких шагах. Я уверен, что эта телега предназначена для меня. До площади, где разложен и полит смолой костер, идти всего ничего – два раза «Отче наш» прочитать, – но ритуал требует, чтобы преступник был привезен на телеге, так что меня привезут на телеге, и связанного.

Мне предложат покаяться и поцеловать крест – конечно, я покаюсь и поцелую. Сильные руки затащат меня на постамент из сухих бревен и привяжут к столбу. На несколько мгновений я окажусь выше всей безбрежной толпы: справа от меня будут восседать красношапочники, передо мной живой цепью будет стоять гвардия графа, сам граф с семьей будет смотреть слева, с крыльца ратуши, а вся площадь до самого обугленного, обломанного, с выбитыми дверьми и обрушившимся северным трансептом Собора будет заполнена зеваками – мужчинами, женщинами, взрослыми и детьми. Там, в толпе, я увижу красную морду своего хозяина (на лице его будет сострадание, но глубоко, чтобы хозяйка не видела, запрятанное), увижу Мартина с серым трезвым лицом, на котором теперь навечно припечатана трусливая гримаса, увижу хромого турка, который потом пойдет варить ту вкусную кашицу, названия которой я так и не запомнил, мэтра Тома с искаженным от ненависти длинным лицом, старуху по кличке Борода, которая будет бубнить волосатой губой «дурак, дурак», Самсона-ростовщика, ребят, с которыми я гонял в лапту или в кота на дереве, – да и все остальные сотни жующих, зевающих, болтающих, ухмыляющихся лиц будут мне смутно знакомы.

С ратуши опять раздастся клекот. Больно мне не будет, это я знаю точно; ведь на костре задыхаются – огню достается уже бесчувственное тело; я, измученный бессонницей, голодом и лихорадкой, потеряю сознание от первого же глотка густого ядовитого дыма.

* * *

Когда я перестану видеть площадь, толпу, Собор, я останусь наконец наедине с ней. Теперь я точно могу сказать, чего я хочу и как всё будет. Я прижму ее к себе и осторожно поцелую. Она ответит мне и положит свои ладони мне на спину. Я буду пальцами повторять изгибы ее тонкого тела, гладить жаркую внутренность ее бедер, ловить губами ее соски, целовать шею и кусать мочки ее ушей, гладить волосы и смотреть, смотреть, смотреть в ее темные смеющиеся, с едва заметным высокомерием глаза. И когда мы соединимся в одно счастливое неразрывное тело, нам будет и жарко, и сладко, и мокро – но слёзы будут слезами умиления.

Суд идет

Я обвиняю этого человека, которого не знаю, как зовут, но слышала, что его называют Савелием Петровичем, Бревном, а еще Законником, в том, что он организовал убийство Егора Насимова, собственноручно лишил жизни Алену Воробьеву и Юлию Ковальскую, а также покушался на мою жизнь.

Вот как это было…

Вот как это было.

Егор был не в моем вкусе: высокий, да, но худосочный и слишком умничал. Мне нравятся мужчины прямые и сильные, а Егор – не скажу, что он был тряпка, но он был из тех, кто заговаривает проблему даже тогда, когда лучшее решение – дать в морду. Мы познакомились с ним на презентации проекта моих друзей – была у них безумная идея, что-то на стыке социологии и балета, типа того, – он пришел с Аленой, я была немного с ней знакома. Я видела, как он на меня смотрел: ясно было, что у него сейчас ширинка лопнет; это льстит, понятно, так что когда Алена подошла нас познакомить, я не стала отговариваться временем, и мы минут десять поболтали. Сразу было понятно, что если они с Аленой и спят, то ничего особенно серьезного у них во всяком случае нет.

Егор занимался организацией клубных вечеринок, хотя заканчивал истфак – было видно, как ему самому нравится этот ход конем. Только вечером, погуглив, я узнала, что еще он пишет статьи о кино – длинные и ни слова в простоте, но местами очень смешно.

Он нашел меня «ВКонтакте» и написал на следующий день, но увиделись мы только через месяц. Перебрасывались песенками, шуточками – это не была страстная бурная переписка, так – ничего не значащий треп; один раз пригласил на свою вечеринку, но я в тот вечер не могла. Он написал, что часто бывает в “Belle Epoque”, и чтоб я заглядывала, если буду проезжать мимо, авось он там.

В “Belle” мне назначила встречу Юля; надо было предложить другое место, но у меня в тот момент вылетело совершенно это из головы; я вспомнила про Егора только тогда, когда оказалась уже там, чуть раньше, а Юля позвонила, что она по пробкам едет с Новой земли, как обычно. Юля, бедная, хотела обсудить со мной свою личную жизнь – ага; я написала ему в чате, он тут же ответил: оказалось, он сидит в соседнем зале. Сидел он не один, а с Аленой; у Алены на лице было написано, что она не ест меня на ужин только потому, что меня здесь не подают, но – улыбалась и пропела, как рада меня видеть; думаю, на моем лице было что-то похожее – то есть у меня-то никакой ревностью и близко не пахло, но мы же все зеркалим друг друга, если верить той пергидрольной тетке, которая нам на втором курсе психологию читала. Вообще-то я решила посидеть десять минут и пойти, но успела проговориться, что жду подружку, и после этого не смогла найти предлог; сидела ждала Юлю – думала, она приедет, мы отсядем, – но кто же знал, что Юля будет ехать два часа: когда она появилась, мы все уже были на рогах. Я точно выпила три коктейля, и еще пару раз Егор брал на всех по шоту; Юля посмотрела на нас, говорит: вы тут что, день любви к алкоголю отмечаете? Оказалось, она тоже с Аленой знакома, даже больше меня – они вместе на восточном учились. Юля хотя бы отвлекла нас с Аленой друг от друга. Егор всё это время сидел молча, отпустит какую-нибудь шуточку и дальше улыбается, а она чем больше пила, тем сильнее ей хотелось показать, насколько она меня круче: ехидничала как бы невинно, перебивала, ну и чуть ли не ложилась на него прямо там; в конце концов она меня завела, я тоже так умею – сказать что-нибудь, от чего люди зеленеют, и похлопать глазками. В какой-то момент мне нужна была салфетка – Алена как раз что-то рассказывала, – и я тронула Егора за руку, чтобы он мне передал; это надо было видеть! немедленно оказалось, что это самый интересный момент ее рассказа, и она так вдарила ему по плечу – думаю, задержи я свою ладонь чуть подольше, поехали бы прямо оттуда в травму класть гипс. Но салфетку он всё же передал. Юля немного разрядила обстановку – когда пьешь, всегда ведь хочется, чтобы людей было больше, больше, новых и новых, так что она очень кстати оказалась. Они с Аленой зацепились языками, а я из вредности, когда Егор пошел в туалет, сделала вид, будто мне звонят, отошла как бы поговорить и столкнулась с ним у бара; словом, я умею сделать так, чтобы мужчина меня поцеловал, когда это нужно. Очень коротко – в конце концов, это была пьяная выходка, только и всего. И потом у меня действительно зазвонил телефон – это был Савелий.