Читать книгу "Гвардия, в огонь! - Юрий Корчевский"

Жаль только, после взрыва его течением отнесёт в другую сторону от лёжки, где харчи остались и автомат. Немного не додумал, – надо было лёжку ниже по течению устраивать, да что уж теперь жалеть?

Слез с опоры, по воде добрался до другого быка, глубина по грудь, вымок весь, да, чай, лето, хоть и вода прохладная. Влез на опору по скобам, сидор в углубление опоры определил, видимо – технологическое. Развязал сидор, вытащил тротиловую шашку, уложил рядом с сидором. Из кармана пассатижи достал, потом взрыватель. Попробовал целый взрыватель в гнездо бруска вставить. Входил легко. Помедлил несколько секунд, вздохнул. Стоит сейчас привести в действие взрыватель, и спокойная жизнь кончится, ближайшие полчаса надо будет выживать. Всё, пора, тем более по мосту техника идёт.

Илья пассатижами раздавил корпус взрывателя, услышав хруст стеклянной ампулы, вставил его в брусок взрывчатки, сунул тротил в вещмешок. Набрав воздуха в лёгкие, прыгнул в воду. Вошёл в реку солдатиком, ноги достали до дна. Оттолкнулся, всплыл, сразу заработал руками. Потом перевернулся на спину, позволив течению нести себя. Любое движение в воде привлечёт к себе внимание. А сейчас, если часовой заметит, может принять за труп. От моста уже на сотню метров отдалился, хорошо видна идущая по мосту техника. С минуты на минуту должен грянуть взрыв и лучше бы уплыть подальше. Мост отдалялся, Илья беспокоиться стал – всё ли правильно сделал? Всё! Под мостом ярко блеснуло, настил моста вздыбился, во все стороны полетели куски бетона, железа. В пролом свалился танк, идущую следом грузовую машину взрывной волной развернуло, положило набок. Грузовик мгновение балансировал на краю и полетел в воду. Рядом с Ильёй начали падать в воду обломки железа. Он нырнул, тут же на поверхности раздался сильный шлепок, рядом, рукой достать, опускался на дно кусок бетона. Илья вынырнул, заработал руками. Сейчас на мосту не до него. Со стороны моста крики. Те из машин, что удержались чудом, получили повреждения, а солдаты ранения. Один из грузовиков начал гореть, повалил чёрный дым. О! Илья был доволен, урон вермахту нанесён значительный и движение парализовано. Пока ремонтники мост восстановят, пройдут не одни сутки. Немцы движение пустят в объезд, а это крюк, потерянное время и бензин, задержка наступления, хоть на несколько часов. Маленький плюс в копилку победы. Кто-то воюет на фронте, а некоторые – в тылу, окруженцы, партизаны. Партизанские отряды пытались организовать райкомы партии вместе с органами НКВД, но большая часть образовывалась самостийно.

Река делала плавный поворот, мост скрылся из вида, и Илья поплыл к берегу. Выбравшись, огляделся. Ничего тревожного. Сняв берцы, вылил воду. Обмундирование высушит потом. Побежал к лесу. Комбинезон неприятно лип к телу, холодил. Забежав за деревья, посмотрел в сторону моста. С обеих сторон шоссе собрались машины. Эх, сейчас бы наши бомбардировщики или штурмовики сюда!

К лёжке вернуться нереально, опасно. Да и не стоят харчи такого риска. Автомат – да, жалко, а ещё планшет с картой там остался. Дорогу назад он помнил в подробностях, потому шёл уверенно. Через час остановился на маленькой поляне. К этому времени уже солнце поднялось, и обмундирование на теле слегка подсохло. Снял комбинезон, футболку, отжал. Развесил на кусты сушиться. На часы посмотрел – идут, что порадовало. Пистолет из кобуры достал, осмотрел. За час одежда его подсохла. Времени он даром не терял, наелся малины. Ягоды маленькие, но сладкие. Хоть что-то в желудке будет, а то сосёт.

Одевшись, уже не останавливался до вечера на отдых. Шагать без груза значительно легче и в два часа пополудни следующего дня он уже подошёл к грузовику. Осмотрел своё богатство. Рация цела и «ППШ» здесь. Первым делом наелся. Банка тушёнки с сухарями и бычки черноморские в томатном соусе подкрепили силы. Уселся на продавленное сиденье, показалось – верх роскоши. Рацию включил, хотелось послушать сводки с фронтов. В наушниках шипело, слышался треск. Илья покрутил верньер подстройки. И голос сразу такой узнаваемый – Левитана, самого знаменитого диктора тех времён, аж мурашки по телу пробежали.

«Говорит Москва. Сегодня, второго июля на Карельском перешейке наши войска успешно отражают все атаки противника с большими для него потерями. На Борисовском и Слуцко-Бобруйском направлениях в течение дня шли крупные бои наших войск с подвижными частями противника».

Насколько помнил Илья, Борисов и Бобруйск были значительно восточнее Минска. На самом деле Левитан говорил не всё. Четвёртая танковая группа Гённера нанесла удар в стык 8-й и 27-й армий Северо-Западного фронта. Двадцать седьмая армия стала отходить на Опочку, фактически открыв противнику путь на Псков и Остров. Немецкие 2-я и 3-я танковые группы продолжали наступление и вели бои за переправы через Березину, пытаясь захватить плацдармы. Контратака первой московской механизированной дивизии под командованием Я.Г. Крейзера вдоль шоссе на Борисов успеха не принесла.

В этот же день в Москве началось формирование народного ополчения.

По радио не говорили о больших потерях с нашей стороны. Но любой человек, слышав сводки, в которых ежедневно перечислялись новые направления и города, понимал – наша армия отступает, немцы рвутся к Москве. Илья знал, чем всё кончится. Но каково это было слышать народу, армии? Немцы тоже несли тяжёлые потери, командованием вермахта не предполагавшиеся. За период с 22 по 30 июня потери немцев убитыми и ранеными составили 41087 военнослужащих, среднесуточные – 4565 человек, фактически два полка в день.

Остаток дня и ночь провёл в грузовике. Тяжёлые мысли посещали. И о положении в стране, об отступающей Красной армии и о себе. Провизии осталось на два дня, часть консервов он оставил у моста, на лёжке. Значит – добывать надо. А ещё оружие. Есть «ППШ», или «папаша», как его называли красноармейцы. Но к нему один магазин. Хоть и на семьдесят патронов, но это на несколько минут боя, учитывая высокую скорострельность автомата. И пополнить боезапас негде. Надо захватить у врага его оружие. А ещё хотелось помыться, пока не завелись вши, этот бич всех войн.

Утром пасмурно, не хотелось выбираться из кабины, но надо. Отправился к деревне Мамоны, где рацию добыл, убив диверсантов. На грузовике оттуда путь коротким показался, а сейчас уже час шёл, а деревни не видно. Впереди какое-то движение послышалось. Кабан? Так распугала их война, в лесах зверья не осталось. Встал за дерево, затвор на «ППШ» взвёл осторожно, чтобы щелчка неслышно было. Постоял, пытаясь понять – кто двигался и в каком направлении. Пять минут прошло, десять. Если бы зверь был, учуял уже Илью, ушёл. Тишина. Илья решил, что почудилось, мало-ли ветерком листву шевелило или ёжик пробежал? Хотя этот зверёк ведёт ночной образ жизни. И вдруг едва слышный плач, похоже – детский. Да и не плачут мужики. Держа наготове автомат, перебегал от дерева к дереву, выбрался к кустам у полянки. Почти посередине молоденькая девушка в военной форме на коленях стоит, склонясь над военным. То, что военный – сомнений не вызывало, видны ноги в хромовых сапогах и галифе защитного цвета. Чего она ревёт? Или умер боец? Да не боец, у него ботинки с обмотками, в лучшем случае кирзачи. У младших офицеров сапоги яловые, у старших офицеров хромовые. Илья сделал несколько шагов, как умел – неслышно, кашлянул, чтобы не испугать. А всё равно девушка вздрогнула всем телом, резко повернулась, глаза от испуга расширились.