Читать книгу "Золотая орда. Монголы на Руси. 1223-1502 - Бертольд Шпулер"

Когда Константин Тих устал от ожидания исполнения обещания, данного Михаилом, он напал на земли дяди своей супруги. В данной ситуации новый зять императора Ногай не мог остаться в стороне и должен был вмешаться. Так и случилось. Татары, от которых не укрылось дальнейшее ослабление болгарского государства, начали предпринимать против него регулярные набеги.

Между тем во время сражения с крестьянской повстанческой армией под руководством пастуха Ивайло, претендовавшего на трон, царские войска были разбиты, а сам царь Константин Тих погиб. Повстанцы заняли Тырново[110]. Византийский император объединился с Ногаем против Ивайло и выдвинул кандидатуру своего ставленника на болгарский престол – Ивана Асеня III, которого благодаря совместным усилиям им удалось посадить на трон в Тырново. Но когда Ивайло, взяв в союзники своего бывшего врага татарина Касим-бека, вновь появился, Иван вынужден был бежать в Константинополь.

В 1280 году появился новый претендент на болгарский престол Георгий Тертер, и Ивайло обратился за помощью к Ногаю, к которому тем временем присоединился Иван Асень III. На этом сотрудничество между кыпчакским эмиром (темником) и Византией могло прерваться, если бы Ногай, опьянев по время пира, не приказал убить Ивайло и Касим-бека. Ивану Асеню III с трудом удалось улизнуть к Михаилу. После признания им Георгия Тернера император Византийской империи Андроник II, сын Михаила VIII (правил с 1282 по 1328 г., ум. в 1332 г.), присвоил ему титул деспота ромейского[111].

Тесные отношения, установленные Ногаем с Византией, не могли укрыться от Менгу-Тимура. Влияние его темника Ногая росло, и хан вынужден был озаботиться поддержанием связей с императором со своей стороны, чтобы не оказаться отодвинутым на вторые позиции. Для тогдашней Золотой Орды характерной являлась религиозная терпимость. Поэтому Менгу-Тимур отыскал в Сарае в качестве посланника к Михаилу ортодоксального епископа Теогноста, который ранее дважды ездил на юг по поручению хана и проводил переговоры, в том числе с патриархами по вопросам сближения церквей. В 1279 году владыка Кыпчака отправил его к императору.

Менгу-Тимур стал вникать и в нерешенные вопросы политической жизни Малой Азии. В 1278 году в Сарае умер римско-сельджукский султан Из-ед-Дин Кей-Кавус II, и хан распорядился разыскать его сына Гияса ед-Дина Масуда II, чтобы выдать за него по монгольским обычаям вдову султана Урбай-хатун, чему Масуд, как мусульманин, исходя из религиозных соображений воспротивился. Не найдя другого выхода, он решился бежать на свою родину в Малую Азию. Возможно, что, используя данную ситуацию, Менгу-Тимур связался с новым египетским султаном Килавуном (Килауном), поскольку в 1277 году Бейбарс умер, а два его сына были низвергнуты. Как бы то ни было, в июле 1280 года два египетских посланника отправились в Кыпчак. В письме, которое они везли, сообщалось о том, что новый султан получил от Гияса ед-Дина Масуда II послание. Скорее всего, это означало, что Масуд в Средней Азии не объявлялся и хан Золотой Орды должен с этим смириться.

Мамлюкские посланники не застали Менгу-Тимура в живых. В июле 1280 года (месяц раби-аль-авваль, 679 года хиджры), когда посланники только покидали Каир под местечком Аклубия (скорее всего, имеется в виду река Ахтуба, где располагалась столица Золотой Орды), из-за открывшегося гнойника хан умер.

На короткое время в Орде разгорелась междоусобная борьба за наследование трона, претензии на который выдвигал в первую очередь Алгуй, старший сын Менгу-Тимура от его главной жены Джиджек-хатун (вдовы Берке).

В конце концов на трон взошел брат умершего хана Туда-Менгу (Туда(н) Менгкэ). Его и встретили посланцы с Нила по своему прибытию в Сарай (17 сентября – 15 октября 1281 г., или месяца джумада-л-ахира 680 года хиджры). После выполнения поручения в декабре 1282 года в сопровождении послов Золотой Орды и ВосточноРимской империи (Византии) они возвратились на родину.

Михаил VIII также вступил в контакт с новым мамлюкским султаном Килавуном и 8 мая 1281 года заключил с ним договор, который клятвенно гарантировал свободный проезд через морские проливы египетским послам и купцам, проезжающим из крымской Сугдеи в Александрию. Наряду с уже ранее упомянутым экономическим значением таких соглашений контакты между обоими государствами имели и чисто политические причины.

Старый враг Михаила Карл I Анжуйский все еще думал о возрождении Латинской империи в Константинополе. С 1277 года он был одновременно титулованным королем Иерусалимским, то есть явным противником Килавуна. Ясно, что претворить в жизнь планы Карла было тяжело. Именно в это время мамлюкский султан почувствовал существенное облегчение, получив известия о поражении восставшего наместника в Сирии, пользовавшегося большим влиянием, и об отражении ильханского вторжения под Химсом[112]. Тамплиеры и титулованный король Боэмунд VII Антиохийский[113] заключили после этого с Килавуном мир.

Борьба за единство государства: взлет и падение Ногая

В последнее десятилетие Ногай все больше оказывался в центре государственной жизни Кыпчака. Управление внешней политикой почти полностью перешло к нему в руки. О том, насколько серьезными являлись его позиции в осуществлении внутренней политики империи, говорит тот факт, что во многих источниках Ногая величали не иначе как хан.

Арабские литераторы называли его «малик»[114], русские летописцы – «царем», а западноевропейские информаторы – «кайзером». Такое непонимание положения темника вполне понятно, но оно не должно привести к тому, чтобы считать Ногая вторым ханом, как это встречается в современных исследованиях.

Великий эмир никогда не был чем-то большим, чем домоправитель. И хотя Ногай фактически стоял выше хана, он никогда не приписывал себе его сана. Такое двоевластие не является в монгольских империях чем-то необычным. Его порой можно наблюдать в Иране, а в самой Орде сто лет спустя такую же роль играл и эмир Едигей[115].