Читать книгу "Тамплиер. На Святой Руси - Юрий Корчевский"

Обнялись на прощание. Фотий уехал к Спасо-Запрудненскому монастырю, к братии. Почти следом отделился купец с дочерью.

– Позволишь ли лошадь забрать?

– Бери.

– Родня от Костромы ещё двадцать вёрст, пригодится лошадка. Благодарствую!

Никодим поклонился, следом дочка. Александр один остался. За время вынужденного странствия привык к компании, даже расставаться жалко. Но с плеч спал груз ответственности за высокочтимую икону и людей, которых взял под свою защиту. Направился на постоялый двор, лошадь в конюшню определил, пообедал в одиночестве. Потом улёгся в комнате на постель. Предстояло решить, что делать дальше. Сидеть в Костроме, ожидая, когда татары сами уйдут в свои степи? Хозяин постоялого двора сказал, что пала Тверь. Все главные города великого княжества, за исключением Великого Новгорода и Пскова, под татарским сапогом. Новгород и Псков откупилися, не подвергнувшиеся захвату. Можно уехать туда. Но жить в бездействии, пассивно ожидая развития событий, не для Саши. Он молод, а страна в беде. И не важно, какой сейчас год и кто главный из князей.

Как его учил рыцарь Огюст? Нет ничего выше чести для рыцаря. Он, конечно, рыцарь самозваный, как был оруженосцем в ордене, так им и остался. Но рыцарские правила чтил, признавал. Что бы на его месте делал Огюст? Боролся с врагом! Начал припоминать русскую историю. Вот взять Смутное время. Нет, не подходит. Он не купец Минин или князь Пожарский. Не сможет собрать войско. Деньги большие потребны, да и князь всё же величина, народ ему поверил, под его знамёна пошёл, сим победиши. Что ещё? Война с Наполеоном 1812 года. О! Партизаны Давыдова, действия в тылу неприятеля, причём при активной поддержке местного населения. В чём-то похоже, но тогда была русская армия, на которую надеялись, был Кутузов, был царь. А сейчас на предателя князя Андрея рассчитывать нельзя. И армии нет. В Великую Отечественную партизаны были и диверсанты Судоплатова. Плохо одному, но единомышленников найти можно, не все люди смирились. Надо воодушевить, организовать, собрать отряд. Один в поле не воин, тем более татары в одиночку нигде не появляются. Тогда чего он нежится в постели? Ещё полдня впереди. Саша поднялся, быстро перекусил пирогами в трапезной, оседлал лошадь. Главный вопрос – куда направиться? Впрочем, какая разница? Туда, где враг, там его место, боевая работа. И погнал в Ярославль, город по тем временам большой, зажиточный, на Волге-матушке стоящий, главной водной артерии княжества. Ехал по левому берегу, за два дня до Ярославля добрался. Уже город в виду был, как селянин с котомкой за плечами, встреченный на дороге, предупредил.

– Басурмане в городе бесчинствуют, не ходи, если живота потерять не хочешь.

– За предупреждение спасибо.

В город он и не собирался. На въезде татарские заставы, порубят вооружённого русского. Взял левее, оставив Волгу и город сзади. Впереди леса, можно укрыться, да дорога от Ярославля к Ростову и далее к Переславлю-Залесскому. Уж по ней всяко татары ездят, живая цель.

В небольших деревнях, куда въезжал, тщательно осмотревшись, покупал каравай хлеба, сало, лук, репу, варёные яйца, вяленую или солёную рыбу. На ночёвку располагался в лесу, провизию делил на две части – на ужин и завтрак. Спать приспособился под старыми, размашистыми елями. На опавшей хвое мягко, а поутру роса не садится, ветви густые прикрывают. Все знания с опытом приходили. А ещё вспомнил, как партизаны во время Великой Отечественной действовали. Память – интересная штука. Фильм посмотрел, разговор услышал либо книгу прочитал и вскоре забыл. А понадобилось – и сразу готовое решение приходит из каких-то потаённых уголков памяти.

Вот и сейчас. В одном из сёл купил длинную пеньковую верёвку. Выбрался на дорогу Ростов – Переславль. Улучив момент, когда дорога пустынна была, поперёк дороги верёвку уложил. На проезжей части пылью присыпал, для маскировки, а на обочинах, где трава росла, нарвал травы побольше да и прикрыл. Отошёл в сторону, полюбовался. Шагов с пяти верёвка заметна, да и то, если приглядываться. На скаку не заметишь, это сложно. Вывел коня, замерил высоту с всадником. Если стоя на земле поднять руку, в самый раз по кончикам пальцев. А пожалуй, на ладонь, а то и пядь пониже. Потому как кони у монголов ниже наших. Один конец верёвки к дереву привязал, другой конец в руку и засел за толстым деревом. Теперь осталось ждать. Сначала проехал крестьянин на телеге, в которой мешки с зерном лежали, воровато оглядываясь. Видимо, резонно опасаясь басурман, отберут ведь. Потом затишье на час. Раньше дорога оживлённая была, а сейчас ездить боялись, если необходимость была, ехали узкими просёлочными дорогами. Дальше, но безопаснее. Селянин может в полон попасть, а продукты или зерно к татарам для пропитания. А как семья, почти всегда многочисленная, без хозяина выживет? После каждого нашествия масштабного – Батыя, Тудана или Неврюя, Русь теряла до половины населения – убитыми, угнанными в рабство. Ведь Орды шли по самым густонаселённым районам. На север страны не совались – леса, болота, рек полно, а населённые пункты друг от друга далеко, иной раз сутки пути.

Александр место для засады удобное выбрал. Дорога в этом месте лёгкий изгиб делала, ему в обе стороны обзор хороший. Однако и сидеть в ожидании тяжело. Ждать и догонять хуже всего, как гласит народная мудрость! Но вот послышался стук копыт. Саша сразу вскочил. Со стороны Ростова три басурманина скачут. Один впереди, двое сзади, бок о бок. Когда приблизились, Саша разглядел у первого на груди кожаную пайцзу, своего рода пропуск. Воины монгольские везде передвигались без пайцзы, а давали её либо курьерам, либо важным особам, и каждый воин или военачальник обладателю такой пайцзы помогать обязан был под страхом серьёзного наказания. Саша свободный конец верёвки вокруг мощного сука обмотал, двумя руками взялся. Сук ударную нагрузку на себя примет. Сейчас главное – вовремя верёвку поднять. Раньше рванёшь, всадник успеет заметить, и лошадь остановит, ну а позже, так вообще смысла нет. Напряжение по мере приближения всадников нарастало. Монголы уже рядом, пора! Саша верёвку рванул, даже коленом в ствол упёрся. А всё равно верёвка из рук рванулась сильно, ладони обожгла. Но эффект превзошёл ожидания. Верёвка монголам на уровне шеи пришлась. Первый сразу вылетел из седла, как из катапульты. Оба воина сзади, что отставали на корпус лошади, верёвку заметить успели, но предпринять что-либо не хватило времени, и тоже грохнулись на дорогу. Саша верёвку бросил, побежал к дороге, доставая на ходу саблю. Не потребовалось оружие. Первый всадник лежал бездыханно, оба воина живы были, но без сознания, дышали с трудом, сипло. Саша саблю в ножны вернул, схватил одного монгола за шею обеими руками, думая задушить. А у того гортань мягкая, хрящи раздавлены. Шеи обоим свернул, чтобы не мучились да стонами не привлекали никого. Трупы всей троицы в лес заволок. Конец верёвки отвязал, в бухту скрутил, на заднюю луку седла своего коня закинул. По дороге прошёлся. Никаких следов только что разыгравшихся событий. Ни взрытой земли, ни крови. Только лошади монгольские, потеряв хозяев, стоят недалеко. Подошёл к ним. У одного коня на луке седла волосяной аркан, коими монголы пользовались искусно. С двадцати метров точно набрасывали на шею противника, волокли за собой. Аркан он отвязал, пригодится. Лёгкий, тонкий и прочный, лучше пеньковой верёвки. Но метать его Саша не умел, а учить некому и некогда. Потом стал осматривать трупы. Сабли его не заинтересовали, сталь у монголов хуже русской, тем более шведской или дамасской. Если только кузнецу продать, как сырьё для переплавки. Вот кошели на поясе срезал. Они у монголов трофейные, у русских отобраны, так пусть праведному делу послужат. Пайцзу с убитого снял, стянув шнурок с шеи, сунул в свою сумку. Если встретится кто-нибудь, кто прочитать сможет, глядишь – пригодится. А ещё небольшую наплечную кожаную сумку с мёртвого снял, открыл, достал свиток пергамента с сургучной печатью на шёлковом шнурке. Сломав печать, развернул. Белиберда какая-то. Современный монгольский, как и татарский, используют кириллицу. А тут какие-то символы, значки, как у древнетибетской клинописи. Не знал, что видит перед собой текст на уйгурском. С собой таскать опасно, прочитать не может. Один выход – уничтожить. Сел на коня, проскакал пару вёрст по дороге, в лес свернул. Набрав веток, развёл маленький костерок. Пергамент порвать сложно, это выделанная тонко телячья кожа, не папирус или бумага. Когда костёр запылал, бросил документ в огонь. Пергамент скукожился, тёмным сделался, потом вспыхнул. Неплохо день прошёл, хотя и не кончился ещё. Троих от Дюденевой рати можно отминусовать. Пополнения ввиду дальности родных аулов степнякам ждать не приходится. Понемногу теряя при штурме городов, армия захватчиков постепенно уменьшается. А ещё почта ликвидирована. Важное донесение до адресата не дошло. То, что письмо важное, сомнений не вызывало. На пергаменте, да с печатью, только важные документы отправляют с курьером.