Читать книгу "Осколки моря и богов - Марина Комарова"

Городовой опустился на перекрестке. Улица Коммунаров бежала от центра и прямо в речной порт, к черной ленте Днепра. Соборная – пересекала первую, пролегая между двумя музеями: художественным и краеведческим. Оба здания были старинными, сейчас отреставрированными, кремово-желтыми, словно бисквиты. Так бы и откусил кусочек.

– Пошли, – коротко бросил Городовой, утягивая Грабара к скверику возле краеведческого музея, где стояли деревянные скамейки и изящные фонари, освещавшие пространство.

Идеальное место для свиданий. Грабар покосился на Городового. Ну уж нет, увольте. Не с этим типом.

– Кто-то должен прибыть? – осторожно поинтересовался он, решив, что подобрал верное слово. Гости Городового ходят не только по земле, поэтому можно ожидать чего угодно.

Городовой следил за Грабаром с непонятным выражением в светлых глазах. Такие уж глаза у Городовых – не бывает темных. В них должны оставаться все образы, все шаги, все души горожан. Прозрачная клетка без прутьев, из которой не выбраться, если только тебя не выпустят сами. Не позволят уйти, и все.

Вот у Яны не получилось. Потому она и ненавидит хозяина города, не в силах себе признаться, что зависит от него. Особенно после того, как забрали Ромку, не пояснив, зачем и почему. И все было бы не так критично, но…

Грабар вздохнул. Если бы Яна все же думала холодной головой, то давно бы уже узнала, что и как. Городовой умеет говорить с разумными людьми. Но ослепленная болью и горем Колесник уж скорее бы вцепилась в глотку, но никак не пошла бы на степенный разговор. И… Грабар ее понимал. Когда он стал напарником Яны, то состояние последней оставляло желать лучшего. Эмоциональный фон пылал тревожным красным светом, а энергия земли уходила в никуда, разбиваясь о заслонку гнева и боли. Потребовалось время и много работы, чтобы привести ее в чувство и дать понять, что жизнь не закончилась.

Городовой присел на скамейку.

– Кто-то, – подтвердил он и тут же сменил тему: – Колесник не там ищет, – неожиданно произнес он.

Грабар покосился на него, задержав дыхание.

– То есть?

Городовой глянул снизу вверх, при этом все равно возникло ощущение, что Грабар – маленький-маленький ребенок у ног древнего страшного существа.

– Дело – в земле. Море – только посторонний фактор. Хоть и неприятный.

Грабар переваривал услышанное. С одной стороны, это и так ясно. С другой – соль, крюк, сеть. Море… Даже сны Яны. Нет, тут что-то не так. Совсем не так. Несколько растерявшись, он сел рядом с Городовым, позабыв о желании держаться от него подальше.

– Яна слишком зациклена на своей ненависти ко мне и морю, – в ответе Городового послышалась ирония. – Но при этом забывает, что я действую не по своей прихоти.

– Ваши действия, Данила Александрович, порой так сложно растолковать верно, – пробормотал Грабар, уставившись на носки своих начищенных туфель.

Он тоже боялся Городового. Однако понимал, что иногда можно и нужно говорить кое-что поперек. Городовой не дурак. Просто не надо переходить грань.

Послышался довольный смешок. Грабар поднял голову. Неподвижные глаза внимательно смотрели на него, заставляя превратиться в холодный безжизненный камень. Но губы улыбались. Игриво поблескивал свет на стальном якоре в ухе.

– Иначе нельзя, мой дорогой. Уж Читающий Сны должен это понимать.

Грабару стало неуютно. Но на этот раз он не отводил взгляд. Говорят, что в давние времена, когда в эти места прибыли греки, а Понт Эвксинский, незабвенное Черное море, был на много веков моложе, случились странные вещи. На кораблях прибыли не только люди, но и существа, напоминавшие живые камни. Время шло – существа остались. Каменные оборотни, потомки тех, о ком не принято говорить. Интересно, какое отношение к ним имеет Городовой? Или это только внешнее сходство?

Послышался шум мотора. Грабар повернул голову и посмотрел на приближавшуюся к музею машину. Черная «Ауди». Спортивная, быстрая. На такую кинешь взгляд – почувствуешь себя жертвой, которую вот-вот сожрет голодный хищник. Но хищник неторопливый, знающий толк в игре. Он не будет кидаться сразу, он подождет, пока жертва сама дойдет до кондиции и, не соображая от страха, сама упадет к нему в ноги.

Грабар вдруг сообразил, что Городовой за ним наблюдает. Пришлось взять себя в руки, повернуть голову и обворожительно улыбнуться. Получилось чересчур, но Городовой оценил.

– Мы дождались?

Городовой кивнул и встал. Машина притормозила. Тьма в окнах, серебряные блики на черном гладком корпусе. Кажется, скоро быть беде. Грабар не удержался и попытался дотянуться к машине шестым чувством. Тут же ударило током, по позвоночнику пролетела раскаленной стрелой боль. Бросило в жар, на лбу выступил холодный пот. Грудь сжало металлическим обручем.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Городовой. – Кто ж так делает…

Но Грабару было не до его укоров. Вдох – выдох. Осел вислоухий. Но было ж так интересно…

– Идем, – приказал Городовой.

Ничего не оставалось, как последовать за ним.

Стоило только подойти, как задняя дверца машины сама распахнулась. Грабар заколебался, однако Городовой дал понять, что стоит сесть. Нырнув в залитый тьмой салон, Олег почувствовал тонкий аромат мускуса, вишни и табака. Тихо играла восточная этномузыка. Водителя не было. Грабар сглотнул, сообразив, что машину явно не вели привычным способом. Пристроившись на краешке сиденья, он замер, силясь разглядеть сидевшего рядом. Но ничего не выходило, и это начинало нервировать. Пришлось сжать ладони в кулаки. Где Городовой?

– Доброй ночи, Олег Олегович, – раздался глубокий низкий голос, от которого свернулась кровь в венах. – Как поживаете?

Грабар превратился в каменное изваяние, не в силах поверить, кто сейчас находится рядом с ним. Ну, Городовой, сволочь. Все же права Яна – таким не место в этом мире.

Он действительно прибыл. Кто-то.

Повисла тишина. Неловкая, неуютная. Надо что-то говорить. Запрятать поглубже все страхи и желания. К черту Городового. Раз уж пихнул Грабара сюда в одиночку, значит, есть на то причины.

– Нормально, – ответил он, сам про себя удивившись, что голос не дрогнул. Хорошо, так держать.

Раздался еле слышный смешок. Насмешливый или одобрительный? Не разобрать. Напротив Олега вдруг загорелись две маленькие красные точечки. Потом три, четыре, пять…

Грабар сглотнул. Тринадцать. Нечто маленькое, но в то же время смертельно опасное. Показалось, что кожи коснулись невесомые лапки. Тонкие-тонкие, как паучьи. Послышался едва различимый свист. Тьма справа качнулась вперед. Грабар затаил дыхание. Панель управления вспыхнула ровным серебристым светом, лишь слегка разгоняя мрак, царивший в салоне.

На переднем сиденье, вершине спинки, находился паук. Черный, пузатый. Верхняя часть брюшка разрисована тринадцатью красными пятнышками. Маленькие глазки смотрели внимательно, с тихим предвкушением.