Читать книгу "Много шума и... ничего - Дарья Калинина"

— Вы это чего? — поинтересовался он у нас, справившись наконец со своей отвисшей от удивления нижней челюстью. — Вам чего тут надо?

В это время мы с кряхтением пытались вылезти из багажника, но нам это плохо удавалось. Руки никак не желали цепляться, а ноги шевелиться.

— Смотри, какая хорошенькая! — обрадовался Лысый, который тоже подскочил к машине.

Я обрадовалась, что мою неземную красоту наконец кто-то оценил, и удвоила свои усилия. Хотелось вылезти целиком и уж тут-то окончательно потрясти ценителя прекрасного. Наконец я с жутким кряхтением перевалилась через бортик, на этом дело застопорилось. Распрямляться моя спина упорно не хотела. Пришлось распрощаться с мечтой, что в меня влюбятся с первого взгляда. А все это было бы так романтично! Один из них влюбляется в меня и все же убивает, потому что договоренность и обещанные деньги ему дороже, а потом всю жизнь страдает или тоже накладывает на себя руки. Но, увы, в таком состоянии я вряд ли могла вызвать у кого-либо нежные чувства, лучше бы я оставалась в багажнике. Там я, по крайней мере, могла изображать из себя загадочную личность, путешествующую исключительно свернувшись калачиком. Подумаешь, может же быть у красивой девушки такой каприз! Все эти мысли промелькнули в моей голове, пока я стояла в позе буквы Г перед своими убийцами. Следом за мной вылез Васька, который по молодости лет чувствовал себя немного лучше.

— Не обращайте на нее внимание, — попросил он. — Она у нас ненормальная. Я ее сегодня из больницы забрал, врачи уверили, что ей получше. А сами видите, тут до выздоровления еще далеко. Мы проходили мимо, и только я отвернулся, как она шмыгнула в багажник вашей машины, пришлось мне лезть за ней и уговаривать, чтобы вылезала, а тут и вы подоспели. Представляю, что вы о нас подумали…

— И что, совсем ненормальная? — упавшим голосом поинтересовался Лысый. — Никак не лечится?

— Никак! — заявил Вася. — Она еще сейчас тихая, а иногда на нее буйство находит. Тогда с ней и двум мужикам не справиться. Мы ее никуда не выпускаем, ведь покалечит кого-нибудь, а к ответу ее не призовешь, потому как ничего не соображает. Но иногда она у нас удирает, и приходится ее по всему городу искать. Последний раз мы ее нашли с окровавленным ножом в руках, до сих пор не знаем, кого это она…

— Как таких выпускают, — недовольно пробормотал Толстый. — Ну и медики у нас.

После этого он сел в машину, Лысый грустно поглядел на меня в последний раз и тоже плюхнулся на сиденье. Я проводила их глазами и вдруг почувствовала, что вполне могу разогнуться. Ну надо же, нет чтобы минутой раньше, я бы этому Ваське все про него самого рассказала, а теперь уж поезд ушел.

Впрочем, ушел он недалеко. Отъехав, наши убийцы остановились возле домика администрации и, посовещавшись, зашли в него.

— Можно еще разок попытаться влезть к ним в багажник, — предложил Васька, тоже проследивший за машиной. — Багажник-то они так и не закрыли.

Рты пораскрывали от изумления и про багажник забыли. Ловко я нас выручил?

Я в свою очередь открыла рот и издала нечленораздельный звук.

— И знаешь, что я заметил, — не дождавшись от меня благодарности, произнес Васька, — на водительском месте сидел Лысый. Стало быть, и машина принадлежит Лысому, чего же Толстый врал тем парням со стройки, что «Волга» его?

— Может, он у него шофером работает, — предположила я, но Васька высмеял мою версию.

— Где ты видела, чтобы у людей, которые ходят в тапочках, таких, что были у нашего дедушки, есть деньги наличного шофера, — сказал он.

— Однако машины покупать у него деньги есть, — возразила я, показывая на Толстого, который усаживался в немного помятую желтую «шестерку», которую он прикупил на рынке.

Лысый сел за руль «Волги», и мимо нас проследовал кортеж из двух машин.

— И что нам теперь делать? — расстроился Вася. — Они уехали, и нам их не догнать. Предлагаешь вернуться к тем гаражам и подождать их?

Ничего такого я и не думала предлагать. Напротив, мне хотелось как можно скорее вернуться в наш палаточный городок.

— Ничего-то мы не узнали, — грустно признала я. — Только время потеряли, надеюсь, Андрею повезло больше.

* * *

Андрей сидел в гостях и чувствовал, что больше никогда в жизни в рот не возьмет домашней выпечки. При мысли же о чашке крепкого чая его просто начинало мутить. За последние два часа он выпил их столько, что противный чай булькал где-то в горле, а ломтики лимона плавали в нем и неприятно толкались. Булочки же осели на дне желудка совершенно неперевариваемым комом. Андрей сильно сомневался, что каким-то чудом сумеет довести до сознания словоохотливой старушки тот факт, что ему уже давно пора уходить. С другой стороны, он отлично понимал, что из-за всей этой плещущейся в нем жидкости сделать это будет не так-то просто.

Когда Андрей еще мог легко передвигаться, он обошел квартиру Суреныча вдоль и поперек и ничего предосудительнее неприличных журналов в комнате Фимы не обнаружил. Надо было сразу после этого отправляться к входной двери, авось старушка выпустила бы его. Сейчас же Андрей уже всерьез подумывал о том, чтобы придушить старушку, ее спас звонок в дверь, который Фимина бабушка, впрочем, все равно не услышала.

— Звонят, — завопил Андрей в самое ухо старушке.

— Да, звон в ушах с самого утра, — подтвердила Фимина бабушка, авторитетно качая головой. — Это из-за давления.

— В дверь звонят, — продолжал надрываться Андрей.

— Дверь у нас замечательная, сын ставил.

С двух сторон обита железом, а замков видел сколько? Я за такой дверью как в сейфе. Никто без моего желания войти не сможет. Хочешь еще чайку?

Взвыв в полный голос, Андрей заковылял в прихожую. В дверь буквально ломились, она дрожала, а все замки дребезжали и звякали.

— Тетя, откройте! — донеслось с той стороны.

Андрей похолодел, это был Суреныч, его голос Андрей отличил бы из тысячи.

— Кто-то пришел? — удивилась бабушка Фимы, неожиданно возникшая в дверях с полным подносом дымящихся булочек.

— Нет, нет, — пролепетал Андрей и отчаянно затряс головой.

— Ты заснула там? — вопрошал расстроенный Суреныч, за собственными криками не слыша голосов из квартиры. — Я сейчас дверь сломаю.

— Ну и хорошо, — одобрила бабушка. — А то я уж думала, может, сын вернулся, а может, еще и племянник. Посмотреть, что ли, а то мне как-то тревожно? Слышу-то я плохо.

Андрей понял, что если он сейчас же не отвлечет внимание старушки, то она и в самом деле может выглянуть за дверь. А встречаться с Суренычем Андрею не хотелось. Вдохнув побольше воздуха, он мужественно шагнул к бабушке и, зажмурившись, протянул руку к крайней булочке на ее подносе. Затем под пристальным взглядом старушки начал запихивать в рот одну за другой горячую сдобу, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете.