Читать книгу "Сумерки волков - Ольга Погодина-Кузмина"

Здесь к идеально ровной белой стене была прикручена шведская стенка, в углу висела боксерская груша. Игорь заметил гантели на полу, аккуратно сложенный спортивный костюм на кожаной кушетке. Ноутбук с подключенной к нему видеокамерой вспыхивал синей подсветкой, почти до потолка тянулись полки с коробками и стопками компьютерных дисков.

Игорь вспомнил, как дядя Витя привез ему камеру из очередной командировки — не эту, а любительскую, с простым набором функций. Без всякой цели, из праздного любопытства он протянул руку и взял камеру, нажал красную кнопку.

Видео снимали здесь, в этой комнате. Мальчишке было лет тринадцать, он явно занимался этим не в первый раз. Лицо у него было некрасивое, равнодушное и сонное. Камеру держал, наверное, дядя Витя, а трахал мальчишку другой мужчина, голый, пузатый, в лыжной маске с прорезями для глаз.

Игорь несколько секунд отупело смотрел на экран. Он вдруг понял, зачем дяде Вите столько коробок с дисками. Реальность, более правдивая, чем его сегодняшняя жизнь, сгустилась в воздухе, и наяву Игорь увидел себя другим. В другом измерении он, уже обрюзглый, со щетиной на лице, с невычищенными ногтями, сидел за старым кухонным столом. Он держал в руке стакан водки. На блюдце с отбитым краем мокла корка хлеба, и перья лука погребальным венком окружали селедочную голову. А в коридоре на полу лежал мертвый дядя Витя, из его глаза торчал смятый окурок, и вытертый линолеум поблескивал лужицей мочи.

Гуля заглянула в комнату. Игорь успел положить камеру на место, но женщина все поняла. К ее толстым губам прилипла улыбка, глаза сделались черными и пустыми. Игорь шагнул к двери, чтобы выйти из этой квартиры и никогда больше сюда не возвращаться. Он знал, что в той, другой реальности он должен был остаться здесь навсегда. В его бывшей спальне на крючок для люстры была уже накинута веревка.

— Идемте к столу, — проговорила Гуля, и волосы ожили на ее голове, зашевелились болотными змеями.

Старухи и старики за столом ели мясо, Игорь увидел на тарелках крупные белые кости. Он прошел через гостиную, пряча глаза от дяди Вити. Но тот заметил его и быстро поднялся со своего места. Тучный гость с неопрятными седыми космами тоже вскочил, уронив табурет.

Гуля выходила из кухни, пряча руки за спиной; по правилам этой реальности Игорь должен был умереть. Но в прихожей, оказавшись перед зеркалом, усилием воли он стряхнул наваждение и, словно в компьютерной игре, перепрыгнул на новый уровень.

— Я позвонил Измайлову, — произнес он, словно спасительное заклинание. — Сюда уже едет спецназ.

Отчим сплюнул на пол, заорал:

— Подстилка банкирская! Тварь! Вон из моего дома!

Игорь попятился к двери, нащупал замок и выскочил на лестницу.

Спальный район, где он провел две трети жизни, рос в небо, как лес. Дома-корабли советской постройки едва доставали до подмышек новых тридцатиэтажных муравейников. На пустыре между школами появилась спортивная площадка. Площадь, пьяная торговка, принаряженная стекляшками дешевых закусочных, лезла в глаза пестрыми вывесками. Здесь можно было купить все необходимое для жизни: цветы, блины, трусы и героин, резиновые тапки и краденые телефоны. Теперь и диски с детской порнографией.

Асфальт под ногами был покрыт повторяющимися трафаретными надписями: «Отдых», «Девушки», «Аборт — это убийство». Кое-где телефоны были замазаны белой краской. Кто-то замазал и слово «аборт», осталось только «убийство».

На автобусной остановке толпились усталые люди. Курили сосредоточенно, словно в этом занятии, курить и ждать, проходила вся их жизнь. Что заставляло каждого из них день за днем шагать вдоль серых в темноте, неотличимых один от другого домов к метро или автобусу, стоять на остановке, курить и чего-то ждать? Несправедливое устройство общества? Судьба?

Накрапывал дождь, Игорь постепенно приходил в себя. Только чудо помогло избегнуть предназначенной ему судьбы. В кармане у него лежал билет на поезд. Уже к вечеру он вернется в мир просторных квартир, дорогих ресторанов, красивых вещей. Встанет под душ, завернется в махровую простыню, досмотрит второй сезон «Hemlock Grove».

Он знал, что никого не может спасти или наказать, может только забыть свое несбывшееся будущее. Озябшими руками он вынул из кармана телефон и позвонил Измайлову.

Вино забвения

Я хорошо держалась, но каких усилий это стоило!

Симона де Бовуа

Марьяна сразу увидела их, сидящих в глубине зала за круглым столом. Георгий что-то диктовал, юрист стучал по клавишам раскрытого ноутбука. Левон помог ей снять пальто в гардеробе, она успела быстро оглядеть себя в зеркале. Напрасно так ярко накрасилась и надела цепочку с кулоном. Подарок Левона смотрелся безвкусно, тяжелый макияж старил лицо, и на шее вдруг стали заметны поперечные морщины. А главное, ее спутник выглядел нелепо и старомодно в современном интерьере ресторана, среди черного стекла и никелированных конструкций.

Но отступать было поздно, и тем решительнее она направилась в зал. Первая протянула руку Георгию, который для приличия привстал ей навстречу.

Рядом с Левоном Измайлов казался очень высоким и худощавым. В его густых волосах прибавилось седины, но даже это шло ему. Эрнест не менялся совсем: легкие очки с дымчатыми стеклами, серая двойка, неброский галстук. Респектабельный, как ключ от банковской ячейки.

— Мой поверенный Эрнест Карпцов, — представил Георгий.

Левон, улыбаясь, потряс мужчинам руки. Излишне любезно, как показалось Марьяне. Эрнест уточнил:

— Ваших представителей не будет?

— Зачем эти скучные формальности? — Левон зачем-то взялся подражать восточной речи, словно актер, играющий Сталина. — Посидим, поговорим, отметим встречу добрым бокалом.

Он подозвал официанта:

— Какое у тебя самое хорошее вино, дорогой? Принеси нам бутылку. И чего там прилагается — колбаски, сыра, клубнику для дамы.

— Клубники нет, — проговорил одетый в черное официант с надменным лицом самурая. — Могу предложить фруктовый десерт.

— Давай фруктовый десерт! Четыре штуки.

Эрнест поднял согнутый палец:

— Мне, пожалуйста, только кофе.

Георгий не стал отказываться. Он смотрел на Левона изучающе, сквозь прищур, в котором сквозила насмешка. Марьяна попросила стакан воды. Бросив взгляд на Измайлова, Эрнест приступил к делу:

— Хочу вас поздравить. Мы прошли все этапы, получено последнее свидетельство госрегистрации. Таким образом, после двух лет переговоров в целом есть общее понимание. Мы подготовили договор, предлагаю его обсудить.

Кофе Измайлову и Эрнесту принесли сразу, с вином и закусками не спешили. Даже официанты понимали, кому за столом требуется услужить немедленно, а кем можно пренебречь.

Когда ее мужчины, бывший и нынешний, сели за один стол, разница между ними стала наглядной. Даже не потому, что Измайлов был по-прежнему хорош, а Левон мешковат, провинциален, смешон. Один мог заказывать омаров и Шато-Марго, другому было достаточно спросить чашку кофе, и все, даже ресторанный халдей, понимали, кто из них двоих успешный, независимый хозяин жизни, а кому приходится плясать казачка под чужую скрипку.