Читать книгу "София в парандже - Александр Афанасьев"

В этот день Али впервые попал в больницу в предынфарктном состоянии.

Придя в себя, он начал действовать – он нашел тех, кто знал о состоянии дел в Сирии, и узнал, что Нурахмед не просто рядовой боевик, а военный амир, главарь крупной бандгруппировки, очень авторитетный человек. С одной стороны, радовало, что его сын был на первых ролях, но с другой…

Тем временем события развивались по нарастающей, колесо истории крутилось все быстрее – только брызги летели. Брызги крови.

Россия приняла решение вмешаться в сирийский конфликт напрямую. В Сирию были посланы бомбардировщики и штурмовики, которые начали наносить удары по позициям ИГИЛ. В ответ Исламское государство в лице его дочерней структуры – моджахедов Синайского полуострова – подложило бомбу в самолет Когалым-Авиа, рейс 9268, летевший рейсом Шарм-эль-Шейх – Санкт-Петербург. В результате более двухсот русских погибли. Еще через пару месяцев по непонятным причинам турецкое правительство, либо некая группировка в турецком правительстве отдала приказ сбить бомбардировщик «Су-24», выполнявший боевую задачу вблизи турецкой границы. Россия стремительно втягивалась в конфронтацию с основными ближневосточными игроками, и нарастала необходимость в зачистке тылов.

Бизнесмена Давудова вызвал сам Рамзан и сказал ему, что так не годится, что у уважаемого члена чеченского общества не может быть сына – амира в ИГ. И если Давудов и дальше хочет оставаться чеченцем и гражданином, работать, получать строительные заказы, он должен решить вопрос с сыном. Либо тот возвращается на родину и приносит публичное покаяние за свои действия, либо…

Давудову удалось совершить невозможное – он нашел парня, который отправлялся туда и за большие деньги, выплаченные его родным, согласился доставить Нурахмеду письмо, составленное отцом и подписанное не только им, но и всеми старейшинами тейпа. В письме содержалось требование вернуться в республику и жить, как положено чеченцу, в противном случае весь тейп отказывается от него и считает его изгоем. Для чеченца это наказание страшнее смерти, можно приобрести уважение тейпа и дожить до ста двадцати лет в довольстве и спокойствии, а можно быть изгнанным тейпом и стать скитальцем без рода без племени, и в конце концов покончить с собой.

Парень уехал в Сирию, а через пару месяцев в Сети появилось видео, где он стоит на коленях в оранжевом комбинезоне. А игиловец в маске, русский из Ноябрьска, который принял радикальный ислам и встал на джихад, обвинил его в том, что тот агент ФСБ, шпион, и перерезал ему горло. А затем, глядя в камеру, сказал, что скоро в России будет так же.

Таков был ответ Нурахмеда отцу.

Бизнесмен Давудов пережил этого несчастного парня не надолго – через несколько недель его нашли мертвым в собственном доме, с пулей в голове. Кто это сделал – то ли родственники того несчастного паренька, не посмевшие мстить ИГ и решившие отомстить непосредственно Давудову, то ли сам Нурахмед, решивший исполнить угрозу и подославший убийцу родному отцу, – никто так и не выяснил. Ведь это была всего лишь одна незначительная трагедия в цепи трагедий больших, в страшной воронке, засасывавшей весь мир в кровавую бездну большой войны…

И никто, ни бизнесмен Али Давудов, ни министр внутренних дел Болгарии Драгомир Стоянов, не знал, что влюбленные снова нашли друг друга. Сейчас это несложно – не надо писать писем, доверяться друзьям и подругам, есть скайп, есть электронная почта. Катя так и не вышла замуж, не переставая любить своего чеченца. Она нашла его тогда, когда тот возвратился из Пакистана, окончив медресе при Красной мечети и став законченным экстремистом. Первое, что он ей сказал, когда они впервые увидели друг друга по скайпу, – она должна принять ислам, иначе они не смогут больше общаться. Раньше его это не сильно волновало, но теперь в медресе ему разъяснили про иман и про то, что правоверный, который возводит на ложе неверную, подрывает свой иман и вызывает гнев Аллаха. И он в это поверил.

А она так любила, что готова была на все.

* * *

КАРТИНКИ ИЗ ПРОШЛОГО

ПАКИСТАН, ПЕШАВАР

Лето 2010 года

Летом две тысячи десятого в Пакистане случилась природная катастрофа, равной которой не было несколько десятков лет.

Несколько дней шли проливные дожди. Сам по себе Пакистан – это в основном горы, они занимают север и большую часть центра страны. С гор на плодородные равнины юга текут реки, крупнейшая из которых носит название Индус. Поскольку Пакистан – страна бедная, на реках очень мало гидротехнических сооружений, и не проводятся противопаводковые мероприятия. Несколько дней дождей делают свое «черное» дело. Реки выходят из берегов и сносят все на своем пути, лишая пакистанских крестьян, хозяйствующих в плодородной дельте рек, крова над головой и урожая – короче, всего.

Премьер-министром Пакистана в то время был Юсеф Реза Гилани, бывший спикер национальной ассамблеи, поддерживаемый США, которые создали ему имидж несгибаемого борца с коррупцией и за демократию. А президентом страны был тот, кого Гилани обвинял в коррупции, – Али Асиф Зардари, вся харизма которого держалась на том, что он был вдовцом покойной к тому времени, безумно популярной в народе несравненной Беназир Бхутто. Он апеллировал к чувству национальной гордости пакистанцев, открыто выражал неприязнь к американцам и заигрывал с Талибаном. А форма правления в Пакистане – смешанная, президентско-парламентская, в которой полномочия премьер-министра и президента почти равны. И их на момент трагедии занимали два непримиримых врага. Они так были поглощены своей враждой, что, возможно, и не заметили произошедшей в стране трагедии – полторы тысячи человек погибли, а два миллиона остались без крова. А на Западе для пострадавших от наводнения пакистанцев удалось собрать (всем фондам) что-то около миллиона долларов – Пакистану люди помогать не хотели…

Катя Стоянова попала в Пешавар волонтером. «Боинг», новенький и чистый, летел через Дубай в Пешавар. И уже на подлете к нему, когда самолет разворачивался, она поразилась тому, насколько этот город большой, нищий и грязный. Трущобы… трущобы… в ее бедной Болгарии такого не было и близко.

В аэропорту царил полный бардак, кто-то лежал прямо на полу в зоне прилета, кто-то ждал вылета в окружении своего багажа. Множество детей. И полиции. Полиция была повсюду – усатые полицейские с большими винтовками «на руку».

На таможне она протянула паспорт вместе с письмом от международной организации, от которой приехала. Это было несложно – в Европе полно всяких волонтерских инициатив, которые оформят какие угодно документы. Когда она сказала, что хочет поехать помогать в Пакистан, на нее посмотрели с подозрением, но документы оформили. Еще в конверт была вложена пятидесятидолларовая купюра. Паспорт возвратился мгновенно, с визой. Купюра исчезла.

Пройдя таможню, Катя оказалась в совершенно чуждом для нее мире. Чуждом, людном, пугающем и опасном. Мужчины в европейских и национальных костюмах, женщины, закутанные в паранджу или с открытым лицом, дети. Огромное количество детей. Они бегали, лавировали между сумок, зал гудел от их голосов.