Читать книгу "Всадник с улицы Сент-Урбан - Мордекай Рихлер"

— Тогда бы мне пришлось зависнуть у тебя на неделю, я лежал бы в постели беспомощный и никак не мог бы противостоять самым извращенным твоим притязаниям.

В такси все это вспомнив, Нэнси улыбнулась.

То был 1959 год.

С тех пор появились Сэмми, Молли и Бен. Восьми лет как не бывало.

Когда в паб «Дюк оф Веллингтон» — тот, что на Портобелло-роуд, — крутя головой, торчащей над толпой посетителей, опаздывая, влетел запыхавшийся Люк, он не сразу углядел Нэнси, и она в этот момент вдруг увидела его ревнивыми глазами Джейка. Вытянутое лицо Люка стало теперь полнее, обрюзгло, появились морщинки, он завел бачки (как бы в помощь редеющим льняным волосикам) и окружил подбородок полукольцом монгольских усиков а-ля Фу-Манчу[55]. На Люке был желтый свитер с высоким воротом, коричневый замшевый пиджак и до неприличия обтягивающие узкие брючки с накладными карманами — похоже, не обошлось без Дуга Хейварда[56]. На сцене те же, входит их общий друг, стиляга, — сказал бы Джейк.

Ну стиляга, ну и что, внутренне заспорила с ним Нэнси, сопротивляясь навязанному Джейком неприятию и досадуя на себя за то, что его предубеждения застят ей белый свет, причем даже в его отсутствие! Люк, уговаривала она себя, все равно чудный, он всегда мне рад, всегда обо мне помнит, не то что некоторые другие. Да ведь нам с Джейком и самим уже под сорок!

Люк привлек к себе Нэнси.

— Как прошло вчерашнее заседание?

— Давай об этом пока не будем. Что Канада? Поклонники таланта падали ниц?

Ну, не то чтобы… Зато все их старые друзья в Торонто, по его словам, очень интересуются неприятностями Джейка, источают сочувствие, но жаждут грязи.

— Слушай, — резко сменив тон, заговорил он торопливо, — я хотел бы кое-что прояснить. Я, конечно, ни на секунду не допускаю мысли, что Джейка приговорят к чему-то более серьезному, чем какое-нибудь всенеприятнейшее предупреждение, но ты в любом случае о деньгах можешь не беспокоиться. В случае чего я смогу тебя обеспечить, причем левой ногой.

Этот сможет. И даже не ногой. Одним мизинцем. Тем не менее Нэнси была тронута. На глаза навернулись слезы.

— Да ладно, я и так уверена, что ты нас не бросишь.

— Ты что это? Иронизируешь? — Он нахмурился.

— Нет. Честно. Но лучше не надо. Джейку это не понравится.

Люк не настаивал.

— Какой идиотизм, — скривился он. — Ну, в смысле, суд, все это дело. Не верю ни единому слову. А ты?

Нэнси посмотрела на него настороженно:

— Не думала, что твоя убежденность нуждается в подпорках.

— Да ну, черт, нет, мы ведь три года жили вместе, в одной квартире, забыла? Я отлично знаю: нет у него никаких извращенных наклонностей! Да и вообще он в этом смысле скромник.

— Да. Но в той заварухе он был не один.

И она поведала Люку о том, что Гарри (второй фигурант дела) — субъект уже судимый, даже дважды, причем один раз за шантаж.

— А что по этому поводу говорит Джейк?

— Он думал, что Гарри привирает, а когда узнал, что все правда, тут уж, как говорится, прибалдел. От этакой безбашенной изобретательности. — Сказав это, Нэнси не удержалась от смешка. Люк тоже усмехнулся. — Джейк сказал так: «Ну кто подумал бы, что Гершл на такое решится». Между прочим, — добавила она, — Гарри уже связался с «Ньюс оф зе ворлд»: после суда хочет продать им всю подноготную.

— А на это Джейк что говорит?

— Его это невероятно забавляет. Он своим Гарри просто очарован.

— Что он, рехнулся, что ли?

Нэнси заметно напряглась.

— Шучу, шучу, Нэнси. Ты ж понимаешь, я любя. Но вся история настолько дикая! Ну, хотя да, адвокаты объяснят, расскажут, как он всегда подбирал всяких бездомных и заблудших, что Гарри он оказывал помощь как благотворитель, да и о том, что прилетел прямо с похорон в состоянии стресса, а ты была с детьми на Корнуолле, ну и…

— А вдруг он сам хочет в тюрьму?

— Да ну, не болтай чепухи, Нэнси!

— Все дело в том, Люк, что теперешним ты его едва ли знаешь.

— Так он меня сам отвадил. Надо же так издеваться! Своими шуточками по стенке размазывал. Моих девиц, весь мой образ жизни. Все чохом. О’кей, о’кей, я, что называется, пробился. Но если ты пробился, ты не обязательно продался! Видеться с ним — значило все время извиняться. Все время сдерживаться, чтобы он не попрекнул, будто я «сыплю именами». Черт, больно-то мне надо ими сыпать! Что ж делать, когда с этими людьми общаешься каждый день.

— Но он-то с ними не общается!

— Мы ведь как братья были раньше, сама знаешь. 3-зараза. Может, выпьешь?

— Мне нельзя.

— Постарайся смотреть на это с юмором.

— Стараюсь. Ха-ха-ха.

— Сейчас-то да, не до смеха. Знаю, знаю. Но когда кончится… а, ч-черт. Ведь молодыми мы были не разлей вода! — Люк словно думал вслух. — Столько у обоих было надежд, так лихо начинали!

— Не все кандидаты проходят.

Вот опять изречение Джейка[57].

8

Постучав по оконному переплету, миссис Херш вызвала из сада Молли. Они вдвоем поели вареных яиц с гренками: бог с ним, уж лучше так, чем снова трогать сковородку Первой Леди — у ней специальная такая, для омлета, всегда настолько жирная, что в ней хоть на коньках катайся, но после того как миссис Херш ее как следует отдраила с горячей водой и металлической мочалкой, выяснилось, что, по понятиям хозяйки, это чуть ли не уголовное преступление.

Затем, уложив Молли на послеобеденный тихий час в кровать, миссис Херш, все еще мучимая голодом, приготовила себе растворимого кофе. По чистой случайности она оказалась возле окна (и вовсе она не шпионила, что бы ни думала себе об этом Нэнси!) — как вдруг подъезжает машина. Низко посаженная и очень, очень дорогая спортивная модель. Мужчина, который оттуда вылез и обошел вокруг, чтобы открыть дверцу для Нэнси (конечно, разве такая цаца может сама повернуть ручку!), ростом был гораздо выше Джейка, этакий тощий локш[58]с соломенными волосами и в очках.

А главное — гой!

Вот обнимает Нэнси, гладит ее по длинным черным волосам.

— Ничего, все образуется.