Читать книгу "Как говорить, чтобы подростки слушали, и как слушать, чтобы подростки говорили - Элейн Мазлиш"

Так или иначе, я отвез эту парочку к бассейну. К счастью, дверь была еще открыта. Внутри творилось нечто невообразимое… Я сказал ребятам: «Вы знаете, что надо сделать. А я подожду в машине».

Минут через двадцать они вышли и сказали: «Все готово. Хочешь посмотреть?» «Да, хочу», – сказал я и пошел проверять.

Ну, внутри все было прибрано. Шезлонги стояли рядком, подушки лежали на своих законных местах. Я сказал: «Хорошо. На вид все в полном порядке. Выключайте свет и пошли по домам».

Пока мы ехали домой, мальчишки молчали. Не знаю, как Мэтт, но, кажется, Пол в результате понял, почему ему не надо было делать того, что он сделал. По-моему, он был рад, что у него был шанс, как вы говорите, «загладить вину».

Джоан

Когда пришла Рэчел, я готовила ужин. Мне хватило одного-единственного взгляда на ее покрасневшие глаза и бессмысленную улыбку, чтобы понять, что она «под кайфом». Трудно было сказать с уверенностью, травка это или нет, и оставалось только надеяться, что не какая-нибудь дрянь похуже.

Я сказала: «Рэчел, ты обкурилась».

«Ты постоянно выдумываешь про меня всякую чушь», – сказала она и скрылась в своей комнате.

А я с места двинуться не могла… В это невозможно было поверить. Это была та же самая девочка, которая только в прошлом месяце по секрету сказала мне: «Поклянись, что никому не расскажешь, мам, но Луиза начала курить травку. Представляешь, какой ужас?»

Я помню, как подумала тогда: «Слава богу, что это не моя дочь». И вот, пожалуйста! Я не знала, что делать. Не выпускать из дома? Запретить куда бы то ни было ходить после школы? (И уж точно не к Луизе!) Требовать, чтобы с этого момента она шла из школы прямо домой? Нет, все это приведет только к слезам и бесконечным спорам. Кроме того, сделать это было просто нереально.

Но и притворяться, что ничего не случилось, я тоже не могла. Кроме того, я знала, что бесполезно разговаривать с ней, пока не перестанет действовать то, чего она наглоталась или накурилась. Мне нужно было время подумать. Стоит ли рассказать ей о моих собственных «экспериментах» в юношеском возрасте? А если стоит, то насколько подробно? Будет ли ей полезно знать все это? Или она просто воспользуется тем, что я ей расскажу, чтобы оправдать свое поведение («Ты сама это делала, и сейчас с тобой все в порядке»)? Одним словом, за следующие несколько часов я провела с ней с десяток воображаемых бесед. В конце концов, после ужина, когда она стала уже больше похожа на саму себя, мы поговорили. Вот как протекала наша беседа:

«Рэчел, я не жду от тебя никаких признаний, но я видела, что видела, и знаю, что знаю».

«Ой, мам, ты такую трагедию из этого делаешь! Ну, было совсем немножко травки… Только не говори мне, что ты сама никогда не пробовала ее в моем возрасте».

«Нет, я была гораздо старше. Мне было не тринадцать, а шестнадцать».

«Видишь… и с тобой все в порядке».

«А тогда все было не очень-то в порядке… Мои старые друзья, из тех ребят, которых можно назвать «хорошими», перестали со мной дружить, я стала плохо учиться. Правда в том, что, начиная баловаться травкой, я плохо представляла себе, во что ввязываюсь. Мне казалось, что никакого вреда от этого не будет. Что даже простые сигареты, и те вреднее».

«А почему ты бросила?»

«Из-за Барри Гиффорда, моего одноклассника. По пути домой с вечеринки, где все обкурились, он врезался на машине в дерево. Короче говоря, Барри попал в больницу с разрывом селезенки. После этого, буквально через несколько дней, нас всех заставили ходить на лекции о вреде наркотиков, где раздавали информационные буклеты. После этого я и решила, что наркотики того не стоят…».

«Ой, да они просто хотели вас всех запугать».

«Я тоже так поначалу подумала, но потом прочитала буклет. Кое-что из написанного в нем я уже знала, но там оказалось и очень много новой для меня информации».

«Какой?»

«Например, что после курения трава надолго задерживается в организме человека. Что она ухудшает память, нарушает координацию движений и даже влияет на менструальный цикл, что она гораздо вреднее сигарет. Я и представления не имела, что в марихуане содержится больше канцерогенов, чем в табаке. Это для меня был большой сюрприз».

В лице Рэчел внезапно появилось беспокойство. Я обняла ее за плечи и сказала: «Послушай, девочка моя, если бы я могла, то ходила бы за тобой по пятам днем и ночью, чтобы только не позволить никому дать или продать тебе то, что может принести вред. Но это же будет бредовая ситуация… Поэтому мне придется рассчитывать, что ты будешь вести себя разумно и сама сможешь защититься от всей дряни, которая бродит по миру. Я верю, что ты это сможешь. Я верю, что ты сможешь найти правильный путь в жизни… как бы ни давили на тебя окружающие».

Но Рэчел все еще была обеспокоена. Я крепко обняла ее, и на этом наш разговор закончился. Больше мы на эту тему не разговаривали. Мне кажется, что все сказанное мной на нее подействовало, но рисковать я не хочу. Дети лгут родителям, когда речь идет о наркотиках (я это точно знаю, сама так делала), поэтому, хоть я и отношусь ко всяческой слежке со смешанными чувствами, думаю, что буду время от времени проверять ее комнату.

Гейл

Нил, мой 15-летний сын, спросил меня, можно ли, чтобы Джулия, его подружка с самого детства, в субботу пришла к нам и осталась на ночь. Ее родители уезжали из города на чью-то свадьбу, а бабушка, с которой ее планировали оставить дома, заболела и не сможет к ней прийти.

Я подумала: «Почему бы и нет?» Мой младший сын будет в эти выходные у отца, и Джулия сможет переночевать в его комнате. Естественно, я перезвонила матери Джулии, чтобы узнать, что она думает по этому поводу. Она схватилась за это предложение с облегчением, зная, что ее дочь в эту ночь будет под присмотром взрослого ответственного человека.

Когда пришла Джулия, я показала ей, где она будет спать. Потом мы все втроем чудесно поужинали и посмотрели видео.

На следующее утро позвонила мама Джулии, чтобы сказать, что она уже вернулась домой, а потом попросила подозвать к телефону Джулию. Я пошла за ней наверх. Дверь ее комнаты была приоткрыта, а в постели явно никто не спал! Подушки, аккуратно разложенные мной в прошлый вечер, лежали так же, как я их положила. Стоя на пороге с разинутым ртом, я услышала доносящийся из спальни Нила смех.

Я громко постучала в его дверь и крикнула, что мама Джулии хочет с ней поговорить.

Когда дверь наконец открылась, из спальни вышла взъерошенная и смущенная Джулия. Она спрятала глаза, бегом бросилась вниз к телефону, а потом точно так же быстро прибежала назад, схватила свой рюкзак, поблагодарила меня «за все» и отправилась домой.

Как только она вышла из дома, я взорвалась: «Нил, как ты можешь со мной поступать таким образом? Я дала маме Джулии слово, что буду нести за нее ответственность. Что она будет здесь в безопасности и под моей защитой!»