Читать книгу "Туман и дракон. Книга первая - Екатерина Булей"

– Сено? Гм… Ах да, вспомнил: пролетая над окрестностями, я заметил, что в психиатрической лечебнице доктора Сьюарда выбросили целую кучу постельных принадлежностей. Пока не приехала повозка мусорщика, чтобы вывезти их на свалку, может, пойдём и разыщем что-то подходящее для вас? Тут совсем недалеко.

И прибавил, глядя князю прямо в лицо, на котором начинало уже скапливаться надменное неудовольствие:

– Если желаете получить более роскошное ложе, ищите сами. А я буквально с ног валюсь. Я не привык бодрствовать днём, слышите!

– Ладно, – снизошёл господарь Валахии, – на таком ли ещё в походах почивать приходилось! Ведите. Только много я унести не смогу. Придётся вам. У меня, как видите, рука сломана.

Вдвоём они вышли из Карфакса.

– А что такое психиатрическая лечебница? – спросил по дороге Влад.

– Сумасшедший дом, – растолковал граф.

– А что такое сумасшедший дом?

– А что, при вас в Валахии даже сумасшедших домов не было? Ну, это такое место, где держат душевнобольных… Одержимых бесами, как это у вас называлось в средние века, – тут же уточнил граф, предупреждая следующий вопрос.

– Поди ж ты! А у нас их держали при монастырях. Или просто сжигали.

– Сейчас другое время. Сейчас их редко заковывают в цепи. Пытаются даже лечить. Я-то знаю об этом не понаслышке: время от времени наведываюсь к Сьюарду, чтобы навестить одного своего знакомого…

Доктор Джон Сьюард, молодой, но уже возглавляющий солидную психиатрическую клинику джентльмен, с выпуклым лбом и глазами навыкате, которые могли бы принадлежать чрезвычайно уверенному в себе бульдогу, уединился в кабинете, чтобы полистать журнал «Ланцет» – светоч передовой медицинской науки. Так, что там у нас? На основании данных о присоединении инфекции после обычной школьной порки ассоциация медиков призывает ввести закон о всеобщем обеззараживании розог… Пролистываем. Обширная статья о роли согревающих компрессов в терапии холеры? Мимо. Опиум как лучшее средство против тропической лихорадки? Не ново. Невропатолог делится своим опытом лечения истерии у женщин путём удаления clitoris? – а вот это стоит внимательно прочесть… Оттягивая удовольствие от чтения столь завлекательной статьи, доктор Сьюард выглянул в окно – и оторопел. С той стороны больничного забора, куда по распоряжению кастелянши свалили матрасы, подушки и одеяла, особо пострадавшие от соприкосновения с пациентами, стояли двое психически больных… Они что, сбежали? Сьюард едва не позвонил в звонок, подающий сигнал санитарам, но сначала решил приглядеться. Пожалуй, нет… он не опознаёт в этих двоих господах – один повыше, в чёрном костюме, другой пониже, в сером – никого из тех, кто лечится в его клинике. Значит, поднимать тревогу ни к чему. Но отчего же он принял этих двоих за сумасшедших?

Загадка разъяснилась вскоре, когда двое, облачённые в недешёвые костюмы и, насколько позволяло установить расстояние, имеющие весьма благородную внешность, взвалили на себя часть списанного больничного инвентаря и пошли прочь, неторопливо беседуя. Доктор Сьюард на несколько секунд буквально впал от изумления в беспамятство, после чего обнаружил себя у окна в причудливой позе, со свежим номером «Ланцета» под мышкой. «Сколько же на свете сумасшедших – и по ту сторону забора не меньше, чем по эту!» Придя к вышеупомянутому философскому выводу, он встряхнул головой и, более не выглядывая в окно, словно опасаясь увидеть там нечто ещё более странное, вернулся к чтению статьи.

Магия в теории и на практике

– Магистр, прошу прощения…

Сэмюэль Лиддел Мазерс, склонявшийся над шахматной доской, вздрогнул и обернул к младшему адепту, незаметно приблизившемуся сзади, своё треугольное, украшенное острой рыжеватое бородкой лицо, напоминавшее изображения королей на витражах какого-нибудь древнего уэльского собора. Вздрогнул и адепт: вообще-то он знал, что совершает кощунство. Всем в Герметическом Ордене Золотой Зари (для своих просто «Золотая Заря») было отлично известно, что когда его глава играет в шахматы, его ни в коем случае нельзя отвлекать. Потому что это была не простая игра. Напротив Мазерса не было соперника: там, где он предполагался, стоял пустой стул. Однако стул, похоже, был не совсем пуст: прежде, чем передвинуть одну из чёрных фигур (сам он играл белыми), магистр вглядывался в пустоту перед собой, шевелил губами и, получив ответ от невидимого игрока, делал ход за него.

– Ты что, – прошипел Мазерс, – не видишь, что я играю с духом?

– Простите, магистр! Простите, дух! Но к нам опять пришёл этот Стокер.

– Что ему нужно? Ах, да… Ну, скажите, что положение светил не благоприятствует посвящению.

– Это мы уже говорили в позапрошлый раз.

– Ну, тогда – что он должен пройти испытательный срок.

– У него как раз кончился третий испытательный срок.

– О, великий Осирис! Скажите, у нас зал для обрядов на ремонте.

– Ну, скажем, и что? Так и будет ходить и спрашивать, когда же ремонт кончится. И всё ходит и ходит… Вы бы, магистр, поговорили с ним, а? А то ведь так и будет ходить. Житья от него нет.

Сэмюэль Мазерс испустил заунывный стон, который сделал бы честь призраку, служащему объектом гордости владельцев старинного английского замка. Встал из-за шахматного стола, поправил съехавший головной убор, поддёрнул балахон с орнаментом в виде солярных знаков и, отвесив вежливый поклон пустому стулу, прошествовал в зал почестей, куда в Золотой Заре было принято препровождать посетителей.

Младший адепт последовал за ним. Но перед этим он позволил себе попристальнее вглядеться в пространство над стулом – и поспешно отвернулся, заприметив две красные черты, обозначавшие контур чего-то округлого… Что это: рога – или неведомый орган, признак чуждой физиологии явившегося на призыв существа? Адепт был покамест всего лишь младшим. А посему предпочёл не уточнять.

Тем временем Стокер прохаживался по залу почестей. Поистине, внушительное зрелище! Стены были сплошь покрыты портретами прославленных магов, великих посвященных и других отцов-прародителей, чей опыт, согласно утверждению Мазерса, использовала и претворяла в жизнь Золотая Заря. Некоторых ирландец узнал сразу: таких, например, как бог Гермес, в сандалиях с крылышками и жезлом из переплетённых змей, или Джордано Бруно – в рубахе с грубо затянутым воротом, с итальянским вислым носом и аккуратными усиками. Другие были полностью неизвестны даже для него, убившего чёрт-те сколько времени на оккультную литературу. Вот, например, тот господин в чёрном, отделанном мехом плаще, с кружевным воротником и вьющимися локонами по моде XVII века: до чего же примечательное лицо! Орлиный нос, густые, сросшиеся над переносицей брови, твёрдая линия подбородка, а главное – глаза… Чёрные, как уголь, острые и сверкающие, как клинок. Должно быть, портрет принадлежит кисти выдающегося художника; даже странно, что не довелось его раньше встречать ни в одном каталоге…

Стокер предавался созерцанию портретов, лишь бы не думать о предстоящем разговоре. Разговоры с главами оккультных организаций для него приблизительно равнялись разговорам с издателями: вторые не хотели принимать его книги, первые – его самого… то есть, принимать в члены своих орденов. Уже три таких ордена ему отказало – и это в наше время, когда в Лондоне их как собак нерезаных! Формулировка «по причине отсутствия магических способностей» была особенно обидной, поскольку Стокер продолжал верить, что способностей этих в нём пруд пруди. Просто никто до сих пор не удосужился их открыть.