Читать книгу "Синдром Настасьи Филипповны - Наталья Миронова"

Она давно уже откладывала деньги на сберкнижку — просто на всякий случай. На всю жизнь запомнила, как давным-давно, когда только начала подрабатывать перепиской на машинке, сама пошла в сберкассу, впервые заполнила приходный ордер и открыла на свое имя сберкнижку. Выйдя из кассы с голубенькой книжечкой в руках, Элла почувствовала себя Чкаловым, совершившим беспосадочный перелет через Северный полюс.

Вышел у нее как-то раз и случай с цыганами, еще больше укрепивший ее решимость хранить деньги на сберкнижке.

Однажды — она только-только получила деньги за очередной перевод в «За рубежом» и вернулась в маршрутке номер пять на Пушкинскую площадь — ее окружила на улице Горького группа цыган. Одна цыганка предложила ей погадать. Она с фокусной ловкостью выманила у Эллы весь гонорар, сверхъестественным чутьем угадала тот самый момент, когда денег больше не осталось, щелкнула пальцами, и купюры, которые она все это время держала в руке, на глазах у Эллы испарились. И сама цыганка мгновенно смешалась с толпой.

Элла не стала даже пытаться ее разыскивать. Злилась она только на себя, да и то недолго. Она поняла, во-первых, что такой цирковой номер сам по себе дорогого стоит, а во-вторых, что должна быть благодарна за науку. Цирковой номер был хорош, но тем и ценен, что его невозможно было повторить на бис. Никогда в жизни Элла больше не давала себя так обмануть.

Когда перевод книги африканского деятеля был окончен, гонорар получен и водворен на сберкнижку, Элла опять поехала в Банный переулок и разыскала старичка-маклера. Он предложил ей реальный вариант: двухкомнатную квартиру в хрущевской пятиэтажке в обмен на ее комнату. Квартиру в пятиэтажке занимал запойный пьяница, выгнанный со всех возможных работ и остро нуждавшийся в деньгах. Ему было все равно, где пропивать то, что еще осталось от его печени.

Всех сбережений Эллы плюс гонорар за книгу как раз хватило, чтобы удовлетворить аппетиты пьяницы, но их не хватило на гонорар маклеру. Элла принялась его умолять:

— Я все время работаю… У меня уже была такая ситуация…

Она рассказала ему о мастере по ремонту пишущих машинок, который поверил ей на слово, и она его не обманула. Она даже готова была отвезти его в мастерскую на Пушкинской, чтобы мастер подтвердил ее кредитоспособность. Но маклер слышать ни о чем не хотел. Он требовал свои десять процентов здесь и сейчас.

— Это уникальный случай, — говорил он Элле. — Дом в центре города, в двух шагах от Кремля. Квартира уйдет в минуту! Одолжите, если вам не хватает. У вас же есть друзья.

У нее был только один друг. К нему Элла и обратилась. Лещинский без слов одолжил ей недостающую тысячу.

— Возьмите еще, вам же придется ремонт делать, мебель покупать…

— Нет, — отказалась Элла, — тут уж я сама.

Она уплатила маклеру и въехала в новую квартиру. Пятиэтажка стояла на улице Землячки, действительно в двух шагах от Кремля, у метро «Новокузнецкая», позади здания Радиокомитета. Квартира была на первом этаже и находилась в ужасающем состоянии. Даже лампочек не было, в ванную невозможно было войти, раковина в кухне протекала, плита не работала.

Пришлось Элле проглотить свою гордость и опять обратиться к Лещинскому. Опять он без единого слова ссудил ей деньги. На время ремонта она вернулась в родное общежитие. Все работы, какие только могла, Элла в целях экономии проводила сама. Сама побелила потолки, сама поклеила обои. Даже пол циклей отскребла сама и покрыла его лаком. Плиту и всю сантехнику ей сменило домоуправление, но за агрегаты и установку пришлось, разумеется, заплатить.

А потом с ней произошла забавная вещь. Неподалеку от ее нового жилища находилось одно из посольств, где как раз в это время тоже шел ремонт. Однажды, проходя мимо, Элла увидела сквозь открытые ворота осколки мрамора, валяющиеся на земле во дворе посольства. Она робко заглянула внутрь, и на нее обратил внимание один из рабочих.

— Нельзя ли купить эти обломки мрамора? — спросила Элла. — Я хотела бы отделать подоконник в кухне.

Рабочий долго смотрел на нее молча, словно никак не мог уразуметь, о чем она толкует. Элла даже решила, что он иностранец, и уже раздумывала, на каком из известных ей языков к нему лучше обратиться, когда он наконец прервал молчание:

— А зачем обломки? Я тебе плиту выкачу. Говори адрес.

Элла сказала адрес, и он принес ей целую, без единого скола, мраморную плиту. Сам замесил раствор, сам уложил плиту в кухне на подоконнике. Потом без всякого приглашения походил по квартире, пощелкал костяшкой пальца по дверям.

— Двери нужны?

— Нужны, конечно, но у меня денег не так уж много…

— Не обижу.

Он обмерил дверные проемы, записал, пошел осматриваться дальше.

— Люстра нужна?

— Да, но…

— Запишем. Плитка нужна?

— Да, но…

Под его взглядом Элла смолкла.

— И унитаз, пардон, советую сменить. Это советское дерьмо в первый же день потечет.

Элла уже ничего не говорила, только кивала, как китайский болванчик. Он приволок и установил югославский унитаз, отделал кухню и ванную прекрасной чешской плиткой, повесил светильники в прихожей, на кухне и в обеих комнатах, укрепил карнизы для штор, сменил все двери, включая входную. Денег хватило в обрез. Насколько она могла понять, мастер взял только за работу: материалы считались «трофейными».

На мебель денег не осталось, но Элла решила, что мебель — дело наживное. У нее была раскладушка с матрацем, на которой она спала еще в коммуналке на Киевской, стол, за которым она ела и работала на машинке, причем делать это можно было только поочередно, и стул. Остальное, решила она, приложится. Одежду приходилось держать в чемодане или вешать на гвоздик и закрывать марлей, чтоб не пылилась. Книги стояли на полу у стены. Зато у нее была ее собственная, сверкающая чистотой квартира.

На кафедре ей подарили поваренную книгу и собрали немного денег. Элла хотела отдать их Лещинскому, но он и слушать ничего не стал.

— Копите на мебель. А мне успеете отдать, мне не к спеху. Я вам еще халтурки подкину.

На этот раз работа была совсем уж экзотической: перевести с английского часть книги Фридриха Хайека «Закон, законодательство и свобода», не предназначавшейся для открытой печати.

— Это трехтомник, — объяснил Лещинский, — мне одному не потянуть. А вы могли бы здорово меня выручить.

Элла, конечно, взялась за работу с энтузиазмом: помимо всего прочего, это было захватывающе интересно, не то что африканский деятель! Потом они поработали вместе в ее маленькой квартирке, сводя воедино терминологию. Надо было соблюдать конспирацию, ведь ей, не члену партии, скромной аспирантке УДН с сомнительным именем и отчеством, никто не доверил бы такую работу.

— Но ведь тут все правильно говорится! — наивно воскликнула Элла. — Так и должно быть! Как же они не понимают?