Читать книгу "Тайпи. Ому - Герман Мелвилл"

Я согласился с его доводами и с интересом следил за туземцами. Как только они поняли, что я собираюсь остаться, они не стали возражать против его предложения и даже встретили его с радостью.

Островитяне поспешно шли по дороге, ведущей к морю. Я пожал руку Тоби и дал ему свою соломенную шляпу для защиты от солнца. Он обещал мне вернуться, как только лодки отвалят от берега, и через несколько минут исчез за поворотом.

Вскоре крики туземцев замерли вдали. В долине остались только Кори-Кори, его отец и несколько стариков.

К закату островитяне начали возвращаться, но Тоби я не видел. Я терпеливо ждал. Наконец я увидел Тайнор и девушек и юношей, живших в ее хижине. Тоби не было. Предчувствуя беду, я стал расспрашивать островитян. Одни давали понять, что Тоби вернется очень скоро, другие – что они не знают, где Тоби, а третьи – что он сбежал и никогда не вернется. Боясь, что с ним случилась беда, я отыскал Файавэй и постарался узнать у нее правду.

Мои вопросы огорчили ее. Она оглядывалась то на одного, то на другого, не зная, что ответить. Наконец она дала мне понять, что Тоби уехал на лодках, которые подходили к берегу, но обещал вернуться через три дня.

Я мысленно обвинил Тоби в вероломстве, но потом, немного успокоившись, устыдился своего подозрения. Конечно же, он отправился не дальше, чем в Нукухиву, чтобы ускорить мое освобождение, он вернется с необходимыми лекарствами, а когда я поправлюсь, для нашего бегства не будет препятствий.

Следующий день прошел без каких бы то ни было напоминаний о Тоби. Туземцы, казалось, избегали разговоров о нем. Это возбудило во мне подозрения. Но когда наступила ночь, я поздравил себя с тем, что прошел уже второй день и что завтра Тоби опять будет со мной.

Но мой товарищ не появлялся. Прошло три дня, я решил, что он приедет завтра. Но он не приехал. Однако я не отчаивался: он мог задержаться, он ждет отплытия судна в Нукухиве и через день или два появится.

Но проходил день за днем, Тоби не возвращался, и наконец надежда оставила меня.

«Он уехал и оставил меня одного, – думал я. – Но, может быть, туземцы разделались с ним? – приходила в голову новая мысль. – Может быть, этим объясняются их смущение и неясные ответы? Или его захватило другое племя?» От товарища не было никаких известий.

Ко мне теперь туземцы стали относиться еще более заботливо и внимательно, выказывая глубокое почтение.

Кори-Кори ни на мгновение не покидал меня, если только его не отвлекала необходимость исполнить мое же желание. Дважды в день, утром и вечером, он таскал меня на спине к ручью и купал.

Часто на закате он относил меня в такое место на берегу, откуда открывался вид особенно прекрасный, успокаивающе действовавший на мою душу. Вода здесь плавно текла между покрытых травой берегов, поросших хлебными деревьями, чьи развесистые ветви переплетались в пышный зеленый балдахин. В траве над водой возвышались гладкие глыбы черного камня. У одной из таких глыб была плоская верхушка, образовывавшая прекрасное ложе.

Я часами лежал под покрывалом из тончайшей таппы, и прекрасная Файавэй, сидя рядом, обмахивала меня опахалом из молодых кокосовых побегов, отгоняя насекомых, а Кори-Кори, чтобы развеять мою тоску, нырял и кувыркался в воде…

Мой взгляд останавливался на обнаженном теле юной девушки, стоящей по пояс в прозрачной воде, – тонкой сеткой она ловила крохотных рачков, излюбленное лакомство местных жителей.

Я смотрел, как стайка молодых женщин, усевшись на камне посреди реки, болтая и смеясь, полирует и истончает скорлупу кокосов – ее для этого погружают в воду и натирают камешками. Таким образом получаются легкие и изящные сосуды для питья, чем-то напоминающие кубки…

Каждый вечер девушки собирались возле меня на циновках и, отогнав Кори-Кори – тот отходил лишь чуть в сторону и наблюдал за ними с откровенной ревностью, – натирали ароматным маслом, выжатым из растолченного корня растения эйка. Крайне приятное действие оказывает сок, добытый из корня эйка, когда его втирают в кожу милые нежные руки, во время этой процедуры я забывал все беды и тоску…

Иногда прохладными вечерами Кори-Кори выводил меня на площадку перед хижиной и усаживал, обмотав целым рулоном таппы, чтобы защитить от насекомых. Потом он приносил трубку и передавал, разожженную, мне. Нередко ему приходилось добывать огонь, а проделывал он это вот каким способом.

В каждом доме можно найти сухой и гладкий полусточенный гибискусовый чурбак футов шести высотой и при нем – палочку не более фута в длину и, вероятно, толщиной в дюйм. Предметы эти так же обычны здесь, как в наших домах – коробок со спичками в кухонном шкафу.

Прислонив большой сук наклонно к какому-нибудь предмету, Кори-Кори садился на него верхом и, взяв обеими руками меньший деревянный кусок, начинал медленно водить заостренным концом вверх и вниз по большой деревяшке на протяжении нескольких дюймов. Скоро в дереве образовывалась узкая ложбинка, оканчивающаяся с одной стороны небольшой ямкой, где кучкой накапливалась древесная пыль, получаемая при трении. Кори-Кори постепенно увеличивал темп. Приближаясь к цели, он дрожал и прерывисто дышал, а глаза его готовы были выскочить из орбит. Это был самый ответственный момент: все прежние усилия пропали бы даром, если бы он не смог поддержать скорость до тех пор, пока появилась бы искра. Внезапно он останавливался и оставался совершенно недвижим. Через секунду тонкая струйка дыма спиралью взвивалась в воздух, кучка древесной пыли вспыхивала…

Мне кажется, что это было самым сложным, что доводилось делать обитателям долины Тайпи. И если бы я достаточно знал их язык, я обязательно обратился бы к влиятельным туземцам с предложением срочно создать институт благородных весталок, чтобы они поддерживали необходимое условие жизни – огонь; тогда не понадобилось бы затрачивать столько сил и терпения…

Глава 15

Все обитатели долины хорошо относились ко мне, а родственники Мархейо, с которыми я жил под одной крышей, усердно заботились обо мне. Они постоянно угощали меня разнообразными блюдами, а когда я, насытившись, отказывался от еды, говорили, что плохой аппетит можно возбуждать острыми приправами.

Для этого старик Мархейо на рассвете отправлялся к морю, чтобы собрать морские травы – некоторые водоросли считаются здесь драгоценными специями. Под вечер он возвращался и приносил несколько кокосовых скорлупок, наполненных тиной… Из этого он готовил салаты – но, попробовав их один раз, я навсегда отказался от этого угощения…

Редкость увеличивает ценность! В одном из уголков долины, вблизи моря, девушки иногда собирали пригоршню соли; это обычно являлось результатом труда шести человек в течение дня.

Это угощение они приносили в наш дом и в знак особого уважения, разложив передо мной на земле широкий лист, высыпали на него соль – крупинку за крупинкой.

Тайпи ценят соль очень высоко, и, я думаю, за бушель обыкновенной соли можно скупить всю недвижимость в долине Тайпи. С одной щепотью соли и четвертью хлебного плода в руках, верховный вождь посмеялся бы над роскошью парижан…