Читать книгу "Летящая на пламя - Лаура Кинсейл"

— Черт бы тебя побрал, тебя, красивого и лживого ублюдка…

Шеридан не хотел, чтобы его побрал черт, и к тому же все, что он сейчас делал, отвечало вкусам и влечениям самой Джулии Плам. И то, что он грубо обходился с ней, тоже нравилось этой похотливой шлюхе. Шеридан сжал ее в объятиях и попробовал еще раз поцеловать. Но она оттолкнула его.

— Хватит! — сказала Джулия, стараясь восстановить неровное дыхание, и вскинула голову. — Я хочу тебе кое-что сказать.

Но по ее глазам Шеридан видел, что если он будет настаивать на своем, она не устоит и сдастся. Однако ему захотелось унизить ее, дать ей понять, как смешно и нелепо она выглядит сейчас, стоя перед ним с высоко вздымающейся в сладострастной истоме грудью и полуоткрытыми губами, жаждущими поцелуя.

— О Боже мой, Джулия, — насмешливо сказал он. — Как я могу устоять, когда ты так старательно обольщаешь меня?

Джулия тут же поджала губы, кровь прихлынула к ее лицу.

— Я вовсе не собиралась обольщать тебя… — сказала она. — Ах ты, тварь! Я тебе этого не прощу, ты не должен был так себя вести!

Шеридан с интересом наблюдал за ней; ее лицо чуть подергивалось от сдерживаемого гнева, по нему пробегали тени.

— Почему же? — кротко спросил он. — Или я тебе чем-то обязан, Джулия?

И вновь надменная злая усмешка тронула ее губы.

— Ты ничем не обязан мне. И все же ты должен относиться ко мне со всем уважением. И ты будешь именно так относиться ко мне, мой голубок, клянусь тебе, будешь! Ты будешь являться по первому моему зову и уходить только тогда, когда я разрешу. А я буду посмеиваться над тобой; вот увидишь, так оно и будет.

У Шеридана мурашки забегали по коже: Джулия, конечно, сильно нервничала и была напугана, но не так, как он сам в этот момент. Его повергли в смятение самоуверенность и злость, которыми дышали ее слова. Такая демонстративная самоуверенность была свойственна лишь бывалым морякам, а не потаскухам с Ист-Эида. Шеридан хмуро уставился на нее, этот угрюмый взгляд на мгновение смутил Джулию, но к ней тут же вернулось самообладание, и она, высоко держа голову, отвернулась, выражая тем самым полное презрение.

— Все состояние находится под опекой, — спокойно сказала она. — Формально оно принадлежит только тебе, но практически им распоряжается другой человек. В качестве опекуна выступает адвокат твоего отца. — Она вполоборота взглянула на Шеридана. — Ты сам не имеешь права дотрагиваться до этих денег. Опекун будет выдавать тебе определенные суммы по своему усмотрению. На него возложено лишь одно обязательство, а именно…

Шеридан замер в напряженном ожидании. А Джулия умело держала паузу, как заправская актриса в одной из мелодрам театра «Ковент-Гарден».

— …действовать исключительно и беспрекословно в соответствии с распоряжениями — в завещании, кстати, сказано «по прихоти» — одной особы.

Шеридан сделал шаг в ее сторону и остановился. Джулия, улыбаясь ему, упивалась своей победой.

— И этой особой, как ты уже догадался, являюсь я.

— Как это здорово, — верещала гостья, хлопая в пухлые ладоши и с благоговением поглядывая на Шеридана. — Все позеленеют от зависти, миссис Плам, абсолютно все. Как хорошо, что меня осенила мысль зайти к вам сегодня утром.

«Да уж, — подумал Шеридан, — ты явилась как нельзя кстати».

Дама взяла свою чашку с чаем и отпила немного, не в силах успокоиться от охватившего ее нервного возбуждения. Шеридан с тоской подумал о стаканчике бренди. Он в отчаянии окинул взглядом со вкусом обставленную гостиную Джулии, но не заметил ничего примечательного, кроме изящной шкатулки для рукоделия, из которой торчали ножницы и выглядывали разноцветные мотки шелковых ниток.

— Вы должны мне все-все рассказать, капитан Дрейк… Ах нет, я неправильно обратилась к вам! Мне следует называть вас «сэр», да-да, сэр Дрейк. Вот так будет лучше! Видите, какие мы все здесь, в этой глуши, невежды. Я даже не знаю, как мне правильно обращаться к вам!

— Зовите меня Шеридан, этого будет вполне достаточно, мэм, — отозвался он. Шеридан вовсе не хотел, чтобы гостья утруждала себя столь непосильной для нее умственной работой, которая грозила серьезным переутомлением мозга человеку, непривычному к ней.

— О, как вы снисходительны! Но я не могу быть столь фамильярной. Нет, я должна называть вас сэр Шеридан и никак иначе. Ну давайте начнем, сэр Шеридан? Расскажите мне, как вы спасли флот?

Ей-богу, эти женщины просто невозможны!

— Прошу вас, мэм, не надо. — Шеридан сдержанно улыбнулся. — Я не спасал флот.

Дама недоверчиво взглянула на него.

— Вы ужасно скромны. Но ведь вы спасли адмирала, а это одно и то же, думаю, что все согласятся со мной. «Увяз коготок, всей птичке пропасть» — так, кажется, говорит старая пословица. Правда, я не совсем уверена, подходит ли она к данному случаю, ну да ладно. Дело не в том. Я хочу сказать, короли и военачальники олицетворяют государство. И если вы спасли адмирала, то это значит, вы спасли саму Англию. Броситься под падающую мачту, чтобы спасти адмирала, — вы только подумайте, миссис Плам! И вот я встречаю этого героя здесь, в вашей гостиной!

Шеридан собирался уже было пуститься в объяснения и поведать не в меру восторженной гостье о том, что на него в тот момент нашло затмение и он намеревался расправиться со старым болваном. Но интеллект дамы явно не справился бы с информацией, несущей такую суровую правду жизни, и поэтому Шеридан сдержался и не стал откровенничать.

Джулия внимала своей гостье с холодной улыбкой, пока та охала и ахала, сгорая от любопытства и возбуждения. Шеридан молча помешивал ложечкой чай, уйдя в себя.

За окнами уютного особняка, расположенного на берегу реки, шел дождь со снегом. Такая погода стояла с того самого дня, когда Шеридан Дрейк впервые после долгой разлуки ступил на землю Англии, из чего он сделал заключение, что на родине был установлен новый национальный климат, за который, по-видимому, проголосовало большинство в парламенте. Ледяная крошка царапала по стеклам и налипала на них, расчерчивая окна вдоль и поперек и делая их похожими на тюремные решетки.

Шеридан поймал на себе взгляд Джулии. Она, должно быть, прочитала по выражению его угрюмого лица, что в нем закипает раздражение, и поспешила выпроводить гостью за дверь, под холодный мокрый снег.

Как только дама вышла из гостиной, шурша пышными кружевными юбками, Шеридан тут же вскочил с места и начал вышагивать по комнате взад и вперед. Джулия, проводив гостью, вернулась и села на свое место за столик, сервированный к чаю.

— Ну вот, — сказала она, — эта глупая курица наконец-то ушла. Садись, не беспокойся, я больше никого не приму, обещаю тебе. Никто больше не будет мучить тебя.

Шеридан остановился и взглянул на Джулию сверху вниз. Испытывая мрачное удовлетворение, он представил себе эту женщину, связанную по рукам и ногам и растянутую палачом на козлах, где она могла наконец в полной мере постичь смысл слова «мучение» так, как постиг его он, Шеридан. Он пристально и напряженно смотрел на нее, спрашивая себя уже не в первый раз, знала ли Джулия о самой великолепной шутке отца, знала ли она о том, что старик как-то позвал его, десятилетнего, только что вернувшегося из школы, к себе и сообщил о том, что мечта всей его жизни сбывается: он едет в Вену учиться музыке у лучших мастеров; корабль уже стоит в гавани, вот имя капитана, который доставит его в Австрию, вот его новая одежда и дорожный сундучок и несколько веселых добрых слуг, которые будут приглядывать за ним во время путешествия…