Читать книгу "Виновата любовь? - Дэни Аткинс"

Грубо задрав рукав моего белого пальто, уже пропитавшийся кровью, преследователь вывернул мне запястье. «Сука!» – прорычал он, и толстые пальцы сдернули мое обручальное кольцо. Давивший на спину вес вдруг пропал. Нападавший исчез, растворился в воздухе.

Так это все из-за кольца?! Из-за чертового бриллианта, который я взяла с собой в поездку и забыла снять?! И я даже не смогу опознать грабителя – я ведь так и не видела его лица. Может, это вовсе и не тот, с поезда.

Тьма вокруг уплотнялась, я будто балансировала на краю черной дыры. Какой-то слабый звук настойчиво зудел где-то рядом, пробиваясь в мое сознание. Сперва я подумала, что это биение сердца отдается в ушах, но потом поняла – звонит телефон. Моя рука так и не выпустила мобильник, и какая-то из бесчисленных попыток достигла наконец цели.

– Рейчел, ты меня слышишь? – Голос, едва слышный, металлически звенящий, доносился откуда-то издалека.

– Спаси… – выдавила я и провалилась в темноту.

Глава 5

В конце концов меня накачали успокоительным. Наверное, другого выхода не оставалось, хотя странно было почти два дня ждать, пока я приду в себя, и потом немедленно отправить обратно в небытие. Я сопротивлялась, упрашивая отца не позволять им, и тревога в его глазах сменилась паникой. Доктор отдавал отрывистые команды сестре, а я все цеплялась за отца, умоляя его объяснить, как он мог так быстро поправиться. Тот молчал и только в растерянности беспомощно тряс головой.

Через какое-то время я ненадолго пришла в себя. В комнате царил полумрак и почему-то толпилась куча народу. Я слышала приглушенный шепот. Голоса казались мучительно знакомыми, но веки, словно налитые свинцом, не желали открываться, и я едва могла различить несколько – четыре или больше – высоких фигур, все как будто в черном. Потом я вновь нырнула в сон.

Второй раз я очнулась уже ночью. Непонятные фигуры исчезли. В палате царила кромешная тьма, единственное пятно света выхватывало придвинутый к кровати стул, на котором, слегка приоткрыв рот, сидя спал папа. Перевернутая книга у него на коленях, пустой поднос на тумбочке красноречиво говорили о том, что он не отошел от меня ни на минуту. Отец слегка всхрапывал во сне, вид у него был усталый и замученный – но, как ни странно, совершенно здоровый. Мне отчаянно хотелось понять, что происходит, однако сил побороть сон у меня не хватало. Прежде чем я успела произнести хоть слово, он снова затянул меня в свои сети.

* * *

Наутро меня разбудил грохот тележки с едой. Я открыла глаза и заморгала от неожиданно яркого солнечного света.

– Отлично, ты как раз к завтраку! – преувеличенно бодро провозгласил папа.

Я медленно повернулась в его сторону, надеясь, что вчерашнее мне просто приснилось, но он по-прежнему был полностью и очевидно здоров. Папа заметил мелькнувшее в моих глазах выражение, и его улыбка слегка увяла. Мне стало стыдно. Я что, действительно предпочла бы видеть его изнуренным неизлечимой болезнью? Да кто я после этого такая?

– Добр’утро, – выдавив из себя ответную улыбку, с трудом промямлила я – в рот будто ваты напихали.

– Как ты себя чувствуешь? Готова съесть что-нибудь?

Я затрясла головой – от одной мысли о еде меня чуть не вывернуло наружу.

– Ча… чаю, – просипела я, едва ворочая распухшим и шершавым языком. – Пожалста, пап, только чаю, – приложив усилие, выговорила я наконец.

Я не оторвалась от простой белой чашки, пока не выпила ее до дна. Все это время отец с видимым удовольствием следил за спокойным, без эксцессов выполнением столь обыденного действия, видимо, полагая его свидетельством моего здравого рассудка. Что, сумасшедшие чай не пьют?

– Попросить еще?

Я кивнула. Может, несколько минут наедине с собой позволят мне хоть немного собраться с мыслями. Однако папа вернулся куда быстрее, так что я не успела даже начать. Осушив вторую чашку, я слегка пришла в себя, по крайней мере физически.

– Как твоя голова, милая?

– Вроде бы лучше. Папа, что происходит?

Вид у него тут же сделался обеспокоенный.

– Происходит? – переспросил он. – О чем ты?

– Перестань. Я серьезно. Что с тобой и почему ты ничего мне не сказал? Какое-то новое чудодейственное лекарство? У тебя ремиссия?

На его лице отразилась душевная мука.

– Рейчел, милая, ты еще не совсем пришла в себя…

Я попыталась сесть на кровати и дернулась от боли – все тело у меня как будто было в ушибах, но откуда они взялись?

– Папа, я все прекрасно понимаю, – проговорила я, стараясь произносить слова медленно и отчетливо – меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы меня опять накачали транквилизаторами. – То есть я ничего не понимаю, но не в том смысле. Три недели назад ты выглядел… ну, прямо скажем, просто кошмарно. После химиотерапии на тебя смотреть было страшно – так ты исхудал и ослабел. А сейчас… сейчас вид у тебя настолько здоровый, что это просто не укладывается в голове.

Лицо, так нежно мной любимое, омрачилось, в направленных на меня глазах отца стояли слезы.

– Рейчел, я действительно совершенно здоров.

– Как ты мог так быстро вылечиться?

Это, видимо, было уже слишком. Рука отца потянулась к звонку над кроватью.

– Лучше, наверное, позвать доктора, чтобы он еще раз тебя осмотрел.

– Нет! – выкрикнула я в отчаянии. Кажется, оно отразилось и у меня на лице – папа, грустно покачав головой, опустил руку. Загрубевшие пальцы легли на мою ладонь, успокаивающе поглаживая.

– Я не «вылечился», Рейчел, я никогда и не болел. Я понятия не имею, с чего ты взяла, что у меня рак.

* * *

Пришли медсестры – одна забрала поднос, другая отвела меня в душ. Я была даже рада покинуть палату. Папа почему-то скрывал от меня, что с ним, и мой притупленный мозг, все еще не отошедший от успокоительного, отказывался найти этому хоть какую-то причину.

Помощь медсестры оказалась нелишней. Капельницу сняли еще ночью, так что мне хотя бы не пришлось катить с собой штатив, но самостоятельно ни дойти до выложенной белой плиткой душевой, ни снять халат я бы не смогла. Развязав тесемки и пустив воду, медсестра убедилась, что дальше я справлюсь, и оставила меня одну.

Стоя под тугими струями воды, я постаралась отвлечься от мыслей, однако вопросы без ответов не давали мне покоя. Безобидная вроде бы процедура мытья даже породила новые загадки. Взяв брусок простого белого мыла без всякой отдушки, я начала медленно крутить его в ладонях и только тут заметила ссадины у себя на кистях.

Смыв мыльную пену, я внимательно осмотрела их, поворачивая под струями из душа. На обеих была здорово содрана кожа, как будто я, падая, подставила руки. Но когда и как это случилось, я, хоть убей, вспомнить не могла. Тогда, у могилы Джимми, я упала на траву, а не на что-то твердое. Разве что я ободрала их о какой-нибудь надгробный камень, когда окончательно отключилась… Кстати, кто, интересно, нашел меня и отвез в больницу? Впрочем, этот вопрос оставим на потом – разобраться бы с другими, куда более запутанными.