Читать книгу "Джихад: террористами не рождаются - Мартин Шойбле"

Саид //

С земли истребители F-16 напоминали металлических орлов. В солнечные дни они светлыми точками появлялись на горизонте. Иногда они кружили так низко, что на крыльях можно было разглядеть разноцветные военные знаки. Увидеть самолеты можно было не всегда, зато слышно было всегда: раскаты грома, режущий уши свист и громкие щелчки при разгоне до сверхзвуковых скоростей. В таком случае в Наблусе задавались вопросом: это F-16?

Или бомба взорвалась? С конца 2000 года могло быть и то и другое. Саиду было тогда 15 лет.

28 сентября 2000 года Ариэль Шарон взошел на Храмовую гору в Иерусалиме. Палестинцы называют ее аль-Харам аш-Шариф — «благородное святилище». Там находятся монумент Купол Скалы и мечеть Аль-Акса. Саид часто туда приезжал с кузеном, иногда ночевал у родственников в Иерусалиме. Мусульмане со всех концов земли совершают паломничество к этому месту в Старом городе. Ариэль Шарон был тогда лидером блока «Ликуд», занимавшего правые позиции в израильском парламенте, и возглавлял оппозицию. Его визит спровоцировал палестинских мусульман. Очевидно, Шарон сознавал возможность такой реакции, и потому его охрана была очень велика: свыше 1000 солдат и полицейских пытались держать протестующих под контролем. Многие палестинцы в этот день вышли на демонстрации против визита Шарона. Семья Саида следила за происходящим по телевизору. В последующие дни и недели ситуация продолжала ухудшаться. Давало о себе знать напряжение, накопившееся с обеих сторон за последние годы. Мирные переговоры завершились в середине девяностых годов, но настоящий мир не наступил. Многие палестинцы были разочарованы, потому что израильское правительство не выполняло достигнутые договоренности. Израильтянам, в свою очередь, пришлось столкнуться с палестинскими терактами.

После визита Шарона разразилась Вторая интифада. В Наблус вошли войска. Израильтяне и палестинцы вели ожесточенные бои. На улице перед домом Саида взрывались бомбы. Члены «Бригад мучеников Аль-Аксы» и ХАМАСа размещали у обочин самодельные взрывные устройства. Они должны были срабатывать, когда израильская техника проезжала мимо. Материал для бомб был старым, их изготавливали в собственных мастерских из обломков оружия. Иногда они срабатывали раньше или позже, чем нужно. Мать Саида потеряла подругу: одна из бомб разорвалась, когда та возвращалась домой.

Работать, а не воевать //

У израильской армии была самая современная военная техника. Приборы ночного видения для ночных операций в Старом городе Наблуса. Истребители, которые вызывались по радиосвязи для подкрепления. Беспилотные самолеты, делавшие снимки земной поверхности. Если изображение в телевизоре дергалось, люди думали, что виноваты беспилотники. Они создают помехи, говорили в Наблусе. Саиду, как и большинству молодых людей, вооружение противника напоминало технику из фантастического фильма. Хотя члены «Бригад мучеников Аль-Аксы» с победоносным видом маршировали по улицам Старого города, неравенство сил воюющих сторон было очевидным.

Казалось, Саида бои не интересуют. Он должен был работать, зарабатывать деньги для семьи. Другие ребята из его квартала вступали в «Бригады мучеников Аль-Аксы», а он все чаще посещал мечеть. Уже с конца девяностых годов он ходил туда регулярно. Сначала несколько раз в неделю, после начала Второй интифады в конце 2000 года — ежедневно, и наконец дважды в день, утром и вечером. Это бросалось в глаза родителям; сами они редко ходили в мечеть.

«Мы ходим в мечеть только по праздникам», — говорит сестра Саида. Один из таких праздников приходится на конец Рамадана. В этот месяц многие верующие мусульмане постятся: от восхода до захода солнца они не едят и не пьют. Вскоре Саид начал поститься дополнительно — раз в неделю, а затем и два раза. Так поступали очень религиозные люди из его мечети, и он присоединился к ним. Его мать настораживало то, что он так часто ходит в мечеть. «Я спросила, может, у него какие-то проблемы». «Нет, я в порядке, не беспокойся», — ответил он.

Если Саид был не в кондитерской или в мечети, он оставался дома. На улице, как и во время Первой интифады, было слишком опасно. «Он все время сидел в своей комнате, слушал нашиды или Коран», — говорит мать. Нашиды — это религиозные песнопения; Саид слушал их в записи на кассетах, как и произносимые нараспев суры Корана. Видимо, для Саида это было своего рода бегством от будней Второй интифады. Истребители в небе, израильские солдаты и палестинские боевики на улицах, выстрелы из автоматов по ночам. «Он интересовался только своими молитвами и религией. Больше ничем», — говорит мать. О девушке, живущей по соседству, она ничего не знала.

«Это моя любовь», — сказал однажды Саид своему кузену, указав на одну девушку. Представить ее ему он не мог: они находились в оживленном торговом центре. В районе все друг друга знают, а о таких любовных историях люди как раз любят посудачить. Вполне возможно, что в тот же вечер кто-нибудь рассказал бы его родителям о девушке, и он бы не избежал проблем. Саиду было пятнадцать лет — слишком молод, чтобы быть помолвленным и, соответственно, иметь подружку. В торговом центре они не обменялись ни словом. Показать, что он ей нравится, она могла лишь издалека. Саид купил ей мягкую игрушку, медвежонка. Смог ли он передать его ей, и если смог, то каким образом, не знает даже кузен. Скорее всего, Саид понимал, что, даже когда станет старше, жениться он не сможет. Свадьба обходится жениху и его семье очень дорого. Нужно организовать праздник для многих сотен гостей и еще потратиться на калым — деньги, которые мужчина платит семье девушки, на которой хочет жениться. Считается, что на эти деньги замужняя женщина сможет потом купить себе, что пожелает. Расходы на калым и традиционный праздник, включающий в себя прием, ужин и последующее торжество, могут достигать 10 тысяч евро. Чтобы собрать такую сумму, Саиду пришлось бы более трех лет откладывать все, что он зарабатывал, — девять евро в день.

Казалось, Саид знал, что у его любви нет шансов. Бабушка спросила его, когда он женится и родит детей. «Я хочу остаться холостым», — якобы ответил он. Он говорил ей, что хотел бы жить в квартире побольше. «Он всегда надеялся, что заработает на дом для семьи», — говорит бабушка. Если бы он зарабатывал больше, то копил бы скорее на дом, чем на свадьбу. На тот момент он все еще жил в одной комнате с пятью братьями и сестрой. У родителей к тому времени была отдельная комната. О новом доме нечего было и мечтать. С началом Второй интифады экономическая ситуация резко ухудшилась. Половина населения была без работы, а если и удавалось найти работу, за нее платили все меньше. Магазины закрылись, фабрики останавливали производство. Саид искал новое место, потому что у кондитера работы было мало и, соответственно, мало денег. «Кондитерская была открыта только раз в неделю», — говорит его тогдашний шеф; а ведь раньше она работала семь дней в неделю.

Саид был одним из главных кормильцев семьи и не мог ждать до лучших времен. Он нашел место подсобного рабочего на стройке. Там всегда есть работа, особенно в кризисные времена, когда многие соглашаются на самый тяжелый труд за малые деньги. Богатые инвесторы используют дешевую рабочую силу, чтобы строить в расчете на лучшие времена: многоэтажные жилые дома, торговые центры, офисные здания. Во время Второй интифады расчет не оправдался: кризис затягивался. Многие дома в Наблусе до сих пор стоят пустыми, без окон; на улицах нет асфальта. На стройках работает много детей и подростков. Они передают железные прутья, которые служат для армирования бетона. Работают на цементомешалке или таскают блоки из песчаника с этажа на этаж. Грузовик доставляет стройматериалы на деревянных поддонах. Мало у кого есть перчатки или защитная каска. Если кто-то поранится, заболеет или останется дома, он теряет деньги. Больничные листы на такой работе не оплачиваются. Саиду повезло — у него были только ссадины. «Он хотел научиться всему и уходил с работы последним», — говорит его мать, гордясь трудолюбием сына. «Он мог выполнять любую работу», — добавляет отец.