Читать книгу "Гнев Ашара - Энгус Уэллс"

Бедиру удалось подавить невольную улыбку, вызванную пылкостью сына; он помнил очень похожий разговор со своим отцом, и не был уверен, что вел себя тогда с таким же достоинством.

— Сегодня же, — пообещал он, — я предложу твоей матери это обсудить.

— Наверное, лучше сперва выяснить мнение Тепшена, — предположил Кедрин, считая, что из двоих его военный наставник более склонен одобрить участие ученика в походе. Тем самым он так настроит отца, что уже два голоса будут противостоять возражениям, которых Кедрин опасался со стороны матери.

— Да, в самом деле, — согласился Бедир с умышленной уклончивостью.

Кедрин открыл рот, чтобы добавить новый довод, но тут Бедир вскочил на ноги, отчего по водной поверхности пошли круги, и слова не вылетели: юноша захлебнулся, и ему пришлось отплевываться. Он достаточно хорошо знал отца, чтобы понять, что это означало конец разговора, и молча последовал за Бедиром из купальни, завернувшись в полотенце.

Они вновь направились в парилку. Та быстро наполнялась тамурскими конниками, и Кедрин с радостью уселся на скамью, не прочь прислушаться к их беседе и погреться, как он с должной скромностью надеялся, теплом их похвал его поведению на ристалище.

Он оставался в этом душистом помещении столько времени, сколько смог вынести. Затем перешел в более крупное, где находился бассейн. Вода здесь казалась ледяной после мытья и парилки, и, погружаясь в нее, юноша не сдержал возгласа, сперва онемев, затем ощутив прилив крови к коже. Он несколько раз проплыл вдоль бассейна, после чего, наконец, вылез из воды и вытерся насухо, приняв у служителя чистую рубаху и штаны. Отец покинул бассейн вскоре после сына, но едва Кедрин двинулся к нему, махнул рукой: мол, ступай.

— Я буду сейчас говорить с Тепшеном, — услыхал Кедрин. — Найди мать и передай ей, где я.

Юноша повиновался и поспешил прочь искать госпожу Ирлу, меж тем как Бедир направился в оружейную в поисках военного наставника.

Как он и думал, Тепшен Лал был занят попытками достичь новой степени совершенства во владении оружием. Бедир молча ждал у входа в учебный зал с высокими сводами, не желая некстати беспокоить этого сосредоточенного человека. Он был вовсе не против небольшого ожидания — оно предоставляло ему возможность настроиться и привести в порядок свои мысли. Кроме того, это всегда удовольствие — наблюдать за действиями кьо.

Тепшен Лал явился в Тамур, когда Бедиру было вдвое меньше лет, чем теперь Кедрину, и предложил свои воинские услуги отцу Бедира. По его словам, он явился с востока — из страны, земли которой начинаются там, где встает солнце, и которой правит император, известный своей жестокостью и алчностью. Лал был младшим сыном в благородном семействе, которое вместе с другими восстало против бесчинств Куйджо, как звали правителя. Но страх оказался самым действенным оружием Куйджо, примененным им против восставших, и многие из возможных сторонников решили, что благоразумие — главная доблесть, в силу чего вожди восстания не получили той поддержки, что ожидали. Войска императора разгромили их, отец Лала и два его брата пали в грандиозной битве. Третий брат, а с ним две сестры и мать Лала, были казнены. Сам Лал уцелел лишь потому, что получил рану и лежал без сознания в амбаре, пока Куйджо вершил месть.

Выздоровев, он увидел, что невозможно собрать новое войско в стране, повергнутой в уныние безжалостным императором, и бежал, зная, что простится с жизнью, если когда-нибудь вернется домой. Показав свое искусство, он убедил отца Бедира, что способен принести воинам Тамура огромную пользу. Так этот таинственный узкоглазый человек с тщательно ухоженными и заплетенными в косу черными маслянистыми волосами обрел свой второй дом. Бедир понятия не имел, сколько ему лет. Когда Лалу доверили обучать военному делу юного Бедира, пришелец с востока казался древним, как Лозины, и не менее крепким. Ко времени, когда Бедир взошел на престол Тамура, Лал на вид даже не постарел: казалось, он просто не ведает возраста. Лицо его не тронули морщины, оно разве что немного похудело; волосы, которые он по-прежнему смазывал маслом и заплетал в косу, как было принято в его краях, едва лишь тронула седина, тело оставалось столь же стройным и жестким, как у молодых, а черные глаза — такими же зоркими. И Бедир признавал его лучшим меченосцем Трех Королевств.

Теперь он стоял перед набитым соломой кожаным чучелом, грубым подобием человека, привязанным к толстому деревянному шесту, вставленному между плитами каменного пола. Лал был одет на тамурский лад — в свободную рубаху, узкие штаны и высокие сапоги. Длинный, слегка искривленный меч, который он принес с востока, висел в ножнах у его пояса, на другом боку находился добрый тамурский кинжал. Учитель был невысок, голова немного откинута назад: так было удобнее смотреть на гротескное лицо чучела, намалеванное темной краской. На вид он просто отдыхал — руки висели свободно, ноги были сведены вместе, такая стойка больше годилась для беседы, чем для схватки на мечах. Но вот Лал шевельнулся, и Бедир улыбнулся, видя, как проворным движением меч покинул ножны, взлетел по крутой дуге над головой, да так скоро, что глаз едва успел проследить за ним. Закончился этот прием тем, что клинок вернулся обратно в ножны, и Тепшен Лал опять замер в свободной позе, глядя в лицо чучелу. Однако чучело оказалось разрублено надвое. Половина его осталась на шесте, другая, отделившаяся по прямой от макушки до промежности, ударилась об пол, в то время как боец с востока убирал в ножны свой меч.

Бедир подумал, что воин, наверное, улыбается — но даже столько лет спустя ему все еще было трудно отыскать хоть какую-то эмоцию на обычно непроницаемом лице Лала. Правитель хлопнул в ладоши, и Лал бегло кивнул, давая понять, что слышит, устремив черные глаза на пол и упавшую половину чучела. Пока Бедир подходил, Лал нагнулся и подобрал что-то, лежавшее возле лохмотьев кожи и вывалившейся из нее соломы, удовлетворенно хмыкнув при этом. Бедир увидел, что наставник держит останки мухи, рассеченной надвое точно, словно ножом лекаря, и в восхищении покачал головой.

— Ты по-прежнему непревзойден, Тепшен.

— Возможно, — Лал сдул с ладони разрубленную муху и вытер руку о штаны. — Но это ненадолго. Никто не остается непревзойденным вечно, а здесь есть некто, кто может вскоре обогнать меня.

— Кто? — просил Бедир.

Лал поглядел в лицо высокому широкоплечему собеседнику и сказал:

— Кедрин. Твой сын.

— Это хорошо? — слова Бедира прозвучали задумчиво и не вполне радостно.

— Кедрин мой самый одаренный ученик с тех пор, как я учил тебя, — сказал Лал. — А ты не хуже бойцов на востоке. В моей стране ты стал бы кьо.

— Твоя страна Тамур, — заметил Бедир, польщенный похвалой, — и сегодня ты лучший меч Трех Королевств.

Тёпшен Лал коротко наклонил голову, признавая правдивость сказанного, и пихнул упавшую часть чучела носком сапога. — Это совсем не одно и то же, рубить людей или чучела из соломы. Воину нужна кровь на мече.

— Сестры не согласились бы, — предположил Бедир. Лал пожал плечами.