Читать книгу "С нами бот - Евгений Лукин"

И я сломался.

Послал к чёртовой матери Олжаса Умеровича вместе со всеми его предостережениями, вырубил звук, врубил фон, отдал бразды автопилоту и с удовольствием перечитал наконец «Письма к тётеньке». С начала до конца.

Бот меня почти не беспокоил: личное присутствие требовалось от силы раз десять—двенадцать за целый день: выйти из-за стола навстречу особо ценной персоне, оставить подпись на документе – и всё в том же роде.

Мог бы и сам этим заняться, скотина ленивая!

Дочитав Салтыкова-Щедрина, я с опасливым любопытством выглянул в окружающую действительность и с неслышным миру истерическим смешком обнаружил, что положение моё в команде волшебным образом изменилось. Юные сотрудницы преданно внимали любой произнесённой мною ахинее, причём с таким видом, будто обе готовы отдаться мне по первому зову. А вечером Труадий Петрович зазвал меня в свой кабинет на рюмку «Камю».

– Ну что, Лёня? – вполне добродушно молвил он. – Вижу, переходный период позади, начинаешь осваиваться. А поначалу я, честно тебе скажу, встревожился… Обычно я в людях не ошибаюсь… Неужели, думаю, всё-таки ошибся? Нет, не ошибся… Вот давай за это и выпьем.

Случившееся необходимо было осмыслить. Согласен, в деловом плане я величина отрицательная. А бот, бери выше, нулевая. Но это всё в теории. А на практике-то он самый крутой отдел возглавил! Что ж, там в конкурсе одни отрицательные величины участвовали? Позвольте усомниться…

Хорошо. Допустим, сыграло роль личное знакомство. Допустим, дело не во мне и не в боте, а в рыночном партнёрстве Евы Артамоновны и Труадия Петровича. Этакий жест доброй воли: принял на работу, если позволено будет так выразиться, мужа дружественной фирмы. А дальнейшее? Как прикажете объяснить то, что произошло потом? Первая неделя – полный провал, вторая неделя – полный триумф.

Стало быть, всё-таки бот…

Чем же он их берёт, хотел бы я знать. Ума нет, эрудиция – мёртвая, из интернета…

Нет, я не настолько наивен, чтобы всерьёз верить, будто ум и эрудиция что-то дают в плане жизненного успеха. Ни черта они не дают! С умом и эрудицией можно крутиться на подхвате. И это в лучшем случае. А в худшем – сопьёшься и сгинешь где-нибудь у мусорного бака.

Знавал я одного обалдуя, не осилившего восьми классов, однако с успехом приумножавшего прибыль. Дубина редчайшая. Коллекционная дубина. Однажды его при мне спросили:

– Слушай, да ты хоть знаешь, откуда Волга течёт?

Юный бизнесмен посмотрел на спросившего, как на идиота, и с достоинством ответил:

– С ГЭСа…

Впрочем, теперь он уже, как слышно, подрос, малость пообтесался, купил аттестат, диплом, запоздало выучил слово «креативный». Или просто приобрёл автопилот. Тоже возможно.

Знаю, возразите: а как же тогда бывший профессор математики взял да и ухитрился стать олигархом?

Как-то вот ухитрился. Но это, простите, ничего не опровергает.

Даже если успех одинаково распределяется и среди профессоров, и среди обалдуев, значит, ни ум, ни эрудиция в деловом отношении и впрямь ничего не решают.

Может, мне просто удачливый бот достался?

Хорошая мысль. Жаль только, недоказуемая.

Нет, господа, тут что-то другое…

Успех. А что вообще такое успех? Откуда берётся? Иногда я завидую мистикам – людям, которые в шесть секунд звонкими бездумными словами могут объяснить что угодно. Хотя и сторонники здравого смысла тоже хороши. Вечно они ставят всё с ног на голову. По их мнению, мотор доизобретают к самолёту, патрон – к винтовке.

Общество – к человеку.

В то время как всё наоборот.

Наиболее членораздельное определение успеха приписывают Дарвину: среди сильнейших побеждает наглейший, среди наглейших – сильнейший. И опять-таки, чистой воды спекуляция. Будь каждый сам по себе – согласен. Но ведь он же не сам по себе!

Непонятно?

Попробую объяснить.

Когда-то в студенческом возрасте я был потрясён историей, приведённой лектором в качестве примера. По-моему, это единственное, что я запомнил из курса психологии.

Девчоночка. Школьница. Класс этак пятый. Классический меланхолик: плаксивая, обидчивая, замкнутая. Так бы и хныкала до выпускного бала, но заявляется вдруг в школу группа психологов с разными хитрыми приборами и начинает исследовать именно этот класс. И что оказывается! У девчоночки-то возбуждение не просто превалирует над торможением, а прямо-таки зашкаливает. Здрасьте вам: классический сангвиник. Психологи чешут репу и добиваются, чтобы эту удивительную симулянтку отправили на лето в сильно отдалённый лагерь отдыха. Где ни одна ещё душа не знает, кто она такая. И возвращается девчоночка оттуда и вправду классическим сангвиником: хохотушка, проказница, егоза и так далее. Как подменили.

Спрашиваете, что меня в этой истории потрясло? Да то, что я впервые осознал простенькую истину: социуму плевать, каким ты уродился и к чему предназначен. Ты кто? Сангвиник? Извини, но в классе на данный момент свободна только ниша козла отпущения. Так что не угодно ли вам, сударыня, пожаловать в меланхолики?

Поймите, ему всё равно, кого куда запихнуть!

А если не верите, посмотрите на самих себя.

Поняли теперь, почему у нас с социумом такие натянутые отношения? Не потому что он несправедлив, нет. Справедливость, несправедливость – это всё вполне человеческое, это можно понять и простить. Но тупое ботовское безразличие…

Ну вот я и набрёл нечаянно на искомый ответ.

Если социум – бот, то ему должны очень нравиться боты.

* * *

Хотя какой это, к чёрту, ответ? Так, метафора… Нет ничего человеческого в социуме. Как нет ничего интеллектуального в боте. Всё это, милостивые государи, не более чем иллюзия.

Объяснение наверняка гораздо проще и скучнее.

Вот, например.

Стоит мне заспорить с кем-либо всерьёз – я всегда проигрываю. Меня легко сбить с панталыку. Для этого достаточно прикинуться непонимающим. В итоге я начинаю подозревать в себе дурака, вместо того чтобы заподозрить его в собеседнике.

В моём случае это, конечно, клиника, но полагаю, что та же самая слабость гнездится в каждом из нас. Человек – существо довольно сложное, без червоточинки сомнения он не живёт.

А бот – устройство простое. Какую бы дурь он ни ляпнул, она лапидарна и краеугольна. Без единой трещинки, как цоколь монумента. Каждое его слово – непреложный факт, истина в конечной инстанции.

Даже если он поддакивает в режиме «согласие».

Может быть, это ощущение прочности и подкупает окружающих?

Чёрт его знает…

Две недели спустя случились два равно знаменательных события: истёк наконец мой испытательный срок, а геликософия была официально признана научной дисциплиной. Пришлось съездить в Москву за дипломом и сертификатом. Что-то я там сдавал, чуть не кандидатский минимум – на автопилоте, разумеется. Мои юницы несколько дней, не покладая рук, скачивали из тырнета, как они его называют, файл за файлом и лепили из них лоскутное подобие учёного труда, с распечаткой которого я и заявился в столицу. Обе героини за бескорыстие и самоотверженность были вознаграждены армянским коньяком (без моего ведома) и двумя коробками конфет.