Читать книгу "Тайные врата - Эрик Мейер"

– Нет, я бы прогулялась.

– Ладно… Значит, так. Куда ты хочешь пойти?

– Неважно… Встретимся на пляже?

Несколько минут на то, чтобы одеться, и Пьер вышел и сейчас ждет уже пять минут. Он уже спрашивал себя, не считает ли Эмма делом чести, как некоторые женщины, опаздывать, чтобы проверить, насколько терпелив мужчина. Хотя в прошлом Эмма совсем не была кокеткой, надо отдать ей должное. Но она могла измениться…

Пьер не знал, что Эмма, испугавшись собственной смелости, несколько минут выбирала пуловер, затем осмотрела себя в полный рост перед зеркалом у входа, потом приняла решение не наносить ни пудру, ни подводку для глаз. Кроме того, под аркой она остановилась, чтобы взять себя в руки и избавиться от смущения.

Когда он увидел Эмму, на ней были джинсы, спортивный свитер и кеды. Он никогда не видел ее такой. Длинные темные волосы развевались на ветру. Она протянула ему руку, чтобы помочь подняться. Пьер сделал это без ее помощи и обнял Эмму.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Я не могла заснуть, захотелось прогуляться… Ты видел, Интернет опять работает.

Она подняла к нему лицо в тот момент, когда он, собираясь ответить, наклонился к ней. Их губы соприкоснулись.

Обнявшись, они пересекли пляж – ноги вязли в песке и гальке – и подошли к морю. Вдали виднелось начало извилистой дорожки, которая вела к следующему пляжу, по другую сторону утеса. Десятки любителей пеших прогулок проходили здесь каждый день. Но в эту ночь здесь не было ни души.

– Поднимемся на утес и спустимся по другой стороне на пляж? – спросила Эмма.

– Как называется утес?

– Не знаю, но здесь небольшая бухточка, подняться будет легко. А внизу, когда спустимся, окажется потрясающе. Прямо рай.

Пьер поцеловал ее в блестящие волосы.

– Ну, значит, вперед в рай.

9

Хранительница Национального музея в Стокгольме не чинила никаких препятствий для нашей встречи. Когда ты Дэн Баретт… По телефону я мало что ей сказал. Интересуюсь Андре Ленотром. Очень хочу увидеть планы и чертежи, которые принадлежат ее музею. Она сразу спросила: «Вы не собираетесь их покупать, ведь нет?» Опять репутация меня опередила. Утешил: я покупаю только то, что выставлено на продажу. Дальше беседа продолжилась в более расслабленном тоне. По хрипловатому голосу я представлял ее этакой Ангелой Меркель, только помоложе. Такие постоянно оказываются на ответственных должностях в северных странах. Но Катрин Страндберг оказалась совсем другой.

Перед отъездом я разузнал о ней кое-что. Этих файлов в то время у меня было больше десяти тысяч. Да, помню, ты часто меня упрекала, что я лезу в жизнь других людей. Но выбора-то нет. Собеседники знают все обо мне – во всяком случае, все, что рассказывает пресса. И разузнать кое-что о них – это единственный способ оказаться на том же уровне информированности. Помнишь тот день, когда я впервые встретился с твоим отцом в Нью-Йорке? Когда я заговорил о годах, которые он провел с Ричардом Никсоном, мне показалось, ты сойдешь с ума. Ты едва не орала: «О чем вы собираетесь с ним говорить, раз ты все уже знаешь?» Я ответил: «О том, кто он на самом деле! Это гораздо интереснее, нет?» За этим последовала очень длинная пауза, помнишь?

Намного позже ты скажешь мне: «С компьютером можно узнать о людях все, кроме того, что у них на сердце».

Когда речь заходит о человеке, с которым я уже встречался, карточки мне еще полезнее. Так, я могу поздравить человека со статьей, вышедшей в New York Times полгода назад, даже если не читал ее… Производит впечатление, и немалое.

Когда я только начинал, ведение этих файлов страшно утомляло. Сегодня достаточно записать несколько фраз на телефон или наушники с микрофоном, работающим Wi-fi, на выходе со встречи. Данные передаются по Интернету, и специальное устройство печатает карточку.

Итак, середина января, идет снег, и «Боинг-747» American Airlines садится в аэропорту Стокгольма. Дорога до города показалась мне невыразительной. Под белым покрывалом все города Европы похожи друг на друга. Ничего интересного. Такси, аэропорт, отель – не тебе рассказывать про рутину.

Хранительница приехала встречать меня в аэропорт. Глядя на нее, я понял, что система карточек и файлов все же несовершенна. Я знал все об ее образовании (история искусства, управление общественными организациями), карьере (успех высокотехнологичного музея для детей, который она создала из ничего в северном городишке, позволил ей занять нынешнее престижное место) и даже о личной жизни: тридцать три года, разведена, детей нет. Но, поскольку фотографии не было, я не мог представить, что Катрин Страндберг окажется красивой блондинкой, просто северным ангелом: длинная шея, короткая стрижка, вьющиеся волосы.

С ней была женщина – невысокая, русая, в английском стиле. Ее пухлая рука смялась, как пластилин, когда я ее пожал.

– Я решила посвятить вам весь день, месье Баретт, – сразу объявила Катрин. У нее был восхитительный глуховатый голос, напомнивший мне какую-то итальянскую певицу.

Безупречный английский. Она не стала упоминать, что зимой график работы музея совпадает с графиком захода солнца: в три часа музей закрывается.

– Как мило с вашей стороны… Но ведь хватит и нескольких часов, разве нет? У меня обратный самолет сегодня в пять дня.

– Если вы хотите увидеть все, то понадобится как минимум день, – настаивала она, улыбаясь.

Было 9 часов утра. Я хотел посмотреть документы и как можно скорее вернуться в Бостон. Знаю, что ты только что вообразила: круто было бы провести там ночь с такой хозяйкой. Но этого в плане не было. Точка.

Мы пересекли весь город и направились прямо в музей, по случаю моего приезда закрытому для публики на два часа, чтобы я мог пройти инкогнито. Эффект «Баретт» – еще один пример… Мой друг Брэд Питт, обожающий Ван Гога, регулярно заставляет открывать лично для него музей в Амстердаме, чтобы показать любимого художника друзьям. Люди, которые жалуются на свою известность, невыносимы, правда?

Катрин Страндберг провела меня в отдел графики. Длинная комната в старом стиле, застекленные витрины, большие прямоугольные столы под окнами. Бумаги хранились в огромных пластиковых ящиках и чемоданах. Я поражен: ни один документ не оцифрован. Посетитель, пройдя должный контроль, сверялся со списками, разложенными по папкам. Выписав шифр интересующего его документа, он заполнял карточку-требование, по которой архивист искал нужную бумагу на стеллажах.

К счастью, Катрин подготовилась к моему приезду. Ее спутница быстро принесла нам полдюжины больших бумажных и пластиковых папок, в которых лежали рисунки, атрибутированные Ленотру. Чтобы убедиться, что я в полной мере осознал степень оказанного одолжения и ценность предоставленных мне сокровищ, она напомнила, что во всем мире существует не больше двадцати рисунков, полностью выполненных одним Ленотром; около сорока тех, что вместе с ним делали помощники и на которых он сделал пометки, и сотня более-менее современных копий.