Читать книгу "«Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин"

Семь тысяч буров сидят, стоят, валяются, в общем, ничего не делают вокруг не стоящего доброго слова городишки. Генерал Кронье чешет пузо и, сыто отрыгиваясь после плотного обеда, ковыряется в зубах, а какой-то мелкий офицер и даже не бур, набирает добровольцев для штурма… Не по приказу высшего руководства, а по личной инициативе. И это здесь называется «война». Лично у меня по этому поводу иных слов, кроме как матерных, нет.

Как и следовало ожидать, ничего путного из этой эскапады не вышло. Попав едва ли не под первый разрыв вражеского снаряда, я получил осколок в предплечье и даже ни разу не выстрелил. Коля успел пробежать ярдов двести (во! Уже и расстояние не в метрах, а по здешней моде определяю! Привыкаю, значит) и напоролся на пулю. Слава богу, в ляжку, и хорошо еще, что навылет. Пули английских ли-метфордов та еще гадость. Попади такая в кость, и Колька остался бы без ноги – раздробило бы все к черту. То, что мы выбыли из строя, никто, кроме своих, и не заметил.

Буры есть буры, мы для них пока чужаки, хоть и на их стороне. Отряд не заметил потери бойца, и остальные атакующие, потеряв пару десятков стрелков, заняли какой-то шахтовый отвал. Пару часов они с попеременным успехом перестреливались с британцами и, не дождавшись помощи от основной массы войск, отошли назад.

Но отступление случилось уже вечером, и я этого не видел: Датико, Барт и Всеслав Романович утащили меня и Колю в полевой госпиталь. А как только увидели, что местный фершал, залив в себя полпинты местной бормотухи, калит на спиртовке ножовку, чтобы Коле ногу пилить, а мне руку, дали лепиле в лоб. В буквальном смысле слова. А потом всеми правдами и неправдами раздобыли двуколку и увезли нас в Холдскрааль. Тоже та еще дыра, но там хотя бы доктор относительно приличный. Дотошный немец с двадцатилетней практикой выхаживания местных ухарей. Герр Штронхольд обозвал меня «Der Simulant und Schlingel», наложил тугую повязку и, заставив проглотить полстакана едва разбавленного спирта, выпнул вон из операционной. А вот с Колей часа два, наверное, возился и все ругался по-немецки. Кого он костерил, нас или англичан, не знаю.

На следующий день мы отвезли Корено в Преторию, где оставили его в нашем, русском, полевом госпитале. Лично я был жутко удивлен и разозлен, узнав, что президент Крюгер ни в какую не хотел давать врачам разрешение на въезд и участие их в деятельности по спасению раненых. Добровольцами в строй – пожалуйста, а врачами – фига с два! Тут уже господин Кочетков (хоть какая-то от него польза!) надавил на одному ему ведомые пружинки и хоть со скрипом, но разрешение на въезд российских полевых врачей в Трансвааль было получено. Ипатьевский госпиталь обосновался в Претории, а госпиталь петербургской Крестовоздвиженской общины отправили под Мафекинг. Наш мутно-скрытный господин картограф упомянул, что в скором времени прибудет еще одна команда из врачей и сестер милосердия, чуть ли не из-под Екатеринбурга, но их должны под Ледисмит отправить.

Хотя, надо сказать, с нами Кочетков обошелся достаточно мило и приветливо. Узнав о наших злоключениях, веско посочувствовал и вроде бы даже искренне. Потому как если он с таким выражением морды лица врет (а с него станется. Ну не верю я этим картографам в штатском. Не ве-рю! По крайней мере – не доверяю), то я его актерскому мастерству завидую белой, черной и прочими разноцветными завистями. Их высокопревосходительство всемилостивейше заверили нас, что отнюдь не желает лишаться столь дорогих его сердцу соотечественников (во врет, а?!), и в линейных частях, пока на войне не обомнемся, нам делать нечего. И откомандировал нас в распоряжение Даниэля Терона.

Отличный, надо сказать, парень! Ему всего двадцать семь лет, а он уже командир одного из самых лучших и боеспособных коммандо республики! При упоминании о его отряде англичане бессильно скрипят зубами и чертыхаются, а всегда флегматичные буры начинают распевать хвалебные гимны и псалмы. До войны Терон работал учителем и считался одним из лучших. Сколько раз я едва ли не силой тормозил себя, чтобы не поболтать с ним как учитель века будущего с учителем века прошлого. Интересно, кто бы кого полезному научил? Не уверен, что пьедестал гуру достался бы мне. Очень не уверен. Даниэль бы со мной поговорил, в нем нет никакого снобизма и апломба, но как бы я после такого разговора объяснял друзьям свою тягу к преподаванию? Ведь мой реципиент не учитель, лавочник он. Был.

А три дня назад на хуторок, где наше коммандо квартировало, нагрянул господин Кочетков. Всеслав Романович, взяв с собою Дато, удалился для приватной беседы с генштабистом, а меня и Барта оставил в расположении. Ух, как же Барт был сим фактом недоволен! Мне кажется, он просто ревнует Датико к Арсенину и завидует ему, хотя и понимает, что наш абрек реально круче. Буквально за два дня до этого Барт не утерпел и предложил Туташхиа соревнование в стрельбе. Дато равнодушно пожал плечами и согласился.

Первым стрелял Ван Бателаан, из «Смит-Вессона» сорок четвертого калибра с тридцати ярдов по ростовым мишеням. Хорошо отстрелялся: пять выстрелов – пять попаданий в «яблочко». Потом на огневой рубеж вышел Дато. В каждой руке по любимому «маузеру». И каждую пулю, вбитую в мишень Бартом, накрыл двумя своими. Навскидку. С двух рук. А потом встал напротив мишени, ярдах так в десяти и в дырку от пули в центральной мишени всадил свой кинжал. Причем кидал без замаха – от пояса. Тут бур совсем с катушек съехал: прыгает на одном месте, руками в воздухе потрясает (не знал бы, что Барт – протестант, решил бы, что он по-шамански камлает), чертыхается почем зря. И все это наш вечно невозмутимый Ван Бателаан, который предложение из пяти слов пять минут цедит. Откричавшись, Барт меня за рукав потянул и дышит в лицо, да жарко так, переводи, мол. Я от реципиента в наследство его знание языков получил, так что сейчас английским, немецким и французским владею неплохо, даже латынь чуток знаю. Ну а африкаанс от немецкого недалеко ушел, поэтому я с местными уже достаточно бегло общаться могу. Вот Ван Бателаан и говорит, чтобы я Датико вызов на мужской, то есть на кулачках, бой, передал. Я перевел. Датико усмехнулся, качнул головой, вот, мол, неймется же человеку! Стволы, кинжал и кнут на землю положил и в центр поляны вышел. А там уже Барт танцует, воздух кулачищами лупит, вроде даже на боксерскую стойку его танец отдаленно похож. Что дальше произошло, я так и не понял: видел только, что бур к абреку рванулся, да быстро так. И еще быстрее оказался на земле. И так раз пять. Потом, видать, Дато надоели эти пляски, и после очередного броска Барт вновь оказался на земле. Правда, уже без сознания. А я в очередной раз ничего не понял. Успел только разглядеть смазанные тени встречного движения двух тел и все. Одно радует, Барт, по-моему, тоже ничего не увидел и, как его Дато победил, толком не разобрал. Но с тех пор наш бюргер слегка присмирел и зубами от злости, если еще и скрипит, то потихоньку.

В тот день Кочеткова мы так и не увидели. Всеслав Романович вернулся часа через полтора и сразу же закрылся с Тероном в одном из домов. А Дато возле дверей на порог сел и винтовку на колени положил, мол, кто б ни рвался – не пущу. И надо сказать, не прошло и десяти минут, как набежала толпа коммандос, всем, видите ли, интересно, о чем командиры совещаются. Ну да, куда ж тут без них? Демократия в действии, так сказать. И смяли бы они Дато, как пить дать, смяли, если бы из толпы не вышел Александр Шульженко и не встал рядом с Дато. А что вы думали? Мы тут не одни такие – русские. Александр Викторович – штабс-капитан, приехал из Новороссийска, минер от бога и фанат подрывной войны, буры его весьма и весьма уважают. А еще минутой позже к ним Барт присоединился. Бюргеры, конечно, повозмущались всласть, но Шульженко им веско так в мозги вбил, что когда начальство сочтет нужным, то обстоятельства дела и боевой приказ доведут до каждого, в части его касающейся. Хорошая фраза, мне понравилась, я ее потом долго старался запомнить, причем именно в этой чеканной формулировке. В общем, стихийного бунта не получилось, буры поворчали-покряхтели и разошлись… ярдов на двадцать от штабного домика. Типа – по делам. Так что когда Всеслав Романович и Даниэль на крыльцо вышли, то, почитай – все коммандо уже в сборе поблизости тусовалось. Ну и довели нам до сведения, что на ближайшее время основной задачей нашего отряда является поимка английского полковника Расмуса Силверберга. А так как этот хитрый полковник бережет свое седалище и меньше уланского эскадрона (а это, почитай, сотня стволов и сабель) в сопровождение не берет, то ловить его мы будем так же дружно, как бегемота из болота тянули. Правда, у Даниэля в коммандо вместе с нашей могучей кучкой меньше сотни стволов, но я уже успел убедиться, что даже три десятка буров из засады такой вот кадровый эскадрон на счет раз на ноль множат.